Генри Бейли - Тайна Гарстонов
— Так и не знаешь, нарочно ли кто-нибудь тут все перебудоражил, или же старательно ничего не трогали, — проворчал Ганн. — Поглядите-ка на ее лекарства. Тут их целая лавка. Она, наверное, принимала все капли, которые ей попадались под руку.
— Наверное. Что же, упакуйте все и пошлите доктору для осмотра. Только я уверен, если тут применялись наркотики, вы их на столике не найдете. Кто бы это ни сделал, он не оставит за собой следов.
— Не скажите! Всякий может сделать ошибку, — сказал Ганн.
— Ключи на ночном столике, — ответил Белль, продолжая осматривать комнату. — Ничего как будто не заперто. А вот шкатулка для драгоценностей. Она заперта. Недурные в ней вещи, — продолжал он, открывая шкатулку. Но если у нее были любовные письма, там их больше нет. А об этом что вы думаете?
Ганн подошел к открытому ящику конторки, в котором лежал плоский кожаный футляр.
— Я не знаю.
— Как будто ящик этот поспешно закрывали, так что футляр был защемлен. Скажем, что-нибудь другое вытаскивали из этого ящика.
— Но никто не мог войти. Ивис увез с собой ключ.
— О, Боже, — засмеялся Белль. — Ивис закрыл дверь после того, когда дело было уже обделано. До его прихода было достаточно времени, чтобы стащить что угодно.
— Думаете вы, что кто-нибудь вошел в комнату, чтобы совершить кражу, и прикончил ее?
— Не знаю. Может быть. Или кража была совершена после ее смерти.
— Ее принесли сюда сразу. Потом Кройленд и сиделка оставались здесь, пока не пришел Ивис.
— Так они говорят.
— Что же, вы подозреваете Кройленда и сиделку?
— Почему же нет? — спросил Белль.
Ганн был смущен.
— В конце концов, вы не можете быть уверенным, что здесь украли что-нибудь.
— Я не могу этого доказать, — согласился Белль, — но я это знаю. Посмотрим, что осталось. — Он открыл кожаный футляр и вынул из него три старых фотографии: младенца, мальчика и молодого человека.
— Честное слово, — воскликнул Ганн. — Это Альфред Гарстон.
— Совершенно верно, Альфред Гарстон в трех возрастах. Мать хранила фотографии. Господи помилуй. Чувствуешь себя порядочным скотом. Бедная женщина. Что она в сущности знала? — он тяжело вздохнул. — Ну, не стоит так говорить. Посмотрите, что из этого следует: ее убили и что-то взяли из ящика где она хранила фотографии Альфреда. Наверное, там были письма от него. Это связывает убийство с попыткой скрыть что-то относительно Альфреда. Вы спрашиваете, не подозреваю я Кройленда и сиделку? Кто знает!
— Да, — заметил Ганн, — Кройленд ввел в дом сиделку, которую мать его не хотела иметь. Мать его убита. Он и сиделка — тут как тут при ее смерти. А тут еще украдено что-то, относящееся к его брату. Для Кройленда дело принимает неприятный оборот.
— Вот именно. И к тому же… Это еще что? — Кто-то постучал в дверь. Белль понизил голос: — Это все случается, когда недавно совершилась другая кража, связанная с его братом. Ну, кто там?
Он отворил дверь. Появилась служанка миссис Гарстон.
— Что вам угодно?
Вид у нее был непривлекательный. Серо-желтое лицо было бледнее обыкновенного. Темные глаза казались бусинками. Она близко подошла к Беллю.
— Я хочу говорить с вами, сэр. Я хочу вам рассказать про прошлую ночь.
— Очень вам благодарен! Кто вы?
— Меня зовут Джонс, сэр. Я служанка миссис Гарстон, если позволите, сэр. Я провела с ней пятнадцать лет. Она была такая милая и добрая хозяйка. Я хочу сказать вам всю правду про прошлую ночь. Бедняжка моя. Никто кроме меня не знает правды.
— Вот как! — Белль закрыл дверь. — Ну, говорите всю правду о прошлой ночи.
Миссис Джонс заговорила скороговоркой:
— Вот как было, сэр. Я пришла помочь госпоже устроиться на ночь. Я всегда это делаю сама, потому что сиделка никогда не делает ничего, как следует. И она так ее боялась. Она всегда так плакала, бедная овечка! И я нашла ее в ужасном виде. Я не знаю, что с ней делала эта сиделка, но я никогда не видела ничего подобного. Она со всеми такая вежливая, бедняжка. Но я знаю, я слышала своими собственными ушами, она говорила сиделке: «Вы хотите моей смерти». Она это говорила, сэр! Бог слышит мои слова. Она говорила: «Я знаю, вы хотите моей смерти». Я тогда не обратила на это внимания. Я знала, что эта сиделка грубо с ней обращается. Я только хотела успокоить бедняжку, а теперь, теперь… — речь ее оборвалась и бусинки глаз впились в лицо Белля, чтобы разглядеть, произвела ли она на него впечатление.
