Дмитрий Бычков - Лохо Эректус
4.3. На следующий день я все же приехал в офис — что скрывать, а надежда уладить дело миром или, на худой конец, написать заявление по собственному еще оставалась. Но охрана отказалась пускать меня внутрь и забрала магнитную карту. Ребята ссылались на распоряжение шефа — расклеенный с вечера на стенах stop-list — который я сначала даже и не заметил. Теперь, узнав о его существовании, я с интересом принялся разглядывать очередной шедевр Джорджа.
На бумаге формата А-4 была напечатана таблица в две графы и краткое пояснение. В левой графе находилась фотография улыбающегося меня, правая же пугала своей пустынностью. Текст под моей фотографией гласил: "Этот человек превысил свои служебные полномочия в ущерб компании, за что был уволен и лишен положенной компенсации. Приказываю с этого дня более ни в чем ему не помогать и не допускать на территорию фирмы. Позор предателю!". Под пустой графой красовалась: "Помни, ты можешь быть следующим!".
Я задумался. Ладно, с деньгами все было понятно, я пролетел, но вот трудовую забрать мне все же хотелось. Я попросил охранников набрать по внутреннему номеру в бухгалтерию. Те переглянулись.
— Коль, тебе тут кое-что передать просили, — негромко произнес один и извлек на свет фирменный пакет компании.
— Кто просил? — поинтересовался я.
— А ты сам не догадываешься? Извини, ты не мог бы покинуть помещение, — грустно произнес он, — а то нам тебя с лестницы спустить велено.
Я молча кивнул и вышел на улицу. В пакете в беспорядке были навалены мои личные вещи с рабочего места и все лежавшие на нем еще вчера бумаги. Сверху в глаза бросался запечатанный корпоративный конверт. Может быть, деньги, мелькнуло в мозгу. А что, чем черт не шутит? Я быстро разорвал конверт и заглянул внутрь. "Fuck!" — непроизвольно вырвалось из груди, когда я извлек содержимое. Вместо денег там была моя трудовая, аккуратно порезанная на куски.
— Ну, Джордж, — пнул я со всей дури стоявший у входа зачехленный трайк. — Я тебе такой переполох устрою!
Что ни делается, все к лучшему, думал я, отходя от офиса. Во всяком случае, теперь я был свободен. Правда, без зарплаты и перспектив найти в ближайшее время работу — попробуй, устройся куда-нибудь в кризис — зато сохранил достоинство и обрел долгожданный покой. Отныне мою жизнь не будут отравлять ни ночные звонки, ни необоснованные наезды, ни сломанные телефоны, ни унижения, ни злость. Прозябание в качестве офисного планктона закончилось, и теперь я буду сам за себя решать, что мне следует делать. Денег на пару месяцев у меня еще было, да и картина, картина по-прежнему принадлежала мне. И впереди, я свято верил, меня ожидает что-то великое. Но сначала надо было завершить еще одно дельце. Покоя мне теперь не давала месть. Убогое, неблагодарное чувство, однако справиться с ним сейчас я был не в силах. Я знал, как можно сильно досадить нашему Джорджу, и сейчас обдумывал план.
Идти на преступление и калечить шефа, что при отсутствии телохранителей не представлялось чем-то неосуществимым, я не хотел по нескольким причинам. Во-первых, если я и тресну его трубой по башке, в дальнейшем это повлечет преследование. В конце концов, он тоже не лох, и поймет, что к чему, а завязки среди бандитов у Джорджа имелись. Во-вторых, это даст всего лишь сиюминутное удовлетворение, а идти на более радикальный шаг, после которого Джордж уже никогда бы не смог меня побеспокоить, я, признаться, был не готов. Не тот случай. Ну, а в-третьих, мне самому лучше было б сейчас залечь поглубже на дно, ведь неизвестно, может, те с пруда еще не угомонились. Поэтому способ воплощения задуманного вырисовывался только один — вложить Джорджа с потрохами компетентным структурам. Благо материал для соответствующих служб у меня имелся в достатке. Во-первых, компания частенько оперировала в своей деятельности черным налом, во-вторых, активно скрывала прибыль от налогообложения, в-третьих, зарплаты сотрудникам выдавались в конвертах и так далее — список грешков состоял из дюжины пунктов. В общем, мне нужен был вариант, который обернется Джорджу если не потерей бизнеса, то, во всяком случае, весьма ощутимым убытком, способным сильно подорвать позиции фирмы на рынке. Да и сам факт ареста или обыска — нехилый удар по репутации. А Джордж ей всегда так дорожит… И даже если шеф откупится, то цена, которую он заплатит, будет огромна. Гораздо больше той суммы, на которую был кинут я. Время тоже было весьма подходящее — скоро зарплата — и в сейфе кассира лежал как минимум миллион. Решено, резюмировал я. Оставалось лишь поднять нужные связи.
