Эдгар Уоллес - Секрет Гамона
Однако его присутствие успокоило ее. Она задумалась над тем, что следовало предпринять.
— Капитан Уэллинг, я боюсь брата, — сказала она неожиданно.
— Это меня не удивляет. И я его несколько опасаюсь.
— Скажите, нельзя ли так сделать, чтобы кто-нибудь охранял меня? Может быть, мое предложение звучит не особенно разумно, но…
— Я понимаю вас. Ваше желание легко осуществить. В какой комнате вы остановились?
— Я еще не знаю этого, — смущенно ответила Лидия. — Вы тоже остановились в гостинице «Континенталь»?
— Да, однако мне кажется, можно устроить так, чтобы мне предоставили комнату рядом с вашей.
Но в отеле выяснилось, что Уэллингу даже не придется менять комнаты. Случайно его комната оказалась в том же коридоре, в котором находилась и комната сестры Ральфа.
В половине двенадцатого в гостиницу пришел араб и принес письмо для Лидии. Письмо принял Уэллинг и передал его девушке. Она вскрыла конверт, прочла письмо и, не проронив ни слова, вручила его капитану.
«Все в порядке. Паша лишь хотел при помощи этого мероприятия напугать Сади. Он мне рассказал, что Морлек явился сегодня к паше и потребовал обыска у Сади. Я попрошу тебя прийти сюда на несколько минут и быть полюбезнее с Сади. Потом я лично провожу тебя обратно в гостиницу».
— Какой мне дать ответ? — спросил Уэллинг, ознакомившись с содержанием письма. И, уловив молчаливое согласие Лидии, он обмакнул перо в чернила и написал:
«Я попрошу вас явиться ко мне для небольшого собеседования». Затем расписался своими инициалами и, положив письмо в конверт, передал его посланцу.
— Не думаю, чтобы он пришел по нашему приглашению, — сказал сыщик, обращаясь к Лидии. — Ради вас я бы не желал, чтобы он пришел.
Уэллинг лег спать в полной уверенности, что Гамон не побеспокоит его и не решится показаться здесь, где Уэллинг обладал властью.
Уэллинг спал очень чутко, и легкий шорох, послышавшийся у окна, заставил его проснуться. Не зажигая света, он поднялся и прокрался к окну. Бесшумно отворив его, выглянул на улицу.
Внизу виднелись силуэты двух мужчин — один из них держал в руках фонарь. Второй нагнулся, поднял камень и бросил в окно Лидии. Разбуженная девушка подошла к окну.
— Это мисс Гамон? — тихо спросил бросивший камень.
— Да, — ответила она, — а кто еще внизу?
— Здесь Сади Гафиз. Ваш брат застрелился. Он передал мне кое-что для вас.
Уэллинг услышал приглушенный вскрик, а затем до его слуха донеслось:
— Подождите мгновение… Я сейчас спущусь вниз…
Уэллинг выждал минуту, а затем надел туфли и набросил на плечи плащ. Лидия опередила его. Он услышал, как кто-то возился у выходной двери, пытаясь отодвинуть засов. В конце концов усилия девушки увенчались успехом, и Уэллинг, перегнувшись через перила, мог увидеть, как Лидия впустила в отель араба.
— Что случилось? — спросила она дрожащим голосом.
— Сегодня вечером ваш брат встретил полицейского чиновника, который опознал его, потому что вскоре мистер Гамон прибежал ко мне в большом смятении. Я оставил его на мгновение для того, чтобы принести ему кофе, и когда вышел из комнаты, услышал выстрел. Я вернулся назад и нашел его на диване…
— Он мертв?
Сади Гафиз покачал головой.
— Нет, он еще жив… Вы не желаете пройти со мной к нему? Вам нечего бояться: солдаты паши охраняют мой дом.
— Вы ведь сказали, что хотели мне что-то передать.
Сади Гафиз достал из-за пазухи маленький пакетик и протянул его девушке.
В следующее мгновение она последовала за ним.
Уэллинг, несмотря на свой преклонный возраст, одним прыжком миновал все ступеньки лестницы и очутился рядом с Лидией в тот момент, когда она собиралась захлопнуть за собою дверь отеля.
— Одно мгновение, — сказал он и с силой рванул ее назад, с изумительной ловкостью уклонившись в сторону; и удар, который попытался ему нанести спрятавшийся за дверью человек, миновал свою цель. Затем Уэллинг захлопнул перед нападавшими дверь и включил свет.
— От этих мы избавились, — сказал он тяжело дыша.
— Но мистер Уэллинг… мой брат… — прошептала девушка.
— Ваш брат не застрелился — он жив. Такие негодяи не кончают жизнь самоубийством…
И он взял у нее врученное ей письмо.
— Они хотели поймать сразу двух зайцев, но я обманул их. Можете не сомневаться — в этом конверте вы найдете чистый лист бумаги. — И он показал девушке чистый листок.
Лидия в смущении последовала за ним.
— Вы полагаете, что мой брат жив и невредим?
— Я убежден в том, что рассказанное вам — ложь. Сначала они бросили камень в мое окно с тем, чтобы я проснулся и послушал ваш разговор с Сади Гафизом. Они хотели расправиться со мною, едва я переступлю порог отеля. И это им почти удалось. Но я не настолько наивен, чтобы попасться на такую удочку, хотя надо признать, что они неплохо задумали все это.
Глава 24. ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ ДЖОАН
За ночь Джоан пришлось совершить многое. В течение четырех часов ей пришлось ехать верхом на муле с повязкой на глазах. Маршрут их каравана оставался для нее тайной.
Порой они пробирались сквозь кустарник, и его колючки цеплялись за ее платье.
С наступлением утра она обнаружила, что находится в дикой и безлюдной местности. Маленький караван состоял из шести мужчин и рабыни, которая прислуживала ей еще в Танжере. Один из людей развел костер и принялся кипятить воду, а остальные повели мулов к расположенному поблизости от привала пруду.
Джоан тщетно пыталась восстановить в памяти скудные познания о географии Марокко и вычислить свое местонахождение. На горизонте виднелась лишь синяя цепь гор, а в отдалении высились очертания причудливой по своей форме скалы — это был Гибралтар.
Один из арабов осмотрел кусты и, отыскав в тени укромный уголок, разостлал покрывало и знаками пояснил Джоан, что она может прилечь и отдохнуть.
Послушавшись араба, Джоан прилегла, но заснуть ей не удалось.
Мавританская девушка принесла ей кружку кофе и кусок лепешки. Джоан при виде пищи почувствовала голод — лишь теперь она вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего дня.
— Нам придется продолжать путь? — спросила она на ломаном испанском языке.
Рабыня покачала головой и ничего не ответила.
После двухчасового отдыха они снова двинулись в путь. Джоан изумлялась, что ее присутствие в пустыне не удивляло встречных арабов. Но затем вспомнила, что одета в туземное платье.
Они направились к горам. Вскоре Джоан разглядела на фоне гор белое пятно; но она не знала, что это пятно и было целью их путешествия.
По мере того, как они приближались, пятно вырисовывалось в белое здание. Здание походило на дворец, и даже на таком большом расстоянии поражало роскошью.
Джоан восхищалась этим зданием, предугадывая красоты, которые суждено было ей увидеть при более близком знакомстве с дворцом.
По мере приближения к горам местность оживлялась: растительность становилась пышнее, и когда они въехали на один из лежащих на пути холмов, то Джоан, окинув с высоты взглядом окрестность, увидела недалеко от каравана человека, сидевшего верхом на заморенной лошади. Арабы не обратили на него никакого внимания, но рабыня сказала Джоан несколько слов, и Джоан, поняв их, удивленно переспросила:
— Нищий?
Нищий был человеком преклонных лет. Лицо обрамлено большой бородой, голова прикрыта засаленной шляпой, и сам он был грязен, словно никогда не касались его ни вода, ни мыло. Он взглянул на проезжавший мимо караван, и мавританская девушка опустила на лицо покрывало, знаком указав Джоан, чтобы она последовала ее примеру.
Но Джоан не обратила на ее приказ никакого внимания. Она внимательно оглядела нищего, одетого в лохмотья. Еще никогда не случалось ей видеть такого отвратительного существа.
— Милосердие, — сказал он, обращаясь к путешественникам, — во имя милосердного Аллаха!
Один из арабов бросил ему медную монету, и нищий проворно поймал ее на лету.
Когда они прибыли к воротам загородного дома, Джоан почувствовала сильную усталость. Вблизи дом оказался еще прекраснее, чем казался на расстоянии. Он был сравнительно недавно выстроен, и стены его были увиты плющом и бегониями.
— Здесь должно быть чудесно летом, — сказала она по-английски и тут же подумала, что мавританка не знает этого языка.
Перед домом была раскинута колоннада, однако стиль ее ни в какой степени не соответствовал стилю всего остального здания, и Джоан мысленно удивилась тому, как строитель сочетал в этом здании особенности европейской и мавританской архитектуры. Ее спутница, очевидно, так же, как и она, была здесь впервые. Она побежала вперед и о чем-то оживленно заговорила с женщинами, повстречавшимися на пути и удивленно разглядывавшими европейскую девушку, прибывшую к ним.
К Джоан приблизилась одна из женщин и, недружелюбно посмотрев на нее, сказала что-то. Слова прозвучали резко, но Джоан их не поняла. Она знаками пояснила, что не понимает, о чем идет речь, и женщина недовольно смотрела на нее.