— А теперь вы над этими словами задумались? — сказал Белль. — Сообразите немного. Почему эта сиделка могла желать ее смерти?
— Не мое дело об этом говорить, — служанка стала говорить медленнее. — Я не знаю, зачем эта сиделка к нам приехала. Хозяйка ее не хотела и не любила ее. С тех пор, как прибыла эта сиделка, у хозяйки не было спокойной минуты.
— Что же делала эта сиделка?
— Я не буду говорить о том, чего я не знаю. Это не моем духе. Мне кажется, сиделка эта все время ее донимала, все время приставала к ней.
— Но зачем же?
— Это не мое дело. Я уже сказала вам. Я не знаю, зачем она приехала. Я исполняю только свой долг перед хозяйкой. Есть вещи, которые я не могу позволить скрыть. Я должна сказать вам, сэр, что после событий этой ночи я пошла в комнату сиделки — посмотреть, не могу ли я ей чем-нибудь помочь, — ее там не было. Никогда не знаешь где ее найти. Но она разорвала какое-то письмо, и я увидела его обрывки. Сердце у меня перевернулось. Я сохранила его для вас. Видите, сэр, вот они.
Белль прочел отрывки из письма Томми. «Самые серьезные основания… после того, что произошло с Кройлендом, я хочу вас видеть немедленно… вещи, которых я не могу написать».
— И это все, что вы нашли?
Она кивнула.
— Жаль. Больше ничего у вас нет? — она покачала головой. — Тогда можете идти и придержите свой язык. Хорошенько помалкивайте, а то я могу стать неприятным.
— Я не болтлива. — Служанка покачала головой и вышла.
— Вот ведьма! — сказал Ганн.
— Бедная старуха. Между такой служанкой и этой хитрющей сиделкой и Кройлендом. Ну, давайте продолжать. Может быть, в доме еще найдется какая-нибудь веселая публика. Мы должны тщательно наблюдать, не сносится ли кто-нибудь в доме с кем-нибудь во вне. Не спросить ли сестру Дин: кто этот субъект, который хочет ее видеть насчет того, что произошло с Кройлендом?
— Не стоит! — с улыбкой сказал Белль. — Сейчас мы больше не будем допрашивать сиделку. Зачем пугать бедную девушку. Если она выскользнет, чтобы встретиться с этим типом, это нам только на руку. Скажите вашим людям, чтобы они наблюдали за всяким, кто выходит из дому.
Затем полицейские послали за Глэдис. Главный инспектор Белль определил ее как деловую женщину. Он не особенно любил этот тип, но уважал его. Если мужчине нужна была женщина-секретарша — он считал это прискорбным, но ему казалось, что для такой роли больше всего подходит женщина вроде Глэдис. Она быстро понимала, ясно выражалась и не делала никаких глупостей.
Глэдис не проявила особого волнения по поводу убийства миссис Гарстон. Она не могла придумать, кто мог пожелать убить эту старую даму. Самое безобидное старое существо на свете! Глэдис никогда не слыхала о неладах миссис Гарстон с сиделкой и служанкой. Конечно, бывали трения. Она была слаба и в то же время не любила, чтобы за ней присматривали.
Сцена за обедом? Глэдис улыбнулась. Да, вышел разговор — старая дама стала плакать, а лорд Кройленд этого не выдержал. Совершенный пустяк! Лорд Кройленд всегда был с ней очень вежлив. Служанка? Глэдис ничего не могла про нее сказать. Сухая древность! Преданная служительница семьи, в этом роде.
— Вы сами наняли сиделку, не так ли? — спросил Белль.
— Не совсем. Лорд Кройленд поручил мне ее разыскать. Я нашла мисс Дин, и она ему понравилась. Я знала ее по школе. Она училась в С. Хьюз, работала в частной лечебнице.
— Что же, у вас нет мнения о том, как это все случилось?
— Никакого. Сплошная нелепость, если вам угодно знать мое мнение.
Экономка и дворецкий также не имели никакого мнения на этот счет. Отпустив их, Белль поглядел на Ганна.
— Они любят своего хозяина, — сказал он. — Верите ли, они его любят! Ну, после этого я хочу завтракать.
Мистер Кланк между тем бродил среди развалин, пока не наткнулся на садовника и не завел с ним разговор. Сначала усилия его не давали особого результата. Но он не отставал. Он разгуливал среди цветов, хвалил умелость садовника и говорил, как счастлив должен быть владелец такого чудного дома и парка. Садовник не выдержал. Он воткнул вилы в землю, выпрямился и сурово посмотрел на мистера Кланка.
— Да что вы, никакого приличия не понимаете? — спросил он.
— Боже мой, надеюсь, что это не так! В чем дело?
— Выплясываете тут, как старый чертенок, — ворчал садовник. — Постыдились бы!
