Энн Грэнджер - Посмертное слово

— Вам эти сведения были нужны? — спросил он и с тоской покосился на свою гитару.

Наверное, ему не терпится возобновить репетицию, а может, вдруг сообразила Мередит, гитара для него как любимая игрушка для ребенка. Она не только занимает, но и утешает его. Какой-то ее вопрос выбил его из колеи и даже, кажется, напугал. Интересно, что с ним такое?

— Дейв, — осторожно начала Мередит, боясь спугнуть священника. — Вы, случайно, не приезжали или не звонили в дом миссис Смитон в те выходные, когда она скончалась?

Священник побелел. Несколько раз он открывал рот, а секунду-другую Мередит казалось, что он вот-вот расплачется. Как ни странно, священник напомнил ей Джули Кромби, чья самоуверенность оказалась такой хрупкой. Она задала этому самоуверенному молодому человеку единственный вопрос на свете, который, как он надеялся, ему никто не задаст, и он обязан был ответить ей правдиво. Он не мог лгать. Просто не умел.

Надо отдать ему должное, он справился с трудной задачей как мужчина. Выпрямился, сложил руки на коленях, решительно отвернулся от гитары и сказал:

— Я много думал об этом. Буду с вами откровенен. С тех пор я все время думаю, надо ли кому-нибудь рассказать о том, что произошло.

— Расскажите мне, — просто попросила Мередит.

Она увидела, что Дейву в самом деле хочется с ней поделиться. Слова, которые он несколько недель сдерживал в себе, хлынули потоком, как на исповеди. Мередит неожиданно превратилась в исповедницу и утешительницу, а Дейв — в кающегося грешника.

— Знаете, я рад, что вы ко мне зашли. Не знаю, кто вы такая, но я верю, что вас прислал Господь. Нет, нет, не говорите, будто Он вас не посылал, потому что пути Его неисповедимы! Все равно от этого ничего не меняется. Я был на дознании, и врач сказал, что смерть наступила ночью в пятницу или рано утром в субботу. Я действительно побывал в «Грачах» в субботу днем. Не знаю, зачем я вообще туда пошел. Помню, я был в церкви, вышел, посмотрел на «Грачи» и подумал: надо взглянуть, как там поживает старушка Олли. Прошел по дорожке, кругом ни души, в доме все тихо. Ставни, правда, были открыты. Будь дом закрыт, я бы сразу понял: что-то случилось. А так ставни оказались сложены. Они старые и складываются изнутри, знаете? Я позвонил в дверь, но мне никто не открыл. Обошел дом сзади, позвонил в дверь черного хода и постучал — раза два, не меньше. Тишина… Вот я и подумал: она или дремлет, или в саду. Походил по саду, но ее не нашел… ее там не было. Поэтому я решил, что она, наверное, спит. День был очень теплый, ну и старушку разморило. А потом… в общем, я ушел. — Молодой человек смерил Мередит жалобным взглядом: — Откуда же мне было знать? Многие пожилые люди любят вздремнуть днем. Олли меня не ждала. У нее был такой характер… Она могла вообще не пожелать меня видеть и просто не захотела открывать. Она была способна на такое!

— Откуда же вам было знать? — сказала Мередит.

Священник расслабился:

— Как я рад, что вы это сказали! Ведь я думал: может, надо было упомянуть о том происшествии, тогда я бы помог точнее установить время смерти, правда? Должен сказать, врачи назвали довольно большой интервал. А я-то думал, в наши дни они умеют все определять точно.

— Не всегда. Зависит от многих факторов. Но если ставни были открыты, значит, она не закрыла их накануне ночью. Следовательно, вечером в пятницу она в постель не ложилась. Полиции будет любопытно узнать такую подробность.

— Ах ты… — Священник заерзал на стуле. — Об этом я как-то не подумал. Если честно, больше всего меня с тех пор грызет другое: я мог бы оказать ей помощь — ведь я понимал, что она могла заболеть или что-нибудь сломать…

Мередит стало жаль молодого человека.

— Ну, это уж слишком! И потом, она ведь действительно могла спать, как вы тогда и подумали.

— Да. — Наконец священник спохватился и осторожно спросил: — Простите, а почему она вас так интересует? Вы ей кто — родственница?

— Нет, скорее знакомая знакомой.

В конце концов, Уинн можно назвать знакомой Оливии, так же как и всех остальных.

— И потом, мы с моим другом недавно осматривали «Грачи» на предмет возможной покупки. Вряд ли, правда, мы купим дом.

— Ах, очень жаль! Не сомневаюсь, вам бы понравилось жить в Парслоу-Сент-Джон. Для клуба старичков вы, пожалуй, слишком молоды и энергичны, но в очередь со старичками раз в две недели по средам у нас собираются молодые мамочки…

— Я не молодая мамочка.

— Мы всем рады. Нам и помощь всегда нужна. Судя по всему, из вас выйдет отличная помощница!

— Уверена, в вашей деревне жизнь бьет ключом, — решительно отрезала Мередит. — И иногда самым неожиданным образом. Мне говорили, у вас даже есть местная ведьма.

Дейв заморгал глазами:

— Да ну, бросьте! Какая еще ведьма… В наши-то дни… Вас кто-то разыгрывает!

— Я так не думаю. Не утверждаю, будто верю в черную магию. Я очень удивилась, когда мне рассказали о… о той женщине.

Священник нахмурился и почесал бороду.

— Кто же она? Вам имя назвали?

Мередит замялась:

— Только между нами… Меня направили к хозяйке магазинчика в Конюшенном ряду. Никаких доказательств у меня нет. Прошу понять меня правильно.

— Да, магазинчик я знаю. Хозяйка его довольно странная. Надо бы зайти да перекинуться с ней словечком… нет-нет, не волнуйтесь! Про вас я и не заикнусь! — Глаза у него заблестели. — А может, она согласится прийти к нам в клуб и выступить с докладом?

— Думаете, это будет разумно?

— Мы не должны сужать свой кругозор, — укоризненно заметил молодой священник. От его прежней невозмутимости не осталось и следа. — Каждый должен внести свой вклад в духовную жизнь общины! Мы многое можем почерпнуть из других верований. — На миг на его бородатом лице отразилась тень сомнения, отчего он сразу стал моложе и ранимее. — А может, мне сначала посоветоваться с епископом? Как вы считаете?

— По-моему, это очень ценная мысль! — заверила его Мередит, вставая. — Что ж, спасибо вам большое… Дейв. Вы мне очень помогли и обо всем рассказали подробно. Надеюсь, фонд восстановления церкви еще принимает пожертвования? Если позволите, я бы тоже хотела…

— О, замечательно! Сейчас напишу расписку.

Он выбежал из комнаты, сжимая в руках десятку Мередит. Вначале она решила, что кабинет у него наверху. Но, судя по звону посуды и кухонной утвари, молодой священник не ушел дальше кухни и сейчас рылся в ящике кухонного шкафа. Он вернулся с распиской:

— Вот, пожалуйста, чтобы все было как полагается! И не забудьте: если захотите как-нибудь заехать к нам в среду вечером, добро пожаловать! Помощники нам очень нужны.

Он проводил ее до порога и помахал на прощание.

Глава 9

Но священник нашего прихода…

не поверил ни единому слову…

Когда Маркби вернулся домой, Мередит уже устроилась боком в кресле, положив голову на один пухлый подлокотник, а ноги закинув на другой. В руках она держала кружку с кофе.

— Я провела утро очень странно, — сказала она, вместо приветствия. — Познакомилась с ведьмой, обсуждала проблемы туризма с владельцем «Королевской головы», поболтала с Джули Кромби и очень рьяным, хотя и не слишком проницательным молодым священником… Должно быть, от него Оливия просто на стенку лезла. А ты как?

— Я тоже нашел больше, чем собирался, — ответил Алан и рассказал о своих утренних приключениях. — Так что, вполне возможно, пони на самом деле отравили. Похоже, здесь кто-то действительно накопил много злобы, если не сказать хуже.

— Ужасно! — задумчиво проговорила Мередит. — Преподобный Дейв, правда, обмолвился об одном весьма интересном обстоятельстве. — Она пересказала слова молодого священника, который заходил в «Грачи» днем в субботу. — Значит, она действительно умерла в пятницу ночью. Бедняга до сих пор переживает… Думает, что мог бы ей помочь.

Маркби презрительно хмыкнул:

— И поделом ему! Надо было вовремя рассказать все полиции. Коронер наверняка заинтересовался бы такой подробностью.

— Дейва больше волнует другое: он мог бы ее спасти, но не спас. Он выразился по-другому, но, очевидно, все время думает об этом. Он мучается, потому что она могла лежать там без сознания, ну и… ну и так далее.

— Мы ничего не знаем. Маловероятно. Если она упала за… примерно за восемнадцать часов до его прихода, вряд ли она в то время еще была жива. Не говорю, что это невозможно, просто маловероятно. Во всяком случае, сейчас ничего уже поделать нельзя. И все же досадно, когда люди вовремя чего-то не говорят, — решают, непонятно почему, что их показания не имеют значения…

На его лице появилось мученическое выражение, свойственное каждому полицейскому, который рассуждает о том, что народ не желает идти навстречу стражам порядка.