Райдо Витич - Синдром синей бороды
— Нет, что ты, и мысли не было, — поспешил разуверить его Греков-старший. — На тебя всегда можно было положиться.
— Как и на тебя, — бросил Вадим, и уставился в телевизор.
— Ты извини, брат, но твое предложение слишком фантастично, — попытался объясниться Егор, приняв хмурый вид Вадима на счет своих колебаний. — Поэтому мои сомнения естественны. Тем более я серьезно рискую, и хотел бы иметь гарантии, не обижайся.
— Гарантии — я и мое слово. Мало?
— Нет, вполне достаточно. Но…
— Риск? Мы живем — уже риск. Огромный, ежедневный. Я завел разговор, я — предложил проценты, значит, знаю что говорю. Да неужели ты думаешь, я не понимаю твои сомнения? У тебя семья, дети. Колебания вполне естественны, но тебя никто и не заставляет дерзать. Занимайся, чем занимался, надейся на лучшее. Или рискни, и получи сразу все. Дело твое. Я тоже рискую, заметь, но это мои трудности. Остальное — твои.
— А чем ты рискуешь?
— Репутацией. А это фактически все: настоящее, будущее, связи. Я понимаю, ты сейчас сидишь и думаешь: зачем? И разве может хоть один банк мира предоставить столько колоссальные проценты? Отвечаю: нет, не может и не даст. А я дам, но только тебе, и только я. Почему? Я хочу реализовать одну идею. Вложения небольшие, около миллиона, но отдача превышает первоначальные затраты раз в десять. Но свои деньги использовать не могу из-за доли риска. Он минимален, но есть. У нас иначе смотрят на темные дела, чем у вас, и если узнают, то потеряю все. Поэтому трогать свой вклад я не буду. Но прибыль упускать не хочу. Выход? Два варианта: взять кого-то левого, что выгодней. За пятнадцать процентов согласится любой разумный бизнесмен с радостью. Партнеров у меня, готовых сделать вложения, и здесь и на Западе более, чем достаточно. И никакого риска, напряжения ни для него, ни для меня. Информация останется конфиденциальной. Дивиденды будут перечислены максимум за два месяца. Копейки. Но! У меня есть брат и племянники, почему я должен кормить левого человека, а не своих родных? Конечно, твои двадцать пять процентов, учитывая мою прибыль — подачка. Зато честная и разумная цена твоему `риску' и моей головной боли. Через год, ты сможешь забрать всю сумму, при этом получив сверху. Нет, понравится, я буду не против сохранить партнерство.
— Что за дело, спрашивать не стоит?
— Извини, Егор. Коммерческая тайна.
Егор задумался: зная хватку Вадима можно не сомневаться — дело стоящее, и брат в любом случае получит желаемое, и скорей всего много больше, чем говорит, и останется чистым, с незапятнанной репутацией. Так почему бы действительно не войти в долю, не рискнуть? Пока предлагает, пока есть шанс запрыгнуть на поезд? Что говорить, дела идут все хуже и хуже. Год, другой и Егор будет работать за `спасибо'. А на него детей не выучишь, не накормишь. Ярослав при всей разгильдяйской натуре, мальчик очень умный. На красный диплом идет. И будущее соответственно — радужное. Если у отца краски на радугу хватит. А Маша замуж выйдет? Дети пойдут. Тоже помочь надо, да и внуков обеспечить. И Лику. Сейчас при всем желании содержать ее, как ему бы хотелось, он не может себе позволить. А мелкие суммы, что подачки — одно унижение и для него и для нее.
Да, думать нечего — нужно воспользоваться шансом, что дает ему брат. В конце концов, не станет же он родных подставлять?
. — Я придумаю, где взять деньги, Вадим.
Егор долго не мог уснуть — размышлял над предложением брата. Потом думал о нем самом и о том, что было бы, если б Вадим женился на Ирине.
Гадиной она была уникальной…
22 года назад.
Егор только вышел из арки Олиного дома, как увидел сидящую на скамейке Шехову. Она в упор смотрела на него, он — на нее. А хотелось оглянуться, проверить, что за спиной нет Олечки, и никто его сейчас не окликнет, а значит Вера не уличит в измене. Хотя изменяет он, как раз Ольге, и ей в пору предъявлять претензии, а никак не Шеховой, бесцветной, холодной, будто не живой. Но, черт возьми, именно эта бесчувственная статуя единственный шанс для него — путевка в нормальную жизнь — стабильность, обеспеченность. Большие возможности.
Неужели она следила за ним и выследила?
Нет, не может быть. Он осторожен, Ольга не болтлива. Хотя раз в год, говорят, и вилы стреляют.
— Вера? — шагнул к Шеховой, набравшись смелости. Придал лицу выражение легкого удивления и некоторой радости от встречи с невестой.
Девушка засмеялась, глаза хитро блеснули.
