Наталья Никольская - Герцог Борджиа н-ской губернии
– Как я уже сообщал, Зубов несколько раз куда-то звонил, но разговора не было, видимо не мог дозвониться. В последний раз это было сорок пять минут назад. И больше ничего. Никто не приходил к нему и не звонил.
– Это даже странно, что Зубов не пытается никуда пойти, – задумчиво проговорила Вершинина, – ну что ж, – словно очнувшись, сказала она, – вы свободны.
– Можно домой?
– Да, поезжайте, – разрешила Вершинина, – только старайтесь по возможности никуда не отлучаться из дома – мало ли что может случиться.
– Хорошо, – ответил Сергей и, попрощавшись, повесил трубку.
Валандра всегда напоминала об этом своим подчиненным, хотя и осознавала, что в этом уже нет необходимости. Все они работали с ней достаточно долго и знали, что в период расследования каждый из них и душой, и телом должен принадлежать службе безопасности и в частности ее главе, то есть ей, Валентине Андреевне Вершининой. Но напоминать им об этом уже вошло у нее в привычку.
«Интересно, куда же так настойчиво пытается дозвониться Зубов?» – думала Валандра, запирая дверь своего кабинета.
– Валюша!
Вершинина встрепенулась и посмотрела на Мещерякова, идущего по коридору прямо к ней.
– Ты домой собралась?
– Да, – односложно ответила Валандра, у которой не было настроения язвить шефу.
– Давай я тебя подвезу.
– Спасибо, не надо. Меня внизу ждет Мамедов на машине.
– Как знаешь, – Мещеряков остановился и подождал, пока она запрет кабинет.
– Что новенького? – спросил он, пока они спускались по лестнице.
– Ищут второго подозреваемого, а Зубова отпустили под подписку о невыезде.
– Нужно сообщить об этом его деду! – возбужденно сказал шеф.
– Мы пытались ему дозвониться в течение всего дня, но так и не смогли. Видимо, что-то с телефоном.
– Так пошли своего секретаря! Они там волнуются, ждут известий…
– Миша, понимаешь, – начала Валандра, доверительно взяв его за лацкан пиджака, – мне нужно, чтобы Зубов некоторое время побыл один. Возможно, завтра уже можно будет сообщить Василию Васильевичу.
– Ну как знаешь, Валюша, – со вздохом протянул Мещеряков, которому, видно, не терпелось поскорее отрапортовать заказчику о успехах в расследовании.
* * *– Кто заступил в ночь? – осведомилась она у Мамедова.
– Ганке и Антонов, – ответил Алискер.
Валандра кивнула и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза.
– Устали, Валентина Андреевна? – участливо спросил Мамедов.
– Есть немного. Сама не знаю, почему. Вроде особо не напрягалась.
– Вам в отпуск нужно, – посоветовал Алискер.
– В отпуск? – Валандра с удивлением подумала, что, действительно, уже давно толком не отдыхала. – А что, это хорошая мысль. Может, и испрошу себе недельку после расследования этого дела.
– Сейчас как раз бархатный сезон начался. Вам бы на море съездить. Там пока тепло и народа поменьше, чем в разгар лета.
«А что? – подумалось Вершининой, – может, и впрямь съездить на недельку в Анапу. Надо будет сказать об этом Виктору, если он, конечно, соизволит мне позвонить. Максима можно на это время отправить к отцу, пусть пообщаются».
* * *В этот вечер Виктор мне так и не позвонил. Несколько раз я порывалась набрать его номер, но в последний момент останавливалась, вспоминая о данном самой себе обещании не звонить ему самой. Это было не похоже на Виктора – не подавать о себе известий целых шесть дней.
«Может, у него что-то случилось?» – вдруг пришла в голову неприятная мысль.
Я опять подошла к телефону и сняла трубку.
«Если бы что-то произошло, я бы уже об этом узнала. Нет, не буду звонить, подожду еще один день. А если окажется, что он пропал без уважительной причины, ох и задам же я ему перца!»
Настроение было, хуже некуда. Я с удивлением прислушивалась к своим чувствам. Вот тебе и независимость – недели без мужика пробыть не можешь!
Мои размышления прервал телефонный звонок. Сердце екнуло. Я было почти уверена, что звонит мой ненаглядный. Но меня ждало жестокое разочарование: это был Вадик Маркелов.
– Валентина Андреевна, только что к Зубову пришел Комаров, он сейчас у него.
– О чем они говорят?
– Дело в том, что мы не можем ничего услышать!
– То есть, как это? – с возмущением вопросила я.
– Они разговаривают в ванной комнате, где шумит вода.
– Ну и дела! – вырвалось у меня.
