Марина Серова - Нет человека – нет проблем!
Размазывая по лицу кровь, Феофанов беспомощно посмотрел на меня:
— Нам не уйти, да?
Я промолчала. По рации сообщили, что мы прорываемся к шоссе, и я приняла решение воспользоваться запасным вариантом — свернула с дороги на грунтовку, ведущую вдоль посадок параллельно шоссе.
Со стороны Карасева быстро нарастал вой сирен. Вся милицейская рать спешила взять нас в клещи у выезда из города. Был бы у них вертолет, нам бы сразу пришел конец. Так тоже было несладко. Экстремальная езда по раскисшей грунтовой дороге на «Запорожце» — занятие не для слабонервных. Машину заносило то вправо, то влево, то едва не разворачивало. Грязь летела из-под колес в разные стороны. Раза три я с трудом удерживала машину от того, чтобы она не перевернулась. Наконец мы доехали до просеки. Здесь наш путь пересекала грунтовая дорога из поля к шоссе. Плавно снизив скорость, я свернула. Спустя две минуты наш «Запорожец» выехал на шоссе. Из переговоров по рации стало ясно, что, не захватив нас на выезде, милиция начинает прочесывать местность. К поискам планируют подключить военные вертолеты с соседней авиабазы. Впереди был мост через речку, а сбоку, между густым кустарником, съезд к воде, где летом автомобилисты любили мыть машины. Я свернула туда и остановилась.
— Почему мы не едем? Нас же схватят, — нервно спросил Феофанов.
— Выходите, дальше пешком, — приказала я ему. — По дороге ехать нельзя, перекрыли со всех сторон.
Феофанов послушно вылез из «Запорожца». Я вытащила из бардачка какие-то бумажки, запихнула их в карман куртки. На заднем сиденье лежал какой-то промасленный спортивный костюм и рваная кожаная куртка-косуха. Хозяин, должно быть, использовал их при ремонте или для работы на огороде. В багажнике обнаружилось старое грязное пальто, трехцветный вязаный «петушок», драные джинсы, кусок брезента.
— Зачем нужно это тряпье? — Феофанов наклонился к куче одежды на земле.
— Не смотрите, переодевайтесь! — приказала я, наблюдая за шоссе. — В форме собровца вы выглядите белой вороной, да и я тоже. Нас сразу засекут.
Феофанов без пререканий быстро начал переодеваться. Выждав момент, когда на дороге стало пусто, я прыгнула в «Запорожец» с работающим двигателем и помчалась по спуску к воде. Мой клиент, наверное, решил, что я собираюсь покончить с собой, потому что, завидев мой маневр, заорал и, размахивая руками, побежал следом.
У самой воды я выпрыгнула из машины, а «Запорожец», поднимая фонтаны брызг, въехал в реку. Он немного проплыл по поверхности, а потом за мгновения, пуская пузыри, погрузился под воду. Плотный покров ряски тут же сомкнулся над этим местом, словно и не было никакого «Запорожца» на свете. Я обернулась к Феофанову и сказала строго:
— Впредь попрошу без приказа рта не открывать. Чего разорались?
— Ничего, — смущенно буркнул Феофанов, пряча глаза.
Переодевшись, мы пошли вдоль посадок. Грязь налипала на ноги целыми пудами. Время от времени мы останавливались и чистили обувь, иначе двигаться было просто невозможно.
— Куда мы идем? — поинтересовался Феофанов, осторожно ощупывая нос, когда мы остановились передохнуть. — Я думал, что мы будем пробираться в Тарасов в обход постов, но мы же движемся в другую сторону.
— В городе сейчас опасно, — ответила я, оглядываясь. — Тут, километрах в восьми, находится дачный кооператив. Заберемся в какой-нибудь дом и пересидим до утра, а там, глядишь, что-нибудь и придумаем.
— На улице собачий холод, как мы будем пересиживать в неотапливаемом дачном домике? — ужаснулся архитектор. — У меня нос еще сломан, надо в больницу. И вы сказали — восемь километров…
Вправлять сломанные носы в жизни мне приходилось часто, так что я, недолго думая, ухватила Феофанова за нос, намереваясь исправить положение. Восприняв мои действия помочь как нападение, Феофанов истошно заорал, отскочил, но, сообразив, что произошло, замолчал.
— Вот, одну проблему уже решили, — констатировала я. — Не трогайте, и нос заживет. Теперь попробуем дойти до дач. Когда дойдем, решим вопрос с домиком и обогревом.
От дискуссии нас отвлек звук приближающегося вертолета. Без слов я повалила протестующего Феофанова спиной в лужу жидкой грязи, изваляла, потом велела лечь в небольшую низинку и слегка припорошила листвой. Точно так же сама прокатилась по грязи, по листве и замерла под кустами дикого шиповника.
