Камилла Лэкберг - Ангелотворец
Он должен успеть осуществить задуманное. Заразу нужно истребить под корень. И он должен взять это на себя. Но ему требуется время, чтобы добиться своей цели.
Плитка в ванной была прохладной. Прижавшись к ней лбом, Эбба зажмурилась.
— Ты ложишься? — раздался из спальни голос Мортена.
Его жена не ответила. Ей не хотелось идти спать. Каждый раз, ложась рядом с Мортеном, она словно изменяла Винсенту. Первый месяц Эбба даже не могла находиться в одном доме с мужем. Не могла ни смотреть на Мортена, ни видеть свое собственное отражение в зеркале. Единственным чувством, которое у нее осталось, была вина. Приемные родители сутки напролет утешали ее. Они заботились о ней, как о младенце. Говорили с ней, умоляли, убеждали, что они с Мортеном нужны друг другу. И Эбба поверила им. Или просто сдалась на их уговоры, потому что это было проще. Против воли она снова сблизилась с мужем, вернулась домой и стала жить с ним, как прежде. Первые недели они провели в тишине. Оба боялись того, что может произойти, начни они разговаривать друг с другом. Потом, постепенно, они начали общение с повседневных фраз:
— Передай масло.
— Ты постирала?
Безопасные, рутинные реплики, которые не могут никого спровоцировать. Со временем фразы стали длиннее. У супругов появились темы для разговора. Они начали обсуждать Валё. Мортен первым предложил переехать туда. И Эбба ухватилась за эту возможность бросить все, что напоминало ей о прошлом.
О той жизни, когда она была счастлива. Но сейчас, прижимаясь лбом к плитке, Эбба раздумывала, правильно ли они поступили. Дом они продали. Дом, в котором Винсент провел всю свою недолгую жизнь. В том доме они меняли ему пеленки, укачивали его по ночам, когда он не мог заснуть. В том доме он научился ползать, ходить, говорить… Теперь дом больше не принадлежал им. Фру Старк не знала, было ли это правильным решением или только попыткой бегства от реальности. На острове все было совсем иначе, чем в городе. Тут они жили в доме, где не чувствовали себя в безопасности. Весьма возможно, что именно тут убили всю ее семью. Это тревожило Эббу больше, чем ей хотелось себе признаться. Всю свою жизнь она гадала, что же с ними случилось. А теперь настала пора это выяснить. Увидев темное пятно под полом, она внезапно осознала, что в исчезновении ее семьи не было никакой тайны. Скорее всего, отец и мать умерли здесь, в этом доме. А теперь кто-то пытается убить их с Мортеном. Женщина не знала, как ей относиться к этой реальности, но идти все равно было некуда.
— Эбба?
По голосу мужа она поняла, что, если не ответит, он пойдет ее искать. Выпрямившись, фру Старк крикнула:
— Иду!
Почистив зубы, она долго разглядывала свое отражение в зеркале. Перед нею был призрак, женщина, потерявшая своего ребенка. Эбба вытерла лицо и вернулась в спальню.
— Как ты долго! — протянул Мортен с книгой в руках. Он сидел на своей половине кровати.
Ничего не говоря, его жена легла в постель. Старк отложил книгу на тумбочку и выключил ночник. Окна были задернуты шторами, и в спальне сгустилась темнота, несмотря на то что летом на Валё были белые ночи.
Эбба лежала, уставившись в потолок. Она почувствовала, как рука Мортена нашла ее руку под одеялом. Как и раньше, женщина сделала вид, что ничего не замечает, но муж против обыкновения не стал убирать руку. Вместо этого он коснулся ее бедра, просунул руку под футболку и погладил ее по животу. К горлу фру Старк подступила тошнота. Рука коснулась ее груди. Той самой груди, которой она кормила Винсента. Груди, чьи соски так жадно сосал его маленький ротик. Во рту появился вкус желчи. Эбба вскочила с кровати, бросилась в спальню, и едва успела открыть крышку унитаза, как ее вырвало. Когда рвота прекратилась, она бессильно рухнула на пол. Из спальни слышно было, как плачет Мортен.
Фьельбака, 1925
Дагмар смотрела на лежащую на земле газету. Лаура тянула ее за рукав, повторяя «мама, мама», но молодая женщина не обращала на нее внимания. Она так устала от требовательного истеричного голоса дочери и всех этих вечных «мама», которые, казалось, сводили ее с ума. Медленно Дагмар нагнулась и подняла газету. Дело было под вечер, но она ясно различала буквы. Черным по белому там было напечатано: «Немецкий летчик-герой возвращается в Швецию». «Мама, мама!» — вцепилась в нее Лаура. Мать ударила ее наотмашь, отчего девочка свалилась с лавки и заорала.
— Заткнись! — прошипела Дагмар.
Она ненавидела эти показные слезы. Ее ими не разжалобить. На что этой дуре жаловаться? У нее есть крыша над головой, одежда, и она не умирает от голода, так чего она еще хочет? Дагмар поднесла статью к глазам. Сердце забилось в груди быстрее. Он вернулся. Он в Швеции. Он приедет за ней. И тут ее внимание привлекла фраза из статьи «Геринг переезжает в Швецию вместе со своей женой-шведкой Карин». Дагмар почувствовала сухость во рту. Он женился на другой. Изменил ей! Ее охватила ярость. Лаура продолжала душераздирающе вопить. Прохожие оборачивались на них.
— Заткнись! — крикнула она на Лауру, сопроводив свои слова пощечиной. Ладонь словно обожгло.
Девочка замолчала. Прижав руку к покрасневшей щеке, она смотрела на мать широко раскрытыми глазами. Но молчание длилось с минуту, а потом малышка снова заорала, еще громче. От отчаяния Дагмар не знала, что ей делать. Она читала статью снова и снова.
Карин Геринг. Имя звучало у нее в ушах. В газете не было написано, как долго они были женаты, но раз она шведка, значит, они встретились в Швеции. Обманом этой Карин удалось заставить Германа жениться на себе. Это ее вина, что Герман не вернулся к ней и их дочери. Это ее вина, что они не стали одной семьей. Свернув газету, женщина потянулась за бутылкой, стоявшей на скамейке. Там еще оставалось немного жидкости на дне. Это удивило Дагмар, ведь утром бутылка была полной. Но она не стала особо задумываться над этим… Выпила, что было, чувствуя, как спиртное обжигает горло, даря блаженное забытье.
Ребенок затих. Девочка сидела на земле и всхлипывала, обхватив ручонками колени. Наверное, жалеет себя, как обычно. Пять лет, а уже такая хитрая. Но Дагмар знает, что ей делать. Все еще можно исправить. В будущем они будут вместе с Германом и приучат Лауру к порядку. Этой девчонке нужна крепкая отцовская рука, потому что, как бы мать ни пыталась вбить что-либо в ее разум, все было без толку. Дагмар улыбнулась. Теперь она знает, в чем корень зла. Теперь она знает, как обеспечить ей и Лауре хорошее будущее.
Подъехал Йоста на машине, и Эрика облегченно выдохнула. Был риск, что Патрик встретит его по пути на работу. Она бросилась открывать дверь. Йоста даже не успел позвонить. Дети орали так оглушительно, что гость, наверное, испугался.
— Извини за шум. Этот дом скоро объявят зоной стихийного бедствия, — пошутила писательница, поворачиваясь, чтобы остановить Ноэля, гоняющегося за рыдающим Антоном.
— Ничего страшного. Я и не к такому привык, — ответил Йоста, садясь на корточки. — Привет, хулиганье!
Братья мигом замерли, застеснявшись чужого дяди, но Майя смело вышла вперед.
— Привет, старый дяденька! Меня зовут Майя! — пискнула она.
— Майя! Так же не говорят! — строго посмотрела на дочку Эрика.
— Ничего страшного, — рассмеялся Йоста. — Дети и дураки говорят правду.[12] Кто я, как не старый дяденька… Правда, Майя?
Девочка кивнула и вернулась к играм. Близнецы тоже попятились в сторону гостиной, смущенно поглядывая на Йосту.
— Неразговорчивые парни, — прокомментировал тот, проходя с Эрикой в кухню.
— Антон всегда был стеснительным. А Ноэль, напротив, обычно любит общаться, но сейчас у него наступил период боязни чужих, — объяснила их мать.
— Хороший период, если хочешь знать мое мнение, — ее гость присел на стул и огляделся по сторонам. — А Патрик домой не скоро вернется?
— Он уехал на работу полчаса назад, так что должен быть в участке.
— Не уверен, что это хорошая идея, — произнес Флюгаре, выводя пальцем круги на скатерти.
— Почему нет? Только не стоит вмешивать в это Патрика. Он не любит принимать от меня помощь.
— И у него есть на то причины. Ты легко впутываешься в неприятности.
— Но все заканчивалось хорошо.
Эрика не давала себя запугать. Она считала, что вчера ее осенила просто гениальная идея. Тогда она сразу позвонила Йосте и попросила его о встрече. И вот после долгих уговоров он сидит здесь, в ее кухне, и муж ни о чем не знает.
— У нас есть кое-что общее… — сказала писательница, присаживаясь напротив. — Мы оба хотим узнать, что случилось на Валё тем пасхальным днем.
— Да, но полиция этим занимается.
— И это замечательно. Однако ты сам знаешь, как затрудняют работу все эти правила и инструкции. Я же вольна выбирать любые методы.