— Садись милый, — хлопнула ладонью о лавку. Егор брякнулся и заскучал — странно ведет себя Вера. К добру или к худу ее ехидный смех? Неужели все-таки узнала о его двойной жизни? Как теперь себя вести? Отрицать. Конечно же, отрицать все от первого слова до последнего, и уверять девушку в своей негасимой любви. Неважно, что она знает: происки недругов и завистников. Вот! На этом он и будет стоять!
— Как ты здесь? К подруге ходила?
— Ага. Олей зовут, — хохотнула опять девушка. Егора на минуту приморозило к скамейке. И кажется, лицо инеем покрылось — побелело. — Что ж ты так испугался, милый?
— Что за глупость? Чего мне бояться?
— А что с голосом? Что осип?
— Горло болит, — буркнул Егор, соображая, что именно и откуда могла узнать Вера.
— А-а… И голова? Заболел? — засмеялась, толкнув его в плечо.
`Что ж ей так смешно'? — с ненавистью подумал парень.
— Да расслабься Егор, я Ира, а не Вера!
Греков непонимающе уставился на девушку: шутит? Нет, вроде… Надо же сестрам быть настолько похожими! Близнецы, близнецами, но должно же быть меж ними хоть какое-то отличие? Впрочем, есть — Ирина более живая, яркая, озорная. Однако волосы собраны в хвостик на затылке, как обычно это делает Вера. Одета в темное пальто — Верино. Но разве та умеет так задорно смеяться?
— Ира?! Что ты здесь делаешь?
— Тебя жду. Поговорить надо.
— О чем?
— Ты все не веришь, что я не Вера? Неужели мы настолько похожи?
— Хм.
— Ладно, не напрягайся. Оставим. Скажи лучше — что Вадим?
— А что Вадим? Работает.
— Да, я знаю, но… Хорошо, карты на стол. Только не перебивай, выслушай, а потом выскажешься.
— Слушаю.
— Я знаю, что у тебя есть семья…
— Поклеп…
— Не нужно мне врать, Егор. Первое — я не Вера, и мне все равно с кем ты спишь. Второе — я прекрасно тебя понимаю. И говорю откровенно, чтоб и ты меня понял. Если хочешь, мы находимся с тобой в одинаковом положении. Ты не любишь Верку, но вынужден с ней встречаться, согласен жениться, чтоб только изменить свою жизнь в лучшую сторону. Вполне понятное желание, закономерное решение. Мне импонирует твоя расчетливость, потому что я сама такая. Чувства чувствами, а нужно думать о будущем. Возьми свою любовницу: что она может тебе дать кроме объятий, минут наслаждения? Ничего. Как и ты ей пока. Как и мне Вадим. Но, как и на каком языке объяснить это твоему брату? Не возможно, правда, как невозможно будет объяснить твою измену Вере. Она не поймет, что двойная жизнь для мужчины норма, а не патология. Смысл обращать на то внимание? Нет, обязательно устроит скандал, порвет отношения с тобой, будет страдать от разбитого сердца, изображая святую мученицу… Глупо. Не выгодно, прежде всего тебе. Учитывая, столько ты трудов приложил, чтоб войти в нашу семью. И беззаботная безбедная жизнь, вот она — в четырнадцати шагах. Две недели и ты уже не сирота, не серая мышка всем должная и обязанная.
— Ты пытаешься меня шантажировать? — и удивился и насторожился Егор. С этой стороны он Ирину не знал, даже не предполагал, что она способна на подобный поступок. Девушка казалась ему милой, незлобивой, немного глуповатой, но не дурной. Скорей ребенком, живущем в прекрасном мире иллюзией, благодаря заботе родителей, чем взрослой женщиной. Однако, сейчас пред ним предстала совсем иная Ирина: хитрая расчетливая, способная на любой поступок в свое благо. — Вадим хоть раз видел тебя такой? — с нехорошим прищуром спросил Егор.
— А зачем? Да и что он вообще видит? Влюбленные слепы. А на счет шантажа… у тебя сложилось неверное мнение и обо мне и о сути данного разговора. Ты еще не дослушал, а уже делаешь выводы. Оскорбительные, между прочим. Я не больше стерва, чем ты кобель. Мы с тобой оба — жертвы обстоятельств. Ты хочешь ту жизнь, что обеспечат мои родители через Веру, но душа… или плотское желание, не суть, лежат к Оле. У меня тоже самое: люблю Вадима, но, понимая, что меж нами ничего хорошего не будет, хочу другого. И даже есть: один парень, очень перспективный, будущий дипломат, предлагает мне руку и сердце. Я не дура, чтоб отказывать, думаю, ты понимаешь почему. Жить с Вадимом — упасть ниже той планки на которой я сейчас, естественно меня это не устраивает. Выйти замуж за… обозначим его Х: подняться и очень, очень высоко. Кстати, если поднимусь я, и вам с Верой будет хорошо. Представь, какие у меня будут связи?
