Энтони Макгоуэн - Охота
— Где они?
— Если сэр имеет в виду группу из пяти человек, то эти люди уехали.
— Куда?
— Я не знаю. Прошу вас, сэр, говорите потише, иначе мне придется позвать кого-нибудь на помощь.
Пытаюсь объяснить ему, что обидел девочку и должен понести наказание. Он только улыбается. В конце концов помогает мне добраться до номера. Голубые тоже исчезли. Никто в отеле ничего не слышал от американцев о совершенном мной преступлении. Ни один человек не знает меня.
На следующий день я все же настоял на том, чтобы администратор вызвал полицию. Два дружелюбных офицера внимательно выслушали мой рассказ и позвонили управляющему отеля. Нет никаких жалоб, не совершалось никаких преступлений. Мне следует отдохнуть и пора возвращаться домой. Может быть, меня подвезти до аэропорта?
Я так и не вернулся на место раскопок. На следующий день я улетел в Англию и уволился. Этот поступок положил конец всем моим мечтам, устремлениям и трудам. Пропала диссертация, закончилась, едва начавшись, карьера. Прощай, любимая работа. Целую неделю я практически не выходил из квартиры. Питался тем, что находил на кухне, а когда еда кончилась, лежал не раздеваясь на кровати, совершенно опустошенный. Слышал, как звонит дверной колокольчик. Приходили друзья и коллеги, удивленные моим внезапным увольнением и исчезновением. Я игнорировал их.
Наконец я понял, что надо делать. Упаковал вещи в две сумки и сел на поезд до Лидса. Книги с собой не взял, надеясь когда-нибудь вернуться. Не случилось.
Я знал, что мама должна быть дома. Она всегда на месте. Открыл дверь и увидел ее, стоящую у плиты. Как обычно, при виде меня лицо матери выражало не то радость, не то досаду.
— Большие у тебя сумки, — сказала она. — К чаю у нас картошка и колбаса. Ты всегда любил колбасу с картошкой. Есть и капуста, но ее ты терпеть не можешь.
Мать пятьдесят лет прожила в Англии, но все еще говорила с польским акцентом. Свою любовь она выражала упорным трудом и обильными обедами. Баловал меня папа, но он к тому времени уже два года как умер. Его, разумеется, погубил алкоголь. Кому нужен отец или муж пьяница? Однако мой папаша отличался от вульгарных алкашей. Он давал деньги матери на ведение хозяйства и пропивал остальные. Домой приходил веселый. Последний счастливый выпивоха в мире.
Итак, я поселился в своей старой комнате. В ней по-прежнему свисали прикрепленные нитками к потолку модели самолетов «спитфайер» и «МиГ». Папа помогал мне собирать их, а я всегда забывал раскрасить пилота, прежде чем посадить его в кабину, поэтому маленькие фигурки так и остались серыми на фоне сине-зеленого камуфляжа. Я хранил модели с подросткового возраста. Привязался к ним, можно сказать, крепился теми же нитями, что и они. Маленькие самолеты соединяли меня с детством, временем бескорыстной любви и обильных обедов.
Теперь я снял модели и отдал соседскому мальчишке с родинкой на лице, похожей на ягоду. Он с недоумением смотрел на подарки. Полагаю, сейчас у пацанов совсем другие интересы.
Время, проведенное в родном доме, благотворно сказалось на мне. Вроде исцелился. Мой ужас оброс твердой коркой. Я вновь был готов действовать. Решил начать жить сначала. Совершенно случайно поступил на курсы при службе занятости, сдал экзамены и получил назначение в Лондон. Поработал в двух местах, но никак не мог найти подход к нужным людям. Никому не рассказывал о своем прошлом, о той жизни, которую потерял. Она валялась где-то рядом в разобранном виде, вроде отдельных частей моделей самолетов. А потом, сам того не желая, оказался в налоговом офисе района Килберн.
Любопытно, но ненависть к самому себе не привела меня к целомудрию. Хотя плотская любовь и по сей день пугает и причиняет страдания. Большой радости она мне в любом случае не приносит.
Что до девочки и моего греха с ней, то, возможно, она уже была достаточно взрослой и умной, чтобы добровольно совершить со мной половой акт. Иногда мне хочется в это верить. Впрочем, вскоре я понимаю, что такое утешение нашептывает мне мой грех. Я по-прежнему жду наказания.
ГЛАВА 12
ЛЕГКАЯ СМЕРТЬ
Удар кулаком мог убить его. Произошел разрыв дыхательного горла, значительно повреждена ткань, возникла опухоль, затрудняющая дыхание.
Однако он еще жил. Задыхаясь, испытывая позывы к рвоте, он видел человека, стоящего над ним. Гнев, которым сверкали его глаза буквально за мгновение до удара, уже улетучился. Теперь взгляд стал спокойным и скучным. Он хотел спросить: за что и почему именно сейчас? Но издавал лишь трескучие звуки, напоминающие работу газонокосилки. Потом перед ним возник большой нож, и смерть стала неизбежной. Закрыл глаза и мучительно пытался вспомнить какую-нибудь молитву. Единственные слова, которые приходили на ум: «Боже, прошу тебя». А затем нож вонзился ему в сердце.
