Илья Штемлер - Утреннее шоссе
- У подъезда этого дома не появится, - обиделась старушка. - Что касается милиционера, мы это проверим через полчаса…
Но сын уже отодвигал маму в боковую комнату и прикрывал дверь.
- От такой мамаши можно прикуривать, - общительно проговорил Клямин. - Огонь!.. Так где нам веселиться? Здесь или там? - Он ткнул горлышком бутылки вверх.
- Здесь! - отрубил Борисовский-отец и пригласил Клямина в квартиру.
- Знаете, вы мне чем-то нравитесь, - сообщил Клямин.
- И вы мне, - солидарно подхватил Борисовский. - Извините, я в таком виде.
Он шел следом за Кляминым, восхищаясь вслух костюмом соседа.
- Давайте по-деловому: раз-два! Если нет закуски, я принесу, - бросил через плечо Клямин.
- Все есть. Куда нам спешить? Все куда-то спешат. А куда спешить нам? - туманно ответил хозяин квартиры.
Комната размером повторяла кляминскую гостиную, но была обставлена несколько скромнее. Старомодная мебель, на стене две картины, пейзаж. Фотографии родственников… Ширма, на которую натянута большая географическая карта.
- Садитесь сюда! - предложил хозяин и придвинул кресло.
Тут из-за ширмы выплыло застенчивое лицо Додика, тоже чем-то напоминающего лошадь. Но маленькую лошадь, скорее пони… Додик смущенно поздоровался, потупив черные, с поволокой, глаза.
«Мать, кажется, тоже похожа на лошадь. Их можно запрягать», - подумал Клямин и рассмеялся.
Борисовские приняли этот смех как сердечное расположение и тоже засмеялись.
- Додик! - сказал Клямин. - Твоя музыка меня преследует день и ночь. Я не скажу, что это плохо.
Молодой человек застенчиво улыбался. Тут в комнате появилась мадам Борисовская. Ее пухлые щечки напоминали яблочки, и вся она исходила гневом.
- Мальчик делает этюды, - громко ворчала она. - Сверху слетает сосед с бутылкой водки. Так будет с мальчика толк? Или нет?
Борисовский-отец обнял старушку за плечи:
- Мама, принеси нам грибочков и сама знаешь что. Гость в доме.
Клямин встал и галантно поклонился старой женщине. Еще никто не сердился на него, видя этот смиренный поклон.
- Послушай, Додик, - озаренно проговорил Клямин. - Вот ключи. Поднимись ко мне и играй. Так я буду слушать не сверху, а снизу.
Додик испытующе поглядывал на отца и на бабушку. Но ключ принять не решался.
- Зачем?! - воскликнул Семен Борисовский. - Он возьмет антракт! Додя, оставь скрипку, сядь почитай энциклопедию.
«Господи! - подумал Клямин. - Ему бы хорошую бабу на часок. Извели парня, фараоны». Впрочем, он промолчал, лишь хрустнул костяшками пальцев. Додик исчез за своей ширмой.
Мадам Борисовская вносила в комнату всякую снедь с жутким выражением в глазах. Словно она несла отраву…
- Я заранее знаю, чем это кончится, - ворчала старушка. Но мужчины уже сидели друг подле друга.
Семен Борисовский рассказывал о том, чем он занимается… Он был геохимик, изучал химический состав почвы. Изъездил всю страну с экспедициями, был и за рубежом. Теперь работает в Институте химии, заведует отделом.
- Химик, значит, - прервал его Клямин. - И можете узнать состав любого вещества?
- Могу, - вызывающе ответил Борисовский. - Любого! И жена моя химик. К сожалению, ее нет дома. Она посещает вечерние курсы английского языка.
- Удивительное время. Все учатся. Такая тяга к знаниям, - поделился Клямин своими наблюдениями. - Я нисколько не удивлюсь, если узнаю, что и мадам Борисовская учится.
- Я уже выучилась! - крикнула из коридора мадам. «Слушает, старая калоша», - подумал Клямин и огорчился:
хмель слабел, надо было наверстывать. Еще полчаса - и он окончательно потеряет кайф… Что за жизнь? Со своей же водкой - и нельзя нормально напиться. Ну и люди! А может быть, дерябнуть без приглашения? Нет. Еще действительно подумают, что босяк. Клямин поднялся и подошел к карте.
- Мне тоже довелось побывать кое-где, - произнес он, с трудом скрывая досаду.
- Где же вы были? - деликатно поинтересовался Борисовский.
- В Японии. В Мексике.
- И что там хорошего? В Мексике.
«Не верит». Клямин сложил руки на спине под пиджаком и стал похож на серую птицу с оттопыренным хвостом.
- Могу рассказать…
- А может, вначале примем? Для разгона, - перебил сосед.
Клямин испытующе посмотрел на него, сглотнул слюну, перевел взгляд на суетливую старушку, которая, видимо, только набирала темп.
