Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое
— Только так! — Хлопнув ладонью по столу, я встал, отпер шкаф и стал перебирать конверты. Отыскав кое-что подходящее, я сел и высыпал на стол содержимое конверта.
Передо мной лежало множество одинаковых снимков — на каждом анфас и профиль. Я внимательно вгляделся в левую половину снимка: молодое, круглое, простоватое лицо; черты слегка одутловатые, расплывшиеся, губы пухлые, под невыразительными глазами мешочки: голова обрита наголо. В профиль это лицо было еще менее привлекательным: короткий нос задран кверху, низкий лоб сильно скошен, нижняя челюсть слабо очерчена, нижняя губа вяло отвисла... Не требовалось! быть большим физиономистом, чтобы дать этому человеку не очень лестную характеристику.
37
Наутро, как было условлено, Дамбит с прибывшим экспертом ждали меня в прокуратуре. Я показал им снимок, рассказал о своем плане, и они признали его удачным.
Мы сейчас же поехали на битумную базу. Без труда разыскали там Улдиса Знота — одного из собутыльников Райбача. Когда мы дали ему в руки снимок и спросили, не встречал ли он в обществе Райбача или еще где-нибудь такого человека, Знот в недоумении покачал головой: нет, человека, изображенного на снимке, он видит впервые.
Никлавса Крума по прозвищу Колька-Пробочник найти было труднее. Но мы его разыскали. Бригада мостильщиков как раз асфальтировала шоссе вблизи границ «Глубокой вспашки».
Крум держался вызывающе:
— Вам чего надо? К Райбачу привязывались, теперь меня хотите припутать?
— Ладно, ладно! — прикрикнул на него Дамбит. — У кого совесть чиста, тому нас нечего бояться. У нас к вам один конкретный вопрос. Вот полюбуйтесь на этого красавца. Тут его сняли анфас и в профиль.
Крум взял снимок и проворчал:
— Что мне на него любоваться! Показали б лучше какую-нибудь девчонку...
— Нам не до шуток! — заявил Дамбит достаточно серьезно. — Известен вам этот гражданин?
— Я пока еще не вожусь с типами, которых бреют наголо и фотографируют в милиции, — мрачно усмехнулся Колька-Пробочник.
— Может быть, вы этого человека видели... в обществе Райбача... или вообще где-нибудь?
— Нет!
Мы вернулись к машине. Там снимки поступили в ведение эксперта. Отпечатки пальцев, оставленные на снимках Знотом и Крумом, он тщательно сравнил с отпечатками пальцев Икса...
К полудню мы объездили всех знакомых Райбача, но нужных отпечатков пальцев так и не нашли.
В голове у меня гудело. Неужели опять неудача? Вот черт, думал я, ведь если Иксом не окажется ни один из приятелей Райбача, значит подозрения против него, хотя бы временно, отпадают! Может быть, есть другие причины, по которым Райбач уклонялся от правдивых ответов...
Что же тогда у меня остается? Всего лишь одно подозрительное совпадение: именно в день убийства Клява был в лесу, да еще так близко от места убийства. Он стрелял. И уверяет, что убил зайца, спрятал его под хворостом. Да-а... А потом пришел, и зайца уже не было... Но зачем же он, черт его подери, прятал зайца под хворостом?! Или его спугнул кто-то?
— Немедленно на ферму к Кляве! — воскликнул я, наверно, слишком громко, потому что Дамбит и эксперт посмотрели на меня с удивлением.
Мы увидели Кляву неподалеку от фермы. Он как раз катил на велосипеде нам навстречу. Я остановил машину. Клява слез с велосипеда. Поздоровавшись, я сразу бросился в атаку:
— При последнем нашем разговоре вы опять кое-чего не рассказали до конца, опять кое-что утаили... Ну, гражданин Клява? Расскажете сегодня все или прибережете еще что-нибудь на следующий раз?
— Да я... Ничего я не утаил!
— Почему вы сказали, что спрятали зайца под хворостом?
— Да я... Я его там и спрятал!
— А почему вы его там спрятали?
— Ну, шел я тогда... Шел, значит, из лесу-то, а как вышел к тому овражку, гляжу — поднимается мне навстречу Янка Земит... Что тут делать? Я сразу смекнул, что дело неладно: посчитает меня за браконьера, после оправдывайся! Обратно бежать вовсе глупо: если уж я Земита узнал, так, стало быть, и он меня тоже... А тут в аккурат рукой подать было до этой кучи старого хвороста, ну я и сунул туда зайца! Земит, думаю, не заметит, что я там у хвороста делаю, он все-таки далеко еще был... Иду себе, встретились мы, Земит и говорит: «А, это ты, — говорит, — палил, папаша Клява? А я думал, опять браконьеры... Застрелил кого-нибудь?» Я ему, конечно, вру, что не застрелил, рассказываю точно так же про ворюгу-ястреба... Прошли мы немножко, потом разошлись: Земит к своему дому свернул, я к своему. Потолковали еще, что пора уже на ферму идти...
— Почему вы сразу не сказали, что встретили в лесу Яна Земита?
— Да я... Да ведь мне Янка потом, у фермы, сказал: «Если тот раненый в лесу умрет, могут еще на тебя подумать!» Ну, я давай просить, чтобы он не губил меня, старого человека, не говорил бы никому, что видел меня... Ну, Янка — парень-то он хороший! — согласился. «Ладно, — говорит, — папаша Клява, я тебя не видел. Но учти, если ты кому разболтаешь, что встретил меня, тогда и мне, ясное дело, придется сказать, что я видел тебя с ружьем. Тогда тебя затаскают, сам понимаешь...» Ну, я и не сказал... Не стрелял я в Ванадзиня!
Клява еще говорил и говорил, но я уже не слушал его жалостных излияний.
38
Минут через десять мы проехали мимо животноводческой фермы и свернули в аллею, ведущую к хутору Земиты.
Семейство Земитов как раз обедало в просторной кухне за некрашеным длинным столом.
— Приятного аппетита, — сказал я, — Даже не надеялся застать вас всех вместе... И вы тоже дома, — обратился я к Яну Земиту.
— Так получилось, сегодня приехал домой обедать... — объяснял он, запинаясь. — На ферме у нас рабочий день ненормированный. Бывает, раньше уйдешь, а то застрянешь там до темноты.
— Присаживайтесь и вы к столу, милости просим, — пригласил меня и моих спутников старый Земит.
За столом все подвинулись, освобождая место. Перед нами поставили тарелки с супом. Обед продолжался в торжественной тишине. В этом доме, казалось, еще сохранились патриархальные нравы латышской крестьянской семьи. Наверно, и вчерашние похороны наложили свой отпечаток на общее настроение.
Против меня, рядом с Яном Земитом, глядя в свою тарелку и не обращая на меня ни малейшего внимания, сидела Ливия.
Когда обед приближался к концу, старый Земит, человек с серьезным, суровым лицом, обратился ко мне:
— Скоро ли, товарищ следователь, разыщете убийцу? Я понимаю, об этом не положено спрашивать, и вы можете мне не отвечать, но этот вопрос многим, в том числе и нашей семье, не дает покоя. Тяжко сознавать, что злодей все еще живет среди нас. И вот ты встречаешься с людьми и, хочешь не хочешь, иной раз спрашиваешь себя: а что, если вон тот виноват или этот? Вы уж избавьте нас поскорее от этого тяжкого чувства!
— Избавим! — постарался я подтвердить как можно увереннее.
Иного ответа старый Земит и не ждал.
— И отлично, — он наклонил голову. — Небось и сейчас вы к нам неспроста заехали, может, и мы вам в чем-нибудь пригодимся?
— Да, — ответил я.
— С кем же из нас вы хотите поговорить? — спросил старый Земит. — Другие отошли бы в сторонку, не стали б мешать.
— Могу ли я поговорить с вами, гражданка Земит?
— Со мной? — Ливия вытаращила глаза и покраснела. Остальные сидели спокойно, только Ян Земит глядел на меня с упреком — должно быть, мое обращение к Ливии прозвучало слишком сухо и официально.
— Пожалуйста, — тихо сказала Ливия.
— Не здесь! Я должен говорить с вами наедине.
— Тогда пройдите вон туда, — старый Земит встал и указал на дверь в соседнюю комнату.
Встал и Ян Земит; казалось, он хотел идти вместе с Ливией, но, словно смиряя себя, схватился обеими руками за спинку стула и остался стоять, провожая выходившую Ливию взглядом.
Я последовал за ней и затворил дверь в кухню. Другая дверь из этой комнаты вела на веранду.
Мы сели на тахту. Я спросил:
— Когда вы собираетесь возвращаться в Ригу?
— Сегодня вечером.
— Я вынужден попросить вас отложить отъезд дня на два. Вам придется задержаться здесь, вернее в Калниене. Понадобятся ваши письменные показания.
— Если это... так необходимо... А я считала, что вчера сказала вам все. Даже больше, чем нужно. Забылась и говорила с вами как с человеком, а не как со следователем...
Я пропустил эту колкость мимо ушей.
— У меня к вам еще вопрос: не говорил ли вам Ян Земит, ну, скажем, вчера или сегодня утром еще чего нибудь? Не напоминал ли о своих чувствах к вам?
Ливия покраснела и укоризненно прошептала:
— Теперь вы используете мою вчерашнюю откровенность. Ваш вопрос мне кажется бестактным!
— Прошу все же ответить: да или нет?
— Нет... Ничего определенного... По-моему, вчера я достаточно подробно осветила характер моего родственника... И напрасно вы пытались бы уличить его в отсутствии элементарного такта... в такие дни. К тому же я... даже не оставалась с ним наедине...