– Видимо, они допускают возможность прослушивания, поэтому приняли такие меры.
– Черт возьми! Прямо шпионский боевик! Но хоть что-то вы услышали?
– Только несколько слов. Зубов сразу же набросился на Комарова с расспросами о том, почему его так долго не было. А тот, видимо, разу дал ему знак молчать, потому что Зубов перешел на шепот. Я не уверен, но, по-моему, мне послышалось, что Владимир спросил что-то вроде: «Ну где же доцент!»
– Хорошо, – сказала я, – как только он выйдет, позвони мне еще раз.
Мысли о моей несчастной любви мигом выскочили у меня из головы. Дело запахло жареным. Почему Комаров повел себя, как заправский шпион? Как он мог догадаться, что квартиру Зубова прослушивают? И о каком-таком доценте говорил Владимир?
Я закурила сигарету и открыла форточку. Максим уже давно спал – был первый час ночи. А у меня весь сон как рукой сняло.
Не подвело меня мое шестое чувство. Зубова что-то очень сильно угнетает и тревожит. И это «что-то» как-то связано с Комаровым. А может быть, не только с ним, но и с его начальником, который что-то уж слишком сильно озабочен судьбой своего аспиранта…
Доцент! Я даже вздрогнула от этой неожиданной догадки. А не Головинова ли он имел ввиду, ведь тот, насколько мне помнилось, как раз имел звание доцента!
Снова раздался телефонный звонок.
– Да! – крикнула я, позабыв о том, что могу разбудить Максима.
– Валентина Андреевна, Комаров только что вышел от Зубова, – доложил Маркелов.
– Вы больше ничего не услышали?
– Нет, они расстались в полной тишине.
– Хорошо, продолжайте наблюдение.
– Валентина Андреевна, вам нужно звонить, если что-нибудь случится, или до утра подождать?
– Звоните немедленно!
– Хорошо.
Я положила трубку и поняла, что сегодня мне так и не удастся нормально выспаться.
Я все же легла в постель, но не стала выключать бра, чтобы не тратить в темноте время на поиски телефона, который я положила рядом с собой.
Однако, Маркелов с Толкушкиным мне больше так и не позвонили. Всю ночь я провела в дремоте, то просыпаясь, то снова проваливаясь в беспокойный неглубокий сон.
* * *На следующий день, который был четвертым днем расследования, вся моя команда собралась на очередную планерку. Валандра внимательно выслушала повторный отчет Толкушкина и Маркелова.
– Всю ночь у него в квартире горел свет, – говорил Валера, – нам показалось, что Зубов так и не ложился.
– Вы не могли определить по звукам, что он делал?
– Ходил из угла в угол – Зубов то и дело мелькал в окнах. Он включил телевизор, поэтому мы мало что могли услышать.
– Он сейчас у себя?
– Когда мы уезжали, был у себя.
– Шурик, – обратилась Вершинина к Антонову, – срочно двигай туда. Прежде всего удостоверься, что Зубов находится дома.
– Будет сделано, – Антонов немедленно исчез за дверью.
– Валера, тебе тоже показалось, что Зубов спрашивал у Комарова о доценте?
– Я не мог расслышать, Валентина Андреевна. В этот момент рядом машина засигналила, я ничего не услышал.
– А почему тогда Вадик услышал?
– У него, наверное, слух острее. Все-таки он профессионал в этом деле.
– Ты на что это намекаешь? – спросил возмутившийся Маркелов, что я шпик профессиональный…
– Тише, ребята, тише! – Вершинина легонько стукнула по столу ладонью. – Все мы шпики, если уж на то пошло. И ничего в этом зазорного нет. И тебе, Валера, не пристало обвинять Вадика, если ему удалось услышать больше, чем тебе.
Толкушкин смущенно потупил глаза.
Все присутствующие, включая Валандру, сдержанно заулыбались – очень уж комично выглядел этот спор.
– Всем, кто работал ночью, – отбой! – объявила Валентина Андреевна.
– А для тебя, Алискер, у меня будет особое задание.
– Что нужно делать? – с готовностью спросил Мамедов, когда все остальные вышли из кабинета начальницы.
– С «Великаном» вы уже все закончили?
– Да, Валентина Андреевна, все документы подписаны.
– Замечательно, я буду хлопотать на счет премии.
– Большое спасибо, – Алискер даже покраснел от удовольствия.
– Исполнительных сотрудников следует поощрять, – заметила Валандра.
Мамедов по этому поводу ничего сказал, но чувствовалось, что он не имеет ничего против похвалы. В памяти у Вершининой всплыл очередной афоризм Ларошфуко: «Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других».