- Нет, пожалуй, подождем. Мы ведь не в переулке. Успеем. Старушка подняла на сына черные глаза:
- Стыдись, Семен. Что о тебе скажут соседи? У тебя горит, ты не можешь чуточку подождать, пока сварится картошка?
- Сварится картошка? - сдерживая стон, переспросил Клямин и улыбнулся слабой улыбкой.
Додик добавил из-за ширмы:
- Правда, папа. Даже стыдно.
Семен Борисовский покорно развел руками.
- Так чем вам понравилась Мексика?
- Ну как?.. Например, в Мексике растет дерево, сок которого пьют вместо вина, - вяло проговорил Клямин. - Не помню, как называется. Сам пил.
- Агава, - подсказал из-за ширмы Додик.
- Мальчик читает энциклопедию, - пояснил Борисовский, словно извиняясь за бестактность сына.
- Больше там ничего нет интересного? - съязвила старушенция.
- Есть. Коррида. Бой быков. Могу рассказать, - накачивал себя Клямин.
- Садитесь за стол, - разрешила мадам Борисовская.
Это была семейная квартира, окутанная некой тайной. Попадая в такую квартиру, холостяки испытывают необъяснимое напряжение. Сердце тревожит чувство потери. При этом одни напускают на себя равнодушие, другие - цинизм. Но в какой-то миг в их глазах прорывается тоскливая зависть. Правда, в глазах тех, кто уже испытал все радости семейной жизни, такая зависть прорывается реже. Но Клямин был кадровым холостяком. И тем не менее в семейных домах он держался молодцом. Вот и сейчас… Клямин пил, закусывал, рассказывал о корриде. Для убедительности он выскакивал из-за стола и показывал, как шествуют матадоры и пикадоры, открывая парад квадрильи. Изображал ликование толпы и важного президента корриды… Когда он принялся изображать быка, Додик высунул из-за ширмы свое длинное лицо, делавшее его похожим на маленькую лошадку. Агатовые глаза его не скрывали изумления.
- Где плащ? Дайте мне красную тряпку! - требовал Клямин так громко, словно пытался перекричать сорокатысячную толпу на знаменитом стадионе в Мехико.
Мадам Борисовская предусмотрительно вцепилась сухими пальцами в скатерть.
- Артист! - говорила она, качая головой. - Это такой артист… Сема, ты сегодня можешь похоронить свою маму - я так не смеялась много лет.
Борисовский ходил за Кляминым и поднимал опрокинутые стулья. Он не знал, как себя держать: приходит сосед, пьет водку и ревет, как бык. Может, взять его за шиворот и выбросить ко всем чертям на площадку? В свое время Семен Борисовский один внес пианино на второй этаж. Но он был человек деликатный - химик, научный работник…
Клямин выдохся. Он плюхнулся в кресло, обвел семейство хмельным взглядом. Серый костюм измялся, на лацкане уже сидело жирное пятно, похожее на значок Осоавиахима, который носили когда-то на цепочке…
- Додик! - воскликнул Клямин. - Ты можешь ругаться матом? Или так всю жизнь и будешь страдать над скрипкой?
- Могу, - тихо признался Додик. Он органически не переносил вранья.
- Семен! Дайте мальчику водки, - воспрянул Клямин. Борисовский не знал, куда деть руки.
- Люди сидели спокойно. Смотрели передачу Райкина, - проговорила старушка тоном, в каком обычно вспоминают прекрасное прошлое. - Приходит буян, требует дать ребенку водки. Семен, или ты выбросишь нахала за дверь, или я за себя не ручаюсь. А ты знаешь свою маму… Жаль, нет Риты, она посмотрела бы на эти штуки с быками.
- Дайте Додику водки, - повторил Клямин и потянулся к столу за бутылкой. - Он настоящий парень. Я его познакомлю с такой девушкой… Додик, ты хочешь познакомиться с красивой девушкой?
Додик хотел, но молчал.
Борисовский мягко отобрал бутылку из рук соседа и спросил деликатно, чтобы не показаться грубияном:
- А кто эта девушка?
- Моя дочь! - крикнул Клямин и победно оглядел семейство.
Мадам Борисовская что-то произнесла на непонятном Клямину языке и добавила:
- Всю жизнь мы искали такого папу для нашей невестки.
- А что? - всерьез обиделся Клямин, прицеливаясь, во что бы запустить бутылкой.
Семен Борисовский точно определил его намерения. Он шагнул к Клямину, взял его за талию, прихватив руки, мягкие после изнурительной корриды, легко приподнял и вынес в прихожую. Мадам Борисовская распахнула дверь. Клямин почувствовал пинок в зад и очутился на площадке.
- Так мы расстанемся без «до свидания». - Мадам Борисовская хлопнула дверью и накинула на нее цепочку.
Клямин стоял в тишине. В вялом хмельном сознании просыпался стыд. Ему хотелось извиниться, и он принялся давить на кнопку звонка. Но дверь не открывали…
Перебирая руками по холодной стене, он приблизился к лестничному маршу и налег грудью на перила.