Елена Чалова - «Ярость богов»
Степан Волков, вздыхая и повязав гудящую голову мокрой тряпкой, сел писать очередной доклад в Сенат.
Варшава встретила московский рейс мокрым снегом. Аэропорт имени Шопена часто по привычке называют Окенце. Здесь было шумно и многолюдно, и Мири почему-то показалось, что похоже на вокзал, причем такой, куда приходят пригородные электрички. «Все дело в тетках с сумками и корзинами», – решила Мири. Поляки традиционно возят в Европу всякие вкусности: что-то продают на рождественских базарах, что-то через знакомых. У подружки Мири, которая живет в Брюсселе, работает горничной такая хозяйственная полька. К каждому празднику она привозит соленья и прочие домашние заготовки. Не бесплатно, но существенно дешевле, чем можно купить в местных магазинах. Подруга просто нахвалиться на нее не может.
Мири с интересом крутила головой, оглядываясь. Они уже прошли паспортный контроль, когда у нее в кармане зазвонил телефон.
– Не отвечай, – прошипел Рустем.
– Еще чего! Это бабушка и она будет волноваться. Да, савта, все нормально, – заворковала она в трубку. – Я в Москве… работы много. Но я готовлю тебе сюрприз к Рождеству. Хорошо, я буду. Я ношу шапку, честно. А как ты? Давление не шалит? Дядя Эфраим приезжал, как обещал, или опять заехал к бывшей жене и задержался на год? Так я и знала! А она?
Мири щебетала, не обращая внимания на фыркавшего Рустема. Наконец она закончила разговор и все трое вышли в зал прилета. Багажа у них не было, только ручная кладь, и они проталкивались сквозь толпу пассажиров, осаждавших транспортеры, по которым ехали чемоданы, сумки и сумищи, баулы и просто коробки. «Сколько же барахла возят туда-сюда люди», – думала Мири, двигаясь за Рустемом. Охранник шел первым, таща ее за собой. Шествие замыкал Николай. На Рустема и налетела какая-то малахольная тетка, уронила ему на ногу здоровенный баул, да еще разоралась, шипя, как рассерженная гусыня. Мири даже не успела сообразить, что именно случилось. Как только Рустем споткнулся о первую сумку, он оттолкнул девушку в сторону, и она буквально вылетела из толпы и впечаталась лопатками в стенку так, что дыхание перехватило. Она так и стояла, пока вокруг мужчин крутился водоворот шумных людей. Рустем, сверкая глазами, наступал на тетку и уже почти вырвался из кольца, но тут появилась полиция.
Вежливо, но твердо повлекли они Рустема и Николая в сторонку. Рустем шел спокойно, но Николай вдруг начал что-то возмущенно говорить и сунул руку в карман, хотел достать паспорт, но руки секретаря мгновенно перехватили, и вот уже неприметный человек без формы обшаривает его карманы. Мири видела, как он достал паспорт из внутреннего кармана, а из куртки… из куртки Николая человек достал небольшой пакетик с какими-то таблетками. Люди вокруг сразу почему-то потеряли интерес к происходящему и потянулись к выходу, Николая потащили к дверям с табличкой «нет входа». Рустема тоже обыскали, проверили документы и о чем-то несколько раз спросили. Тот лишь мотал головой и пожимал плечами. Мири отклеилась от стены и отошла к транспортерам, инстинктивно держась вдоль стены и следя за тем, чтобы никто к ней не приближался. Через какое-то время Рустем оказался рядом и прошептал, не глядя на нее:
– Двигай к выходу. Видишь ту группу? Это шведы, попробуй затесаться между ними. Сумку на плечо, руки в карманы. Смотри под ноги. Выйдешь с ними на улицу.
Совет оказался дельным. И хоть Мири уловила пару удивленных взглядов, но никто ей ничего не сказал, и вот она на улице, подле здания аэропорта, и в лицо летит мокрый снег. Зазвонил телефон, и голос Рустема сказал:
– Иди направо, там остановка автобусов. Садись в тот, что до вокзала.
В автобусе он быстро оказался рядом, и некоторое время они ехали молча. Потом Мири негромко спросила:
– Мы куда?
– На вокзал.
– А оттуда?
– Подумаем.
Рустем сидел у окна, и Мири видела, что он на поворотах выворачивается, глядя назад. Потом, когда они проезжали через перекресток, он вдруг прошептал:
– Зажимай рот и делай вид, что тебя тошнит!
Вскочил, цапнул ее за руку и потащил к выходу. Водитель раздраженно закричал что-то по-польски, но Рустем мотал головой и отвечал на каком-то непонятном Мири языке. Она на всякий случай вытаращила глаза и стала судорожно давиться. Шипя, как рассерженный кот, водитель свернул к обочине и открыл двери. Рустем махнул ему рукой, что-то сказал, и они с Мири оказались на тротуаре. Он тут же потащил ее в боковую улицу, потом свернул, потом еще раз и все бегом. А потом вдруг остановился, огляделся, схватил сумку Мири и сунул ее в мусорный бак.