Я зашел в кафе "Шоколад" и заказал себе поесть и выпить. К сожалению, владелец до сих пор не обзавелся лицензией на бухло, поэтому пришлось ограничиться пивом. Как только официантка ушла, я немедленно взялся за поиск людей, способных заняться моим делом. Мне быстро повезло — не прошло и двадцати минут, как я вышел на сослуживца по армии, работающего сейчас ФСО. Тот не сразу узнал меня, но воспоминания обо мне у него с армейских пор остались хорошие. Убедившись, что он вполне доверяет мне, я изложил суть вопроса. Судя по реакции, Шурик очень даже заинтересовался моей идеей и озвученной суммой. К тому же, по словам приятеля, у него имелись связи в ГУВД как раз на уровне УБЭПа. Так что встретиться договорились здесь же в "Шоколаде" через час. И я, не спеша, приступил к обеду.
Однако едва я успел разделаться с супом, мне позвонили. Номер был незнакомый, но таиться я не стал и взял трубку. Беспокоил корреспондент газеты "Коммерсантъ" по поводу моего ухода из компании и просил это событие прокомментировать. Такая осведомленность прессы меня удивила.
— Не понимаю, — ответил я, — что именно конкретно вы хотите знать? И откуда у вас информация?
— Дело в том, — начал объяснять журналист, — что мы готовим материал в рубрику "Новости рынка". А сегодня нам прислали официальный пресс-релиз от вашей компании. Там много написано про вас, и по всему видно, что у вас произошел конфликт с руководством. Так что узнать подробности, не скрою, нам было бы интересно.
— Будьте любезны, вы не могли бы мне зачитать этот пресс-релиз вслух, — попросил я, до сих пор не вполне въезжая в происходящее.
— Конечно, — сказал журналист. — Подождите секундочку.
— В октябре месяце сего года в связи со служебным несоответствием с занимаемой должности по собственному желанию из нашей компании уволен Владимиров Николай, — услышал я в трубке. — В виду того, что Николай неоднократно предпринимал попытки нанести ущерб деятельности компании, используя свое служебное положение, которого он в компании более не имеет, просим Вас не воспринимать обращение указанного сотрудника к Вам как обращение от имени нашей компании. Прошу также не содействовать и самостоятельно не помогать ему в решении его личных вопросов, не предоставлять от себя в его адрес никаких рекомендаций. А также прошу Вас не обращаться в нашу компанию ни с какими просьбами о добрых рекомендациях касательно данного человека, в виду того, что в таких рекомендациях ему категорически отказано…
Признаться, сначала я даже не смог до конца уловить весь смысл услышанного. Конечно, кто автор этого произведения, мне было понятно, но неадекватность подобной реакции могла удивить хоть кого. Корреспондент первым прервал паузу.
— Николай, нам непонятны некоторые изложенные в письме тезисы. Вы не могли бы внести ясность. Скажите, вы уволены в связи со служебным несоответствием или по собственному желанию? И как долго вы проработали в компании, причиняя ей, так сказать, ущерб?
Я улыбнулся. Журналист оказался человеком с юмором, а вот Джордж, похоже, окончательно потерял с реальностью связь и теперь даже не в состоянии выражать свои мысли.
— Боюсь, что никак не смогу вам помочь, — вернулся я к разговору. — Мне самому непонятен пафос данного текста. Единственное, что является правдой — это тот факт, что я действительно больше в компании не работаю. Но трудовой книжки с записью у меня на руках нет, так что назвать вам официальную причину увольнения я, увы, не могу. А вот почему руководитель компании более года терпел присутствие вредителя, это, наверное, лучше спросить у него.
— Я вас понял, — проговорил журналист. — Я передам ваш ответ редактору. — Спасибо! Желаю удачи! Мы наслышаны о сложном характере этого человека.
— Пока, — ответил я и отключил трубку.
Сослуживец опоздал на полчаса и пришел не один, но сейчас это значения не имело. Когда Саня со спутником вошел, я его еле узнал, так изменился он с тех пор, когда мы вместе служили. Волевое циничное лицо не выражало теперь никаких эмоций, а развязная походка и стрижка под ноль еще более подчеркивали агрессивность. В левом ухе у него торчала гарнитура от телефона, придававшая ему вид киборга. И глаза. Глаза теперь у него горели, как у хищного зверя. Увидев этот взгляд, я даже подумал, что если бы не знал Санька, то принял бы его за подосланного убить меня универсального солдата. Настолько сосредоточен был его вид. Видимо, подумал я, опускать бизнесов таким образом ему не в первой. Что в данной ситуации играло мне только на руку.