Предполагалось, что эта смерть должна быть легкой. Трудности еще впереди. Он оттащил тело подальше в лес, чтобы никто не заметил его, проезжая по дороге. Даже не собирался хоронить труп. Разумеется, спустя несколько дней кто-то обнаружит мертвеца. Так всегда случается. Обычно какой-то человек, прогуливающий собаку. Но это уже не имеет никакого значения.
Последняя работа. Взял бритву и осторожно вырезал плоть около рта убитого. Теперь покойник как бы улыбался. Идиотская ухмылка. Странным образом, орудуя бритвой, он неожиданно испытал чувство удовлетворения. Захотелось вырезать язык.
О, это не последние его художества. Нет и нет.
Он четко представлял свои дальнейшие действия. Тем не менее до поры ему предстоит держаться в тени. Монстр пока не должен выявлять себя. Расстегнул ремень и ширинку. С удивлением обнаружил, что пенис набух. Пробормотал что-то невнятное. С самого начала предприятия он хранил полное молчание. Дернул пару раз, и член встал колом. По плечам и спине прошла приятная дрожь. В пустом до сей поры сознании начали появляться похабные картинки. Эти образы преследовали его со школьных дней. Сопровождали, когда он ложился в постель с девчонкой или, после нескольких лет намеренного воздержания, снимал мальчика. Если дурные изображения появлялись во время актов с девками, он просто сворачивался в клубок и ждал, пока они исчезнут. И проклятые картинки, и девочки. Если в такой момент рядом находился мальчик, что-то взрывалось внутри: руки сами собой сжимали горло подростка, пока у того глаза на лоб не лезли. Затем он отпускал свою жертву и просил извинения, а пацан говорил: «Да ничего, вы такой сильный, мне понравилось». Тогда он опять свирепел и, понимая, что может убить мальчишку, покидал его. Бросал последний взгляд на белое обнаженное тело. А потом начинал планировать дальнейшие действия.
Он кончает. Образы при нем. Они в лесу. На физиономии Уинни. В небе. Проливая сперму на это лицо, он издает крик, в котором слышатся любовь и ненависть.
Слабеют колени, и он чуть не падает на землю. Ему нехорошо, очень грустно. Как мог человек совершить такой грех? Он касается рукой ноги Уинни. Тот носит такие же туфли из мягкой кожи, какие любил носить в детстве. Счастливый, беззаботный и веселый ребенок, укравший всю радость у младшего друга. Похитил и растратил.
Убить приятеля оказалось не так уж и сложно. Сделал несколько шагов по направлению к дороге. Вернулся назад и опустил ногу в тяжелом ботинке на эту ненавистную рожу. Почувствовал, как сломалась нижняя челюсть.
Теперь давай улыбайся, Весельчак.
Итак, Пол Уинни уже больше никогда не будет развлекать друзей за выпивкой и не увидит свадьбы своего названого брата Доминика.
ГЛАВА 13
ИГРА ДВУХ ПОЛОВИН
Снился Тунис. Мне часто он снится. Жаркое солнце. Девочка в страхе размахивает белыми руками. Она старается освободиться от меня, царапается и кусается.
В этом сне я раздваиваюсь. Одна моя половина насилует девочку, а другая — наблюдает, осуждает и обвиняет. Она знает: я творю богохульство и совершаю надругательство над любовью. Наблюдающий двойник тянет занятого делом насильника прочь от девочки. Однако похотливая часть меня слишком сильна и полностью увлечена своим занятием. Спина и плечи напрягаются мускулами, которые мне снятся только в кошмарах.
Во сне всегда присутствует эпизод, когда обе половины сходятся вместе и смотрят друг другу в глаза. Наблюдатель видит похотливого козла насквозь. Его зрению доступно и лицо девочки, искаженное гримасой страха. Он также чувствует сверхъестественную силу своего зеркального отражения, ощущает, как зло пульсирует в мускулатуре. В этом месте я обычно делаю над собой усилие и просыпаюсь.
Только на сей раз все происходило несколько иначе. Передо мной девочка. Когда наши глаза встречаются, я не вижу в них страха; напротив, они светятся иронией и выражают согласие. Темное лицо.
Проснулся, дрожа всем телом. Тоненький луч света пробивался в окно. Затвердевший член казался бесчувственным, как свинцовая труба. В голове царил красный жар, и слышался страшный грохот деревенской кузницы. «Иисус, Дева Мария и Иосиф», — проговорил я вслух, вспомнив единственное ругательство своей матери. Язык разлагался во рту, словно дохлый кит. Воды! Умираю от жажды. Скончаюсь прямо здесь, в собственной постели. Под одеялом, которое ни черта не греет. Вчера я определенно много пил. Попробовал пошевелить головой — не выходит. Скосил глаза и увидел на полу кувшин с водой. Вот оно, спасение! С трудом дотянулся до ручки, поднес сосуд к губам.