– С ума сошел! Там мои вещи! И сумка стоит кучу денег, она фирменная и почти новая!
– Купишь себе новые вещи и другую сумку. С этим баулом из натуральной кожи мы похожи на богатых туристов, на чужаков. А должны сойти за местных. Деньги и документы при себе?
– Да, все в дамской сумочке.
– Тогда пошли.
Он взял ее за руку и не спеша двинулся вперед размеренной походкой человека, которому торопиться особо некуда, но в то же время он знает, куда идет. Через некоторое время они сели на другой, местный автобус, и в конце концов Мири вообще перестала понимать, где они находятся.
Рустем говорил мало и на ее вопросы отвечал неохотно. Что с Николаем, он не знает. У секретаря нашли таблетки, похожие на наркотики.
– Ты думаешь, он пил колеса? – с сомнением спросила Мири.
– Нет, конечно, – фыркнул телохранитель. – У Павла Генриховича наркоман не удержался бы. Всех сотрудников проверяют. Таблетки ему подкинули, скорее всего там же, в толпе, пока толкались.
– И что теперь с ним будет?
– Да ничего! У него российский паспорт. Подержат до выяснения… думаю, Павел Генрихович его не бросит.
Они бесконечно долго плутали по улицам, и Мири готова была свалиться без сил, когда Рустем наконец завел ее в небольшой ресторанчик. Шепнул:
– Я буду говорить, а ты молчи.
Они сели за столик, он заказал еду, не советуясь. Говорил Рустем при этом не по-русски, но вроде как и не по-польски. Мири не чувствовала даже любопытства. Она просто была благодарна уже за то, что может сесть и вытянуть ноги. В голове гудело, и вообще самочувствие было не очень, а настроение – и того хуже. Поэтому она тупо молчала, не обращая внимания на то, как Рустем строит глазки официантке. Потом им принесли еду, и Мири, хоть вначале и не ощущала голода, с жадностью съела горячий суп. И сразу же почувствовала, что сейчас заснет.
– Закажи мне кофе, – шепнула она, а то я сейчас вырублюсь.
– Потерпи.
Он торопливо доел, расплатился и опять потащил ее куда-то, на этот раз, к счастью, недалеко. Мири даже не разглядела, как называлась гостиница. Рустем почти нес ее по лестнице, втолкнул в полутемную комнату с зашторенными окнами, подвел к кровати, помог снять куртку и сапоги и лечь. И все – мир провалился в никуда.
Мири проснулась, и сразу кошмаром навалились события вчерашнего дня. Она зажмурилась и отчаянно пожелала, чтобы все это оказалось лишь страшным сном с приключениями. Но душная маленькая комнатка, полумрак из-за плотно закрытых штор, неудобная кровать и присутствие рядом кого-то – все подтверждало реальность кошмара. Заминированный самолет, арест секретаря, безумная гонка по городу и этот маленький затхлый отельчик, куда притащил ее Рустем. А рядом, кстати, лежит он сам. Мири, чьи глаза привыкли к полумраку, с некоторым облегчением разглядела, что телохранитель тоже спит одетым. Ее он закутал в одеяло, а ему самому, наверное, и так не холодно. Хотя, вообще-то, в комнатке весьма прохладно. Как говаривала бабушка, «трезвительная температурка».
Рустем вдруг повернулся, легко встал с постели и буднично сказал:
– С добрым утром!
– Здравствуйте, – растерянно отозвалась Мири.
Мужчина рассмеялся, вынул из кармана висевшей на стуле куртки бутылку минералки и подал Мири со словами:
– Это вместо раннего чая, леди. Чем богаты. И оставь мне немного.
– Давай я тебе в стакан налью.
– В этой дыре посуды не предусмотрено. Ну, то есть можно, наверное, попросить, но я не хотел бы испытывать судьбу и что-нибудь есть и пить в этом месте.
Мири вдруг сообразила, кого напомнил ей Рустем и почему она испытывает к нему такие двойственные чувства. Однажды Мири пришла в спортзал, чтобы заняться кик-боксингом. Такой вот странный эпизод в жизни интеллигентной девушки. Корнем всех зол всегда оказываются мужчины. В данном случае в роли негодяя выступил Алехандро: испанец, красавец, финансовый гений и настоящий мачо. Они встречались два года, а расстались в один день. Он просто сказал, что уезжает и вообще, «пора подумать о серьезных отношениях, подыскать подходящую партию». Мири просто лишилась дара речи. Ей как-то не приходило в голову, что ее рассматривают лишь как забаву, как человека, серьезные отношения с которым невозможны.
Злость и обида терзали ее так, что Сьюзанн, соседка по лондонской квартире, посоветовала:
