Ольга Баскова - Раб всех моих желаний
Он легко подтолкнул Славу, и тот, поскользнувшись, полетел вниз.
– Так мы будем поступать с каждым предателем, – провозгласил староста. Лица парней оставались каменными. Они молча посмотрели на распластанное внизу тело, черневшее на свежевыпавшем снегу.
* * *Алла Дмитриевна, повествуя об этих печальных и ужасных событиях, постоянно прерывала саму себя, захлебываясь слезами. Владимир утешал ее как мог, хотя и понимал: никакие сочувственные слова не вернут ей ее мальчика.
– Откуда же вы узнали о подробностях его гибели? – спросил он. – Ведь, по вашим же словам, парни не признались в убийстве или в соучастии.
– Нам все рассказал Андрей Жигарев, – ответила несчастная женщина. – Однако он сразу заявил: на суде никаких показаний от него не будет.
– Значит, друг вашего сына участвовал в его убийстве?
Она вздохнула:
– Он прижался к стене и смотрел. Связаться со сворой бешеных собак – и то было бы безопаснее. Я его не виню.
– И что же было потом?
Алла снова заплакала:
– Вечером нам сообщили о Славе, а утром муж, собравшись с силами, пошел к Красовскому. Он должен был узнать все о разговоре нашего сына с тренером. Тарас очень любезно принял его и ответил: беседа состоялась, и Слава назвал причину – конфликт с ребятами. Они якобы обзывали его и смеялись, когда у парня что-то не получалось.
– Мы решили эту проблему, – убеждал мужа Красовский. – Но Слава отпросился с тренировки, утверждая, что вы ждете его.
– Я его не ждал!
– Тогда я ничего не понимаю, – развел руками Тарас.
– Может, кто-нибудь из ребят что-то знает?
Тренер с готовностью подозвал мальчиков. Те с пеной у рта утверждали: все разошлись в шесть часов, Слава же ушел намного раньше, и поэтому никто его не видел. Милиция списала все на самоубийство, мотивируя это тем, что в наше время суициды среди подростков – обычное явление. Думать иначе – на то нет никаких оснований. На теле мальчика нет следов насилия. А что касается секции Красовского – это гордость города. Оперативникам действительно не к чему было подкопаться: и тренер, и ученики создали себе крепкое алиби.
Гоголев до хруста сжал пальцы.
– Как же вам удалось убедить милицию в обратном?
– Похоронив Славика, Николай пошел в редакцию единственной газеты нашего города и поведал историю журналисту. Тот взялся за расследование, но не ради нашего сына, а ради интересной статьи. Однако он подсказал нам много дельного. В частности, мы залезли в компьютер нашего мальчика и увидели эти страшные картинки насилия, которые присылали ему воспитанники Красовского. Журналист посетил Тараса, якобы для того, чтобы написать в газету о его прекрасной секции, и незаметно поставил жучок. Так милиция и узнала о разговорах тренера и его учеников и кое о каких их делишках. Диане повезло. Красовский и компания были заняты обсуждением плана очередного преступления, поэтому практические занятия временно прекратились. И прокуратура имела на эту женщину только то, что показали подростки.
– Ясно. – Владимир пристально посмотрел в ее заплаканные глаза. – Скажите, а вашему мужу никогда не хотелось свершить акт правосудия собственными руками?
– То есть убить Красовского? – уточнила Алла Дмитриевна. – Нет. Мы уважаем закон.
– Но ведь его супруга избежала тюрьмы. Что, если именно она подталкивала детей к убийству?
Несчастная мать сжала губы.
– Вы на что намекаете? Мол, не Николай ли расправился с ней в Крыму? Это абсурд, молодой человек!
– И все же мне необходимо с ним поговорить. Как это можно устроить?
Она задумалась:
– Семнадцатого декабря будет ровно год, как нет Славика. Однако он был нашим единственным ребенком, и мы поэтому с мужем поминаем его семнадцатого числа каждого месяца. Сегодня пятнадцатое июля. Я, конечно, не дам гарантии, что Николай появится, но сердце мне подсказывает: он скоро приедет. Если не придет домой, то на кладбище отправится обязательно. Вот и все, чем я могу вам помочь.
Владимир поблагодарил несчастную женщину и поспешил уйти. Ему всегда казалось: самая страшная беда – это потеря ребенка. А если ребенок единственный, то только Господь может вселить в человека силы, чтобы он сумел пережить это горе. Идя по пыльным улочкам Малаховки, он размышлял. Итак, найден первый подозреваемый – Николай Белов. И, хотя жена уверяет: ее супруг не собирался убивать Диану, ей нельзя верить. В принципе, Красовские еще дешево отделались! За убийство мальчика их никто не привлекал, а мадам Красовской и вовсе удалось избежать наказания. Почему Николай втайне от жены не мог сам вынести ей смертный приговор? Мог, и ведь, черт возьми, он был на Тигровом мысу! В гибели Дианы есть нечто символичное. Славика столкнули с верхнего этажа недостроенного дома, а женщину – со скалы. Нет, определенно, с Беловым надо поговорить. Да вот только захочет ли он пойти на контакт? Размышления Владимира прервал звонок мобильного.
– Привет, пропащая душа!
Это был Авдолян и, судя по голосу, очень недовольный.
– Привет, Арсен! Как поживаешь?
– Паршиво, и все благодаря тебе, – отозвался армянин. – Кто обещал уже на днях сдать рукопись? Степанов оборвал мне все телефоны. Не понимаю, почему он не свяжется с тобой? Куда ты делся?
– Собираю материал для следующей книги.
– Не закончив вторую?
– Закончив, – уверенно проговорил Гоголев.
– Так какого же черта ты не высылаешь ее Степанову?
Владимир замялся. Он еще не решил, следует ли при сложившихся обстоятельствах отправлять в издательство очередной роман Дианы?
– В общем, так, дорогой, – акцент Авдоляна становился заметнее, когда тот нервничал, – либо ты немедленно отправляешь книгу, либо издательство разрывает контракт! Авторы одного бестселлера их не интересуют.
Гоголев щелкнул пальцами и выругался про себя. Решено: он еще раз совершит это подлое дело – выдаст чужую рукопись за свою собственную. Неизвестный шантажист и так уже поймал его на крючок, так что хуже не будет. Если ему повезет, все еще может хорошо закончиться.
– У меня проблемы, – жалобно отозвался Владимир. – Понимаешь, на пляже Тигрового мыса у меня украли ноутбук. Но книга есть, только она в рукописном варианте. Мне очень неловко говорить об этом Степанову и высылать ее в таком виде.
Авдолян хмыкнул:
– Ну и дурак! Об этом следовало подумать раньше. У него в издательстве давным-давно бы сделали компьютерный набор. Не знаю, где ты сейчас обитаешь, но уверен – почта там имеется. Адрес издательства я тебе продиктую.
– У меня есть.
– Вот и поторопись, приятель.
– Так я и сделаю, – уверил его Гоголев.
Арсен сменил гнев на милость.
– Где ты находишься?
Владимир не хотел посвящать друга в свои дела.
– В одной маленькой украинской деревушке. Изучаю, так сказать, местный колорит. Видишь ли, я уже взялся за третий роман, и он что-то застопорился. Трудно писать о том, чего сам не видел.
Авдолян, как прекрасный журналист, понимал это лучше, чем кто-либо другой:
– Согласен. А Лиза в курсе?
– Разумеется.
Арсен усмехнулся:
– То-то она тебя не разыскивает. Ну, бывай, приятель! Желаю успеха.
Когда в трубке раздались короткие гудки, Гоголев почувствовал себя страшно одиноким. Из-за своей жадности и стремления к успеху он сам загнал себя в угол. И теперь его плечи сгибаются под тяжестью ноши, которую не под силу тащить одному человеку. У него есть любимая девушка, есть прекрасный друг, однако ни одному из них он не доверил бы своей тайны. Как ужасно в одиночку сражаться с навалившейся на тебя бедой!
Ноги сами принесли Гоголева на вокзал, но, немного подумав, он решил остаться в Малаховке. В Черноморске его могли увидеть, а этого никак нельзя допустить. Надо снять номер в местной гостинице и отсидеться в ней, сколько придется. Другого выхода нет.
Спросив у старушки, которая еле тащила полную корзину зеленых яблок, где находится почта, Гоголев отыскал ее в два счета и несказанно удивился: она ютилась в деревянном здании барачного типа. Толстая приемщица с желчным одутловатым лицом, видневшимся в окошечке с надписью: «Прием бандеролей и заказных писем», бросила на посетителя злой взгляд. Оно и понятно: в такую жару никому не хочется работать, но, кроме Владимира, других желающих воспользоваться ее услугами не было. Видимо, из этого города редко что-то отправляли и что-то получали. Женщина нарочно долго выбирала подходящий конверт, радуясь, что рукопись в очередной раз не помещается, наконец, достала самый большой и заломила за него такую цену, что Владимир невольно ощупал бумагу: не добавлено ли в нее золото? Тем не менее он не стал торговаться, быстро написал адрес, и второй роман Дианы начал свой путь к бессмертию.
– Есть ли поблизости приличная гостиница? – рискнул спросить Гоголев у приемщицы, которую тут же прорвало, как старую трубу. Гоголев услышал много интересного – и о госадминистрации Малаховки, и о чиновниках вообще. Однако на свой вопрос он так и не получил прямого ответа. Женщина никогда не останавливалась в гостиницах, потому что ей этого не позволяли финансы. Теперь причина ее упражнений в риторике стала понятна, но Владимиру не хотелось плутать по городу до ночи. И он рискнул поинтересоваться еще раз:
