Superстар - Сергей Skolorussov
– На какой даче? Нет, нет, нет! Они всегда отмечали его в одном и том же месте.
И она назвала отель, в котором только что побывали Смильтон, Перескок и Виталий.
По дороге домой, внучок обложил деда вопросами:
– Получается, Андрей купил кольцо не любовнице, а жене?
– Ты же слышал, что Лера сказала.
– Дед, скажи тогда к какому ты выводу пришёл?
– Выводов много. Но однозначно одно. Он не мог заказать номер для любовницы, так как в этот день у него юбилей дня любви с супругой…
…Вечером заехал Борис, завёз фотографии. Он долго извинялся, что не смог этого сделать раньше – уезжал из города.
Проводив Шаермана, старик засуетился. Напевая что-то весёлое, сбегал за лупой и очками. С чашкой горячего чая в одной руке и с лупой в другой, он принялся за изучение снимков. Когда внучок пришёл домой, чашка уже давно была пуста, а дед, довольный своей работой, что-то чиркал в блокноте.
– Что это ты фотки разбросал? Развёл бардак на кухонном столе. Меня ругаешь, а сам… – попытался подковырнуть деда Виталька.
– Не разбросал, а разложил, чтобы ты посмотрел. Вспомни детство и журнал «Мурзилка». Найди на фотках одно, но самое важное отличие. Вообще, оцени детективным взглядом, что здесь запечатлено.
Внучок уставился на фотографии и долго их изучал. Затем изрёк:
– Слушай, она с каким-то иностранцем встречается. Кто это?
– Как ты определил, что он иностранец?
– Хо-хо-хо! – Виталий свернул губы в трубочку. – Хм, сказать легко. Объяснить трудно, – он повращал глазами, сморщив гримасу. – У-у-у… Не знаю! Морда у него ненашенская. Шпион, наверное.
– Хе-хе! А ведь ты абсолютно прав. Скорее всего, прав. Так, так, так, – сказал бедняк. Три деревни, два села – восемь девок, один я. А теперь скажи, что «шпиён» и Алина делают? Что происходит на снимке?
– Хм, ты намекаешь, что это и на самом деле шпионские штучки-дрючки?
– Я ни на что не намекаю. Ты на снимки смотри.
Парень вновь уставился на фотографии, переводя внимательный взгляд с одной на другую.
– А! Понял! Она что-нибудь засунула в солонку. А он подошёл и попросил соль. Так она передала ему сведения.
– Точно! Почти угадал. Молодец, моя школа! Только солонка – это для отвода глаз. Обрати внимание на салфетку, которая лежит рядом с Алиной. Видишь? Нет? Смотри внимательно, – он ткнул в один из снимков. – Здесь она чистая. Здесь уже свёрнута пополам. Очевидно, она уже вложила послание. А здесь, – Смильтон указал на третье фото, – Тумашова уже вытерла ей губы и смяла. Но смяла так неудачно, что из изгибов салфетки что-то виднеется. Присмотрись, что это?
– Не вижу.
– Внимательно, внимательно! Это белое на белом.
– Точно, дед. Это кончик белой флешки торчит.
– А на последнем фото уже никакой салфетки нет. Зато «шпиён» демонстративно держит солонку, за которой он, якобы, подошёл.
– Хм, смешно. Я думал, что такие шпионские игры можно увидеть только в старых фильмах. В наше время, наверняка, есть более продвинутые способы для передачи информации.
– Есть. Обязательно есть. Но в данном случае, как мне кажется, Алина случайный человек. Она не обучена шпионским технологиям. Именно поэтому получилась такая дилетантская передача информации.
– А что она ему передала?
– Понятия не имею. Но в связи с увиденным, вспомнил, что Тумашова работает в фирме, оказывающей услуги предприятиям ВПК.
– Что такое «ВПК»?
– Военно-промышленный комплекс.
– Хм, интересно. С каждым новым днём наше расследование всё интересней. А почему ты считаешь, что она дилетант?
– Есть у меня своя версия на счёт Алины. Но давай я тебе о ней завтра расскажу. Идёт? Не пора ли нам в шахматишки сбацать? Ты меня приучил – теперь я без партии в шахматы уснуть не могу.
Внучок опять сумел победить в одной партии из шести.
– Дед, вот ты говоришь, что фамилия Смильтон дана по населённому пункту. Но его название уж точно не славянское.
– Почему ты так считаешь? В Риге сидели немцы. Они и давали названия, часто калькируя их под свой язык.
– Какое же было исконное название этого городка?
– Неизвестно. Но я считаю, что его называли Смолин.
– Совсем рядом со «Смильтоном» не лежало.
– Славяне в начале нашей эры проживали вплоть до Северного моря. Даже в 19 веке под Гамбургом и Люнебургом существовала большая славянская этническая общность. Если не веришь, загляни в «Толковый словарь» Брокгауза и Ефрона и посмотри там слово «Вендланд». В древности в тех местах на берегу Эльбы проживало племя смолинцев, воевавших с франками, а затем и с саксами. Немцы их звали «смельты», «смельды», «смельдинги». Возможно, так они перевели традиционное занятие смолинцев, выплавляющих смолу. «Выплавлять» по-немецки – «schmelzen».
– По-твоему, эти самые смолинцы бежали от саксов в Прибалтику?
– Несомненно, что такие миграции были. Особенно в 9-10 веках. Археологи это подтверждают.
Глава двенадцатая
6 сентября
На понедельник Александр Яковлевич возлагал большие надежды. Он считал, что ему практически удалось собрать обоснованную базу обвинений против Алины. Осталось только провести эксгумацию трупа и получить доступ к распечаткам счетов Елисея. Но неожиданно, а может и ожидаемо, всё перевернулось с ног на голову. Как говорил незабвенный премьер-министр России «Никогда не было и вот, опять».
Виталий убежал в университет, а Смильтон набрал телефон Перескок. Интонация её голоса совсем не понравилась старику:
– Александр Яковлевич, я не могу дать вам видео из отеля. Эксгумации точно не будет. Распечатки банковского счёта Елисея вы тоже не получите. Меня отстранили от дела…
Она не успела договорить. Трубку отобрал Вагин:
– Скажу коротко: отдыхай старик. Ты уже наломал дров, хватит. Дальше паровоз поедет без тебя. Да, отдельное тебе спасибо за видеозапись в каюте корабля. Это очередная улика против Александры Григорчук.
На этом разговор закончился. Всё! Ну всё, так всё. Старик постарался успокоиться и попить чайку. Но чай в глотку не лез. Успокоиться не получилось. В голове назойливо крутились одни и те же мысли. Хорошая Саша, или плохая – это не важно. Её могут осудить за преступление, которого она не совершала. И наоборот, преступник уйдёт от правосудия и останется безнаказанным. Это несправедливо. К старости у него особенно обострилось чувство справедливости. Оно его волновало до трясучки, до непроизвольно появляющихся на ресницах слёз. Как же всё сухо, бездушно, бездарно! Разве для этого существует юриспруденция? Разве для того, чтобы штамповать приговоры, найдя пару зацепок, указывающих на первого попавшегося? Эх, отвяжись плохая жизнь, привяжись хорошая. Я никогда сам себе не прощу, если не закончу это дело.
Для начала он позвонил Лиходееву. А кому ещё? Он главный. Но разговор оказался таким же, как и с Вагиным:
– Извини, дорогой, у меня совещание начинается, поэтому скажу кратко. Я держу это дело на контроле, поэтому в курсе всех нюансов следственных мероприятий. Ребятки сделали всё, что могли и даже больше. Не вижу предпосылок для выдвижения обвинений против Тумашовой. Зря потеряем время. А у нас и так полный завал. Тысячи висяков
