Ольга Обская - Научиться быть ведьмой

— А у меня ни капли сочувствия к этому придурку нет, — горячо возразила Наташа. — Надо сдать его Дисциплинарному Совету. Пусть ему столько общественно-полезных часов впаяют, чтобы до самого Выпускного хватило.

— Я думаю, отработкой он не отделается — ему явно грозит отчисление. Но дело не в шутнике. Подумайте про Димку. Ему и так операция предстоит, а тут его ещё начнут дёргать по поводу этого инцидента, и он узнает про ужасную голограмму с повешением.

— Да, Димку жалко, — тут же согласилась Наташа. — Он впечатлительный. Лучше ему пока не знать про этот розыгрыш.

Перекинувшись с девушками для отвода глаз ещё парой фраз, Никита удалился. Он вышел на улицу, но идти в общежитие не хотелось. Он решил немного пройтись по заснеженным дорожкам студгородка. Морозный воздух имел на Никиту особое воздействие — просветлял голову и помогал сосредоточиться. А свежие мозги ему сейчас нужны были как никогда. За последние несколько дней произошло много странных событий, которые требовали глубокого анализа. Необходимо было понять, есть ли какая-то связь между этими происшествиями, и какую опасность для Вероники они в себе таят.

Систематизировав информацию, полученную из разных источников, Никита выделил три фигуры, которые засветились в последних тревожных событиях и могли прямо или косвенно представлять угрозу для подопечной.

Первым в списке подозреваемых числился умелец перескакивать из состояния «супер-злой» в состояние «супер-добрый». Для Никиты всё ещё оставалось загадкой, какую цель преследовал ректор, выдвигая ультиматум. Для чего профессору понадобилось, чтобы Вероника проникла в его кабинет? Может, хотел проверить надёжность системы безопасности? Или, наоборот, проверял студентку на дисциплинированность? Конечно, сам Пётр Иванович этого Никите не расскажет, зато можно попытаться выведать у Вероники, как ей всё-таки удалось пробраться в тщательно охраняемый объект, и эта информация, возможно, станет ответом на вопрос о странном поведении ректора.

Второй персоной, вызвавшей подозрения Никиты, являлся преподаватель физики, на ботинке которого Вероника заметила подозрительное пятнышко. Конечно, парню слабо верилось, что на обуви Аристарха Вениаминовича была кровь. Скорее, рассеянный профессор, капнул себе на ботинок по неосторожности какой-нибудь реактив. Поэтому, поразмыслив немного, Никита вычеркнул преподавателя физики из списка подозреваемых.

Оставалась ещё одна, самая загадочная фигура — проректор Матвей Тимофеевич, который неожиданно оказался отцом Димы. На первый взгляд, ни сам профессор, ни история с шантажистами никак не касалась Вероники, но Никите не нравилось, что проникновение подопечной в кабинет Петра Ивановича и исчезновение Матвея Тимофеевича совпали по времени. И тут у Никиты родилась неожиданная догадка о том, что может связывать Веронику и проректора. Матвей Тимофеевич, как выяснилось, не любит афишировать свои родственные отношения. Значит, не исключено, что среди студентов могут быть ещё какие-нибудь его родственники. Что, если Вероника приходится ему племянницей? Или даже дочерью? Это предположение необходимо было проверить, как можно быстрее, ведь теперь, когда шантажисты лишились одного крючка, на который был пойман Матвей Тимофеевич, они будут искать другой.

Особняком в списке подозреваемых стоял ещё один странный объект — Большой Бубен. Информации, которой располагал Никита, было пока недостаточно, чтобы понять, действительно ли игра шантажистов идёт вокруг этого мёртвого артефакта. Да и, вообще, Никита практически ничего не знал ни про восточносибирских шаманов, ни про их утерянные для Ведьмовского Сообщества методики. Эту тему в его альма-матер проходили вскользь. Поэтому он наметил себе ещё одну цель — нарыть как можно больше информации по этому вопросу.

Довольный тем, что ему удалось собрать воедино все подозрительные факты последних трёх дней и наметить план дальнейших действий, Никита решил, что можно возвращаться к себе. Проходя мимо общежития девушек, он глянул на окно комнаты Вероники. Свет был выключен, значит, она уже спит. Ну, или пытается заснуть…

Нет, Вероника не спала, и даже не пыталась заснуть. Она лежала в кровати с закрытыми глазами и думала про события сегодняшнего дня. И даже не про голограмму, которая вызвала у неё состояние близкое к отчаянию, а про то, что в очередной раз на письмо ректора с требованием сообщить, как продвигается её расследование, ей нечего было ответить.

У неё по-прежнему был только один подозреваемый. Тот, кто спровоцировал её на проникновение в кабинет ректора, тот, кто единственный знал об её намерениях туда забраться, тот, кто всё время крутился где-то рядом, тот, кто и сегодня подозрительно оказался в нужное время в нужном месте, а именно в 9 часов вечера в мужском