Сценарии судьбы Тонечки Морозовой - Татьяна Витальевна Устинова
Эдик нахлобучил свою кепку на коленку и с досадой дернул ее, многострадальную, за козырек.
– Да мы-то согласны, Александр Наумович! Мы давно согласны, только все это не вовремя. Ну, что вам наш проект, а? У вас таких два десятка! А мы уж готовы, а тут такое! Мы ж не авторское кино снимаем!
– До авторского кино нам как до Китая на велосипеде, – перебил Герман. – Зрителей оно не интересует, меня тоже не слишком. Поэтому авторское кино мы снимать не будем, просто попробуем снять получше, чем обычно. Считайте, что у меня такая придурь.
– Придурь, – повторил режиссер тоскливо.
Тонечке стало его жалко:
– Да вы не отчаивайтесь раньше времени, Эдуард, – сказала она. – Может, и не понадобится ничего переделывать.
– Это в том смысле, что придурь завтра пройдет? – уточнил Герман, и Тонечка ничего не ответила.
Он угадал. Конечно, пройдет!
– Все в производстве, – продолжал Эдуард, – лето впереди, самое хлебное время! Говорят, Филиппов тоже запустился! А я в простоях погрязну.
– Филиппов виски трескает, как чай, – сказал Герман и поморщился от воспоминания. – И орет на всю телекомпанию!..
– Из-за Светы? – спросил режиссер Эдуард. – Жалко девчонку, хорошая девчонка Светка!
– Вы не знаете ее родственников? – спросила Тонечка быстро. – Дольчиковой?
– Нет, откуда! Василия жену – эту знаю. Деловая баба, слов нет! Он за ней как за каменной стеной жил. Она то ли юрист, то ли адвокатша, и красивая! А Васька вечно у нее под носом со всеми подряд крутит!
– Он женат? – удивилась Тонечка, и Эдик засмеялся.
– А как же! В Москве все женатые, только в экспедициях разведенные!
– А как зовут жену?
– Зоя, – ответил почему-то Герман. – Какая вам разница, Тонечка.
Как это какая, подумала Тонечка стремительно. Выходит, пьяный Филиппов убивался по своей молодой возлюбленной, а собирался звонить жене, чтобы она «все уладила»? Как хотите, а это странно.
И спросила вслух:
– Эдик, вы не знаете, у Василия есть недоброжелатели? Только такие, настоящие? Чтоб с угрозами звонить, например?
– Да у нас тут все друг другу недоброжелатели, особенно когда один в производстве, а второй лапу сосет, вы не в курсе? Вы ж наша! А Васька что? Как все. Может, конечно, бабы ему и грозят карой небесной, когда он их бросает, этого сказать не могу, а так…
– Он прямо герой-любовник, да? – уточнила Тонечка, вспоминая пьяненького Василия, его слезы, сопли, вопли. – Орел-мужчина?
– Орел, – сказал Герман. – Давайте в павильон вернемся, у нас все же работа.
Гори она огнем, от души добавила про себя сценаристка.
Провались все пропадом, подумал режиссер.
Получится хороший фильм, решил продюсер.
– У нас что-то случилось, – выпалила Тонечка.
– У нас все в порядке.
– Господи, что могло случиться? С мамой?!
Герман сбоку посмотрел на нее. Она вдруг дернула ручку автомобильной двери и чуть не вывалилась на ходу. Он надавил на тормоз.
– Тонечка, черт вас побери!
Машина встала. Тонечка выскочила и помчалась со всех ног, изо всех сил. Герман приткнулся позади черной представительской «Ауди», перегородившей ворота и хлипкую калитку, посидел, подумал и зашел на участок.
Дом с высоким крылечком и пристроенной терраской был как из старого кино, герои которого то и дело восклицали: «А теперь на дачу! Поедем на дачу!» Отмытые после зимы окна сияли на закатном солнце, дикий виноград, обвивший сосну и крышу терраски, еще не взялся зеленеть, но чувствовалось, что вот-вот. Рамы старинные, с частым переплетом, ухоженные, недавно выкрашенные, да и вообще дом, как Тонечка, производил впечатление… веселья и жизнерадостности. Видно было, что его любят и ухаживают за ним.
На крыльце, на особой циновке стояли чистые резиновые сапоги, на перилах в детской лейке с желтым цветком на боку – первые нарциссы, целая охапка.
Герман постучал в переплет двери и заглянул:
– Можно?
Ему показалось, что в комнате уйма людей и все одновременно и очень громко говорят. Девчонка с хвостом на голове оглянулась, скользнула по нему взглядом и опять заговорила, громко и сердито.
Герман помялся в дверях и зашел.
– Ну и что?! – запальчиво говорила девчонка – С кем не бывает! Она что, виновата?! А Даня нас провожал!..
– Я провожал, – соглашался высоченный, худой, очень симпатичный парень. – Пап, я же тебе позвонил!..
– Да мало ли что ты позвонил, – рокотал седовласый дядька, очень похожий на парня. – Почему я должен гоняться за тобой по всей области?!
– Мама, что тут происходит?! – это Тонечкин возглас.
Ухоженная моложавая дама махнула рукой:
– Приехала Настя, с ней мальчик и девочка. А девочка-то куда теперь подевалась, господи?
– Я здесь! – из-за этажерки выглянул еще один персонаж, с растрепанными волосами и грязной мордахой. – У меня все украли, все-о-о! Ничего не осталось, ничего-о-о!..
И персонаж заревел, размазывая грязь по лицу.
Человек в синем костюме, единственный, кто не орал и не совался в дискуссионный круг, поправил в ухе витой провод, внимательно взглянул на Германа и подошел к седовласому.
– Андрей Данилович, поедем?..
Дядька не обратил на него никакого внимания.
– Данила, объясни нам толком, что происходит!
– Да! – это вновь Тонечка воскликнула. – Объясни!..
– Так я же объяснил! – удивился парень.
– Вот что, – решительно вмешалась старшая дама. – Объявляю перерыв! Как хозяйка дома. Всем замолчать.
Странное дело, но все и вправду замолчали и уставились на нее.
Дама скомандовала:
– Настя, отведи подружку умыться, немедленно. Она чумазая. Мальчик, присядь вот сюда. Вы кто?..
– Я?! – удивился дядька, и лицо у него неожиданно повеселело. – Я папа мальчика, а что?
– Присядьте рядом. А вы?..
– Это моя охрана. Вадим, вернись в машину.
Человек в костюме тут же и без всяких возражений прошел на крыльцо и плотно прикрыл за собой дверь.
– Господи, еще кто-то, – удивилась дама, заметив Александра Наумовича. – А вы откуда?
– С «Мосфильма», – почему-то стушевался Герман. Тут его заметила Тонечка и округлила и без того круглые глаза.
– Вы не уехали?!
Он пожал плечами:
– Как видите.
– Мама, это Александр Герман, продюсер, мы… вместе работаем. А это моя мама, Марина Тимофеевна.
Дама слегка кивнула, словно разрешая ему к ним присоединиться. К такому обхождению Герман не привык, ему было странно.
– У вас на лице написан вопрос «как я сюда попал?», – заметила Тонечка.
– Как я сюда попал?..
– Кто будет чай, а кто кофе? – продолжала командовать парадом Марина Тимофеевна. – Я думаю, детям нужно подать обед.
– Детям нужно по задницам, – неожиданно вмешался дядька, – а не обед.
– Пап, я же тебе позвонил!..
– И что толку?!
И когда он сказал про толк, Герман его узнал.
Ну, конечно. Генерал, большой начальник, правовые вопросы или что-то подобное.
