Берхард Борге - Мертвецы сходят на берег
- Если бы он был акробатом, а не писателем! От окна до земли чуть ли не шесть метров! Он что, умеет ходить по вертикальной стене?
- А по канату?
- Он что, - скалолаз? И где он, по-твоему, спрятал свои канаты, крючья, что там еще? Арне вздохнул:
- Ну, не знаю... Придется мне капитулировать. Вступаю в Общество парапсихологов. Завтра поеду и вступлю.
За завтраком разгорелся жаркий спор, в котором, к сожалению, не родилось истины. Танкред и Эбба безуспешно пытались пробиться сквозь частокол вопросов, их "кто, что, как и почему" повисали в воздухе. Йерн погряз в унылых самобичеваниях и недоумении по поводу своей непростительной сонливости, а я от души обрадовался, когда Арне сумел положить конец переливанию из пустого в порожнее, предложив пойти купаться. Погода с утра была превосходная, и морские ванны, бесспорно, пошли бы нам на пользу. Предложение было встречено общими рукоплесканиями.
Мы улеглись на согретое солнцем скальное плато и расслабились. В ласковом лазурном море даже рифы не производили впечатления чего-то опасного, угрожающего, они сверкали в воде как косяк селедок. Природа казалась довольной и благостной, словно Господь Бог в день седьмой. Прелестные маленькие волны ласково лизали берег. Ночь хитра и обманчива, подумалось мне, день - открыт, он правдив и искренен. Все эти ночные страхи - обычная человеческая глупость, честное слово: глупо бояться природы, нашей доброй, снисходительной матери... Нет, подставим-ка лучше живот теплому солнышку...
- Сюда кто-то идет! - сказала Эбба.
Я поднял голову. В самом деле, по скалистому берегу широким решительным шагом шел человек. Без сомнения, он двигался к нам.
Он был одет в черное, как на похоронах. На голове у него была широкополая плоская шляпа, тоже черная - такие шляпы в восьмидесятых годах прошлого века носили художники. На запястьях виднелись длинные твердые манжеты, которые ему приходилось периодически поправлять, что придавало комическую неправильность его энергичному маршу. Когда он приблизился, я смог разглядеть его лицо: очень узкое, заканчивающееся длинным, острым подбородком, с близко посаженными темными глазками под насупленными бровями. Нос незнакомца торчал, словно птичий клюв - тоже острый и длинный, а бледные узкие губы то казались прямым карандашным штрихом, а то превращались в сморщенный забавный кружочек, словно край воздушного шарика, схваченной крепкой ниткой.
- Что это за пугало? - хихикнула Эбба.
- Местный Савонарола, спаситель Хайландета, - проговорил Арне, поправляя темные очки. - Пастор Флателанд. Ну, сейчас он задаст нам перцу!
Пастор взобрался к нам на плато и выпрямился. Его тень накрыла лицо Арне и длинные ноги Танкреда.
- Я слышал, что вы отказались вернуть имение за ту же сумму Эйвинду Доруму? - заявил он, не здороваясь.
Пастор явно старался говорить литературным норвежским языком, но местный выговор все же давал себя знать.
- Совершенно верно, - сказал Арне. - Состоявшаяся сделка не имеет обратной силы - золотое правило бизнеса.
- Но я настоятельно... прошу вас в данном случае нарушить правило. Обращаясь к вам, я действую от лица... да, от лица всего населения.
- Весьма сожалею, но вынужден вам отказать.
- Вы по-прежнему упорствуете в своем намерении устроить в этом доме летний бордель?
- Вы, вероятно, хотите сказать "летний отель"? - с любезной улыбкой осведомился Арне. - Ах, эти иностранные словечки, их так легко перепутать! Да, господин Флателанд, я не отказался от своего намерения. А вы не находите, что пора уже слегка проветрить это затхлое гнездышко?
- Вы упорствуете в своем намерении и не хотите прислушаться к взывающему гласу?
- Будьте уверены, не хочу.
- Но ведь в таком случае вы навлечете проклятие на весь Хайландет, вы накличете беду, способную пасть на голову невинных! Вы отдаете себе в этом отчет? Неужели вы не видите, что превращаетесь в посланника дьявола, в орудие Левиафана?
Голос его нарастал и обнаружил недюжие резервы. Можно было представить, какой популярностью пользовался этот пастор. Его голос во время молитвы, должно быть, звучал как могучий орган или большой оркестр с трубами и барабанами. Медленным крещендо он продолжал:
- Я не только думаю о разврате, который расцветет в этом летнем отеле, обо всех искушениях плоти, кои коренятся в подобного рода современных курортах, где теряют стыд и обнажают свое тело. (Он одарил строгим взглядом Эббу и Монику.) Я не только думаю о пьянстве, азартных играх и непотребной брани, кои, несомненно, воспоследствуют. А возможно еще и танцы в обнимку и богомерзкие кинофильмы? Я знаю, как опасны семена дьявола, как страшны они даже для набожных кротких душ, какой дьявольской силой обладает соблазн греха даже для моих бедных овечек - сестер и братьев нашей святой общины. Вавилонская блудница возжелала осквернить наш Хайландет! Мы будем обороняться! Мы выступим в крестовый поход против новой чумы! Но я думаю не только об этом...
Господин Флателанд сделал паузу, чтобы поддернуть свои нелепые манжеты. Он, разумеется, чувствовал у себя за плечами не только своих кротких овечек" но и самого Господа Бога. Его правая рука поднялась к небесам драматическим жестом и последовал, так сказать, завершающий аккорд - фортиссимо:
- Я думаю об иных сатанинских силах, кои будут тут неминуемо выпущены на свободу, как только вы приступите к осуществлению своих богомерзких корыстных планов. Нам известно, что в этом доме уже разбужены темные силы. Сестра Мария свидетельствует о том, что творится за этими стенами. И скоро, очень скоро вы восплачете, но ваш скрежет зубовный не сможет разжалобить небо! Море вышвырнет на берег своих мертвецов, и живые позавидуют мертвым! Нет, мы не станем смотреть, сложа руки, как неразумные, грешные люди играют с огнем! Братья! Услышьте мой голос! Взгляните в свои бедные заблудшие души! Одумайтесь! Это великий, опаснейший грех - искушать силы зла...
Арне удобно лежал на спине, положив на живот руки.
Во рту у него торчала сигарета.
- А позвольте спросить, господин Флателанд, сами-то вы не имеете тут личных интересов? Похоже, вы с Дорумом организовали тайное акционерное общество "Норвежский пиратский дом"?
Пастор умудрился скорчить еще более строгую гримасу.
- Ни в коем случае. Я лишь ссудил бедного Дорума деньгами, чтобы он смог предложить вам полную сумму. Я в последний раз спрашиваю: Арне Краг-Андерсен, вы готовы дать сделке обратный ход?
- Позвольте, господин пастор, и мне задать вам еще один, последний вопрос! Господин Флателанд, ваше имя случайно не Александр?
- Да... Ну, и что?
- В таком случае, я хотел бы ответить, как Диоген:
Александр, будь так добр - отойди в сторону, не загораживай солнце! У вас, милый Флателанд, особый дар отбрасывать черные тени!
Пастор непроизвольно сделал шаг в сторону - неловкое, очень смешное движение, как у начинающего танцора. Наша смешливая Эбба не выдержала и громко расхохоталась.
На бледных щеках Флателанда вспыхнули два темно-красных пятна. Его черные глазки зажглись ветхозаветным гневом. В этот миг он выглядел просто великолепно.
- Кто поносит слугу Господа, оскверняет и самого Всемогущего! - грянул его необыкновенный голос. - И это не останется безнаказанным, нет, не останется! И как сказано в Псалме Давида: Излей на них ярость Твою, и пламень гнева Твоего да обымет их, жилище их да будет пусто, и в шатрах их да не будет живущих! Псалом шестьдесят восемь, стих двадцать пять - двадцать шесть! Он повернулся и двинулся восвояси. Но через несколько секунд снова остановился и крикнул, тыча пальцем в небо:
- Господь не оставит нас! Он поможет мне найти пути и средства, чтобы изгнать вас отсюда! Засим он продолжал свой путь. Танкред смотрел ему вслед с живым интересом.
- Я думал, такие образы встречаются только в школьной литературе, - сказал он серьезно и даже задумчиво. - А вот, живой человек... Я весьма обеспокоен.
- Между тем, - вздохнув, подытожил Арне, - это было второе предупреждение за двадцать четыре часа. Моя популярность в народе катастрофически падает...
Глава 9
ТАЙНА СТАРОГО ЧЕРДАКА
Арне и Моника отправились с пляжа домой.
Я понимал, что им нужно побыть наедине - хотя бы затем, чтобы выяснить отношения, однако, меня мучила неизвестность. Вдруг они помирятся? Арне казался спокойным, но в его взгляде мне померещилась твердость, особая собранность воли, как бывает, если решаешься на определенный шаг. А Моника... она по-прежнему избегала моего взгляда. Я больше не мог спокойно валяться и сел.
Эбба тоже сидела, задумчиво созерцая собственные ногти на ногах - они были покрыты ярко-красным лаком.
- Карстен, скажи, этот Флателанд - состоятельный человек? - вдруг спросила Эбба, как мне показалось, совсем невпопад.
"При чем тут Флателанд?", - подумал я и вздохнул.
Карстен ответил:
- Ну, я думаю, денежки у него есть. Он отнюдь не чужд и земных радостей, насколько я могу судить... А что?
