Джон Гришэм - Округ Форд. Рассказы
Семье Лайзы на протяжении нескольких поколений принадлежал единственный в Клэнтоне цементный завод, и хотя это поднимало их на самую высокую ступень местного общества, на банковские счета влияло мало. Однако все ее близкие были просто помешаны на «семейных деньгах», что говорило о снобизме, а также неумении толково распорядиться имуществом и капиталами. Когда-то выйти замуж за адвоката казалось Лайзе удачным шагом, но пятнадцать лет спустя в ее душу закрались сомнения на этот счет, и Мак это знал.
На крыльце вспыхнул свет.
Если между супругами разыгрывались сцены, а такое бывает в каждой семье, девочки — Хелен и Марго — занимали места в первом ряду. Мать на протяжении нескольких часов куда-то названивала, швыряла вещи и при этом делала все, чтобы дочери поняли, кто прав, а кто виноват. Обе они пребывали в подростковом возрасте, но проявляли все признаки того, что вскоре станут копиями своей мамаши. Конечно же, Мак любил их, но после третьей кружки пива в мотеле решил, что вполне может прожить и без них.
Дверь распахнулась — это была она. Шагнула на узкое крыльцо, скрестила обнаженные руки на груди и гневно посмотрела через замерзшую лужайку прямо в глаза Маку. Он ответил столь же вызывающим взглядом, затем распахнул дверцу и вышел из машины. Стоило ему с грохотом захлопнуть за собой дверцу, она прошипела:
— Где ты был?
— В конторе, — огрызнулся он в ответ и попытался идти уверенно, а не шататься как пьяный. Рот был полон мятной жвачки, хотя это вряд ли могло кого-то обмануть.
— Где ты был? — повторила она уже громче.
— Умоляю, вокруг соседи. — Мак не заметил полоски льда между своей машиной и ее, а ко времени, когда обнаружил, ситуация вышла из-под контроля. Он поскользнулся, полетел вперед и, падая, врезался лбом в задний бампер машины. В глазах потемнело, а когда он пришел в себя, то услышал визгливые женские голоса и отчетливо разобрал слова:
— Да он пьян, просто в стельку!
«Спасибо, Лайза».
Голова раскалывалась от боли, никак не получалось сфокусировать взгляд. Жена склонилась над ним, причитая:
— Кровь, Боже ты мой! — А затем: — Ваш папочка пьян! — И еще: — Беги и звони девять один один!
Тут, к счастью, Мак снова вырубился, и когда очнулся, над ухом уже гудел мужской голос. Это был сосед, мистер Браун:
— Принеси еще льда, Лайза, и дай мне одеяло. Крови много.
— Он пил, — заметила Лайза. Она всегда искала союзников.
— Сдается мне, он ничего не чувствует, — с надеждой добавил мистер Браун. На протяжении нескольких лет они с Маком враждовали.
Не способный произнести ни слова, с гудящей от боли головой, Мак лежал на холоде. Он решил не открывать глаза — пусть они поволнуются. Вскоре послышался вой сирены.
В больнице Маку нравилось. Таблетки просто чудо, медсестры все до одной куколки, к тому же появился прекрасный предлог не ходить в контору. Ему наложили шесть швов, на лбу красовался огромный синяк, но, как сообщила Лайза кому-то по телефону, думая, что он спит и не слышит ее, «никаких дополнительных повреждений мозга не выявлено». Поскольку было решено, что ранения Мак получил несерьезные, в больнице Лайза его не навещала и девочкам не разрешала. А сам он вовсе не спешил домой, тем более что жена не торопилась забирать его. Но через два дня врач объявил, что выписывает его. Когда Мак собирал вещи и прощался с медсестрами, в палату вошла Лайза и плотно прикрыла за собой дверь. Уселась на единственный стул, скрестила руки и ноги — по всему было видно, что она намерена просидеть здесь долго, — и Мак снова улегся в постель. Последний прием перкоцета еще давал о себе знать, и он ощущал легкость и даже некоторый подъем.
— Ты уволил Фреду, — начала Лайза. Губы плотно сжаты, брови изогнуты дугой.
— Да.
— За что?
— Просто устал от ее болтовни. А тебе-то что? Ты же всегда ненавидела Фреду.
— Но что будет с конторой?
— Прежде всего в ней будет тише. По той причине, что я уволил секретаршу. Тоже мне, большое дело.
Пауза. Жена сложила руки на коленях, потом затеребила прядь волос. Это означало, что разговор предстоит серьезный.
— Завтра на пять у тебя назначена встреча с доктором Хуанитой, — заявила она. Сделка состоялась. Обсуждать им было больше нечего.
Доктор Хуанита являлась одним из трех лицензированных психоаналитиков по вопросам брака и семьи в Клэнтоне. Мак, занимавшийся разводами, был хорошо знаком с ней. Не только по работе, но и лично, поскольку Лайза успела перетаскать его ко всем трем представителям этой профессии. На консультации. Консультации были ему необходимы. Ей, разумеется, нет. Доктор Хуанита всегда становилась на сторону женщин — неудивительно, что Лайза выбрала именно ее.
— Как девочки? — спросил Мак. Он знал, что нарвется на безобразно грубый ответ, но если бы не спросил, то она потом пожаловалась бы доктору Хуаните, это точно. «Представляете, он ни разу не спросил о девочках!»
— Унижены и оскорблены. Их отец явился домой поздно ночью, пьяный в хлам, упал во дворе, разбил голову, после чего его отвезли в больницу. А там проверили уровень алкоголя в крови, и оказалось, что он вдвое превышает норму! И все в городе знают об этом.
— Если все знают, значит, это ты распустила язык. Неужели так трудно держать рот на замке?
Она покраснела, глаза так и полыхнули гневом и ненавистью.
— Ты, ты… жалкий шут! Ничтожество, жалкий несчастный пьяница! Ты знаешь об этом?
— Не согласен.
— Сколько ты выпил?
— Явно недостаточно.
— Тебе нужна помощь, Мак. Серьезная помощь.
— Полагаешь, я могу получить эту самую помощь от доктора Хуаниты?
Тут она вскочила и бросилась к двери.
— Не собираюсь ссориться с тобой в больнице!
— Конечно, нет. Куда как лучше делать это дома, на глазах у девочек.
Лайза распахнула дверь, обернулась и сказала:
— Завтра в пять. И чтобы был как штык.
— Я еще подумаю.
— И чтобы сегодня вечером не смел являться домой!
Она с грохотом захлопнула дверь, и Мак услышал удалявшийся по коридору стук ее каблучков.
Первым клиентом по делу о бракованных бензопилах, которого решил навестить Мак, был опытный пожилой лесоруб по имени Оделл Гроув. Пять лет назад девятнадцатилетнему сыну мистера Гроува вдруг срочно понадобилось развестись, и он обратился в контору Мака. Представляя интересы юнца, тоже лесоруба по профессии, Мак узнал о проблемах Оделла с пресловутой бензопилой, которая оказалась опаснее остальных. Во время выполнения обычной операции цепь вдруг лопнула, подвела предохранительная скоба, и Оделл потерял левый глаз. С тех пор он носил на нем черную заплатку, только по ней Мак и узнал старого и давно забытого своего клиента, когда вошел в придорожное кафе на окраине небольшого городка Карравей. Было начало девятого, первое утро Мака после выписки из больницы. Переночевал он в конторе, а в дом пробрался после того, как девочки ушли в школу, — взять кое-что из одежды. Для установления контактов с местным населением он надел сапоги и камуфляжный костюм, в котором изредка ходил охотиться на оленей. Свежую рану на лбу прикрывала низко надвинутая зеленая вязаная шапочка, но все синяки замаскировать не удалось. Мак принял несколько болеутоляющих таблеток, запив глотком спиртного. Это должно было придать храбрости в предстоящих малоприятных переговорах. Выбора у него не было.
Оделл с черной нашлепкой на глазу ел блины и громко говорил с кем-то сидевшим в трех столиках от него и на Мака не обратил ни малейшего внимания. Согласно записям в деле, они встречались в этом же кафе четыре года десять месяцев назад, и тогда Мак первым информировал Оделла, что тот имеет все шансы выиграть дело против производителя бензопилы. Дело надежное, стопроцентное. Последний разговор состоялся около двух лет назад, когда Оделл позвонил Маку в контору и стал задавать нелицеприятные вопросы о том, как продвигается его стопроцентно выигрышное дело. После этого от дела и стало нести тухлятиной.
Мак пил кофе за стойкой бара, краешком глаза посматривал в газету и ждал, когда народ потянется на работу. И вот наконец Оделл и два его товарища закончили завтракать и двинулись к кассе. Мак оставил доллар чаевых за кофе, а потом вышел на улицу вслед за работягами. Они направились к лесовозу, Мак нервно сглотнул и окликнул:
— Оделл! — Все трое дружно остановились, и Мак изобразил дружелюбную улыбку: — Оделл, это я, Мак Стэффорд. Вел дело о разводе вашего сына.
— Адвокат, что ли? — удивленно спросил Оделл, оглядывая ботинки, охотничий костюм и вязаную шапочку, низко надвинутую на лоб.
— Да, из Клэнтона. Минутка есть?
— Чего?..
— Всего минута. Надо обсудить одно дельце.
Оделл покосился на приятелей — все трое пожали плечами.
— Ладно, подождем тебя в машине, — сказал один из них.