Рассекая пропеллерами воздух, вертолет прошел над нами, пролетел дальше, развернулся по широкой дуге, а затем пошел в сторону Карасева.
— Подъем! — скомандовала я.
Мрачный Феофанов поднялся с земли, осмотрел себя:
— Ну, и на кого я похож теперь?
— На первоклассного бомжа, — ободрила я его.
— Знаете, мне кажется, таких грязных бомжей не бывает, — с сомнением проговорил он.
— Вы просто бомж, у которого был тяжелый день, — невесело улыбнулась я, — и не стряхивайте листья, еще пригодятся.
Через семь километров пути по пересеченной местности у Феофанова возникла идея сдаться властям.
— Пошло все к черту! Пусть меня судят. Буду в камере, но живой. Не хочу подохнуть здесь, в каком-то поле, в грязи.
— А почему вы думаете, что будете в камере живым? — поинтересовалась я. — Думаете, за решеткой так трудно достать человека, если очень хочется?
— Прекратите разрушать мои мечты! — злобно потребовал архитектор. — Пока я вообще не вижу никакого выхода.
Встав с поломанного ящика, на котором он отдыхал, Феофанов решительно зашагал дальше. Вскоре мы приблизились к подножию крутого подъема. На его вершине виднелись крыши дачных домиков.
— Вот и пришли, — указала я спутнику вверх.
— Мне кажется, что я уже умер и попал в ад, — прохрипел Феофанов. Он с тоской поглядел на прорубленные в склоне ступени. — Как бы не навернуться, ведь шею свернешь.
— Тогда все проблемы решатся сами собой, — буркнула я, взвалив узел с вещами на плечо.
— А вы только об этом и мечтаете, — проворчал архитектор.
При подъеме никто не погиб. Прогноз оказался ошибочным. В будний день в середине ноября на дачах по естественным причинам было пустынно. Каждое сказанное слово разлеталось далеко и отзывалось эхом. Я велела Феофанову заткнуться, сама без учета его желаний выбрала подходящий дом. Вскрыв замок, я гостеприимно распахнула ворота перед архитектором:
— Входите, пожалуйста, Виктор Арсентьевич!
Феофанов, который по каким-то причинам хотел выбрать дом из красного, а не из белого кирпича, с недовольным видом прошел за ограду. Я хотела идти за ним, но замерла на месте от грозного окрика сзади:
— А ну, стоять, или стреляю без предупреждения!
Феофанов подпрыгнул на месте от неожиданности. Я, подняв руки, медленно обернулась, просчитывая в уме возможные варианты действий. Вместо отряда спецназа у меня за спиной оказался невысокого роста мужичишка в фуфайке и с двустволкой в руках. Худой, небритый, неопределенного возраста, в шапке-ушанке — он походил на партизана, плутавшего со времен Второй мировой. Стоявшая рядом с ним кудлатая дворняга рявкнула, поддерживая своего хозяина.
— Бомжары проклятые! Хотели в дом залезть да посуду потырить? — угрожающе спросил мужичок. — Да я вас сейчас пристрелю, выброшу в овраг, и до лета вас никто не найдет.
Я оглянулась на Феофанова, боясь, что он может что-нибудь вытворить, кинется бежать, например, а мужик и его взаправду пристрелит. Но Феофанов стоял на месте, словно репетировал роль вросшего в землю пенька.
— Давайте все успокоимся, — перевела я взгляд на мужичка — это, несомненно, был сторож. — Мы пока ничего такого не делали. Зачем угрожать нам оружием? Можно ведь просто поговорить, обсудить все.
— Ты что-то слишком умная для бомжихи, — хитро прищурился на меня мужичок.
— Я, между прочим, университет закончила, — сказала я надменно.
— Так прямо и поверил, — хмыкнул сторож и посмотрел на Феофанова. — Эй ты, морда, тоже университет закончил? Бомж первого ранга — специальность. Че молчишь, немой, что ли?
— Я архитектор, — пробубнил растерянно Феофанов.
— Ишь ты, просто сливки общества! — восхитился сторож. — Лазают тут, цветмет собирают. Хватит хрень нести! Выходи по одному! Шаг вправо, шаг влево — побег, прыжок на месте — провокация!
Мы медленно вышли со двора. Сторож закрыл ворота и озадаченно посмотрел на замок.
— Думал, спилили, а он целый. — И, обращаясь ко мне: — Ты, чумазая, делай как было, а то дам прикладом в зубы!
Я закрыла замок при помощи отмычки.
— Лихо! Да ты воровка! — воскликнул сторож, протягивая руку. — Давай сюда отмычку.
Взяв ее, мужик прошелся взад-вперед, придумывая для нас кару. Решение не замедлило себя ждать.
— Так, тебя, шалава, я трахну, — ткнул он в меня заскорузлым пальцем, — а твоего дружка изобью палкой, двадцать ударов, чтоб неповадно было лазить.
