Йенс Шпаршу - Маска Лафатера
— Кстати, ты как, еще не надумал? — неожиданно спросила она.
Я вздрогнул. Чай был очень горячий.
— Не надумал что? — переспросил я и подул в чашку.
— Да ничего, — тихо обронила она.
— Ну и… — помолчав, заговорил я, стараясь выдержать прежний непринужденным тон, — как поживает твой, как там его… «Зорро»?
Она слабо улыбнулась:
— Благодарю за вопрос. Хотя из-за него меня чуть не уволили — прекрасно, отлично.
Я выпрямился в своем кресле и, заинтригованный, поставил чашку на стол.
— На прошлой неделе (Магда заговорила чуть ли не шепотом) прошли первые, пробные испытания. Здесь, в этом здании. — Она ткнула указательным пальцем в пол. Камеры слежения у входа были подключены к программе идентификации личностей. Тест на пригодность, можно ли использовать «Зорро» как электронного сторожа…
Сначала, насколько я понял, все шло без проблем. Даже по-прежнему слабое звено системы, так называемый «Комплекс близнеца» (внешнее сходство) и обусловленные эмоциональным состоянием перемены внешности не доставляли особых неприятностей. «Зорро» со стопроцентным успехом узнавал всех приходивших сотрудников «Пер Кон» по загруженным в его память фотографиям, исправно пропуская их через дистанционно управляемую подъемную дверь.
Но потом, около половины одиннадцатого!..
На всех экранах, во всех работающих в тот момент программах нежданно-негаданно возникла надпись: «Осторожно! Приближается посторонняя личность!»
Даже сирена завыла протяжно и печально, как престарелая, беззубая сторожевая псина. Магда ринулась к окну, и тут ей пришлось ухватиться за шпингалет, чтобы устоять на ногах.
Внизу пожилой господин свой «дипломат» он поставил на тротуар, — то навалившись плечом, то при помощи ключа упорно пытался открыть заблокированную электронным замком дверь. Безуспешно. Господин качал головой и кричал что-то в окна, но никто не мог разобрать, что именно. Прядь его растрепавшихся седых волос смятенно развевалась на ветру.
И был это не кто иной, как Фридхельм Шустер, управляющий «Пер Кон».
Уж не система ли это предупреждения сотрудников, заблаговременно подающая им сигнал о прибытии шефа на рабочее место, поинтересовался Шустер немного позже, пригласив Магду на личную беседу в свой кабинет. При этом он коварно поджимал губы, то и дело поглаживая ладонью поверхность своего стола, словно желал убедиться, что по крайней мере здесь все осталось по-старому.
Разговор велся с глазу на глаз, причем глаза Магды по большей части были опущены.
Несколько раз она извинилась. Она и правда не могла понять, что произошло.
Магда подозревала — хотя и не говорила этого вслух, — что здесь не обошлось без вмешательства Второго отдела, снова и снова высказывавшего недовольство по поводу неимоверных сумм, затраченных на руководимый ею проект «Дизайн лица».
Аргументы Магды, дескать, «Зорро» — изобретение, разумеется, не до конца освоенное, там пока что масса недоработок, но если его однажды довести до конкурентоспособного состояния, оно, без сомнения, принесет большую прибыль, — все эти доводы встречались теперь угрюмым, недовольным молчанием.
— Так что, сам понимаешь, сейчас у меня здесь положение шаткое. Честно говоря, мне бы не помешало что-то вроде маленькой удачи.
Я кивнул. Как не понять?
— Если я чем-то могу помочь тебе, говори, не стесняйся.
Но прежде, чем она успела ответить, я вспомнил кое-что, о чем все это время хотел ее спросить:
— Слушай-ка, скажи, нашла ты наконец тот исчезнувший листок? Ну, ты знаешь, о чем я. Который ты искала в Цюрихе.
Магда изумленно уставилась на меня. Ей пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем она снова обрела дар речи.
— Нет. Разумеется, нет! Смешно, что именно ты задаешь мне этот вопрос.
Она опустила голову.
— Но заметь, я уже знаю, как заполучить его. И вот увидишь: я это сделаю.
Прозвучало странновато — она будто угрожала.
Повисла пауза — мы молча глядели друг на друга.
Но вот она посмотрела в окно, за которым пролетала пара черных птиц.
— Ты уверен, что тебе так необходимо успеть на свой поезд? — спросила она.
Увы, успеть я был просто обязан. Я посмотрел на часы. Завтра у меня должна состояться очень важная встреча.
— Встреча с агентом, — шепнул я ей.
Но большего, чем слабая, вымученная улыбка, я от нее добиться не сумел. Жаль.
Глава одиннадцатая
На вторую половину дня, в 14 часов, в Берлине у меня была назначена встреча с Массольтом.
По дороге я еще выпил чаю. Затем сел в автобус, направлявшийся в сторону Аденауэрплатц.
С полудня в моем животе бушевала половинка курицы, съеденной в «Руди гриль-экспресс». Создавалось впечатление, будто она норовит там воскреснуть. Казалось, она машет крыльями, да так, что в иные моменты я почти задыхался. Я сидел недвижно, с полуоткрытым ртом. Злобное, долгое, свирепое урчание, таинственное бульканье и бурление то и дело доносились из моего нутра. К счастью, их никто не слышал. Я закрывал глаза, дышал глубоко и медленно, словно будущая мама на уроке правильного дыхания. Женщина, сидевшая рядом, отодвинулась, затем вдруг поднялась и встала у дверцы водителя.
Я посмотрел в окно. Каким чужим порой чувствуешь себя там, где ты вроде бы у себя дома.
Впервые вонзив зубы в ту курицу, я сразу почувствовал, что пожалею об этом. И все-таки продолжал жевать безвкусное, волокнистое мясо, наблюдая за работой Руди, палача животных, за тем, как его окровавленные руки извлекали из ведра все новые холодные куриные трупики, натирали их солью, напудривали черным перцем, чтобы потом нанизать маленькие сморщенные тельца на жирный вертел — прощальную карусель, на которой им предстояло описать последние в их жизни круги.
Рассеянно пожевывая мясо, я с жадным отвращением проглатывал каждую деталь этой мерзкой сцены.
У соседнего столика стояла девчонка-подросток и, плотно сжав губы, с аппетитом перемалывала зубками колбасу карри. При этом она сосредоточенно глядела в пустоту.
Вообще-то «Руди гриль-экспресс» принадлежала к числу закусочных, которым я доверял. Да, кроме шуток. Я находил, что у этого заведения имеется собственный стиль. По правде говоря, мешали мне только фотографии на витрине, отображавшие бургеры, хот-доги и прочую жратву. Она и прежде выглядела какой-то переваренной и разжеванной, а ныне, выцветшая на солнце, приобретшая светло-голубой оттенок, имела поистине гнусный вид.
Горячий чай, однако, подействовал благотворно. Видимо, в этот раз я просто уплетал слишком торопливо, невнимательно.
В сквере перед бюро Массольта я сел на скамейку. Можно было прийти точно к сроку, но я предпочитал немного опоздать. Набил трубку, чиркнул спичкой.
Бездумно потряс рукой, чтобы она потухла, и бросил ее на землю.
Неожиданно — шумный, хлопающий звук: на мою спичку слетелись заинтересовавшиеся ею голуби. Мысль о том, что птицы наблюдают за мной, вызвала раздражение. При виде глупых пернатых тварей я невольно вспомнил о «Руди гриль-экспресс» — воспоминание, учитывая некоторые детали, весьма нежелательное.
Люблю Берлин! Не вопрос. Но поскольку любовь возрастает пропорционально расстоянию, отделяющему вас от ее предмета, в далеком Вюлишхайме она, естественно, приобретала особую искренность и глубину.
Я быстро встал и прошел сквозь стаю разволновавшихся голубей по маленькой площадке к импозантному, окаймленному кованой железной шпалерой подъезду дома номер 67. Нажал на кнопку в правом верхнем углу переговорного устройства, и оно, как всегда, чуть помедлив, зашумело в ответ; и вот в душноватой, зарешеченной кабине древнего лифта, минуя темные лестничные пролеты, я устремился наверх, к самой крыше.
— Сюрприз! — произнес (нет, пропел!) Массольт вместо приветствия, когда я вошел в его кабинет. На столе лежал факс.
Я прищурил веки. Весь рабочий этаж был застеклен. Много неба. И хотя сейчас оно было серым и пасмурным, в глазах у меня зарябило. Иногда Массольт говорил:
— Здесь, наверху, я чувствую себя Господом Богом. Никого надо мною нет.
А у меня временами мелькала мысль: «Надеюсь, это он так шутит».
Массольт поднялся, обошел стол и помахал факсом, словно веером.
Заинтригованный, я вопросительно поднял брови.
К сожалению, выяснилось, что речь совсем не о том, на что я надеялся, — я-то ждал сообщения от Хафкемайера. Я все еще не знал, что он думает о новом варианте сценария.
Массольт тоже пока пребывал в неведении, но он меня успокаивал:
— Все эти шишки такие ветреники! Вечно с ними одно и то же: или они хотят все и сразу, или приходится ждать до второго пришествия. Паниковать здесь нечего!
В факсе же, который Массольт положил теперь на стеклянный стол, речь шла совсем о другом. Об участии в ток-шоу — в качестве эксперта по Лафатеру. Тема — «Пластические операции и истинное „я“». И что самое интересное, шло оно во второй половине дня!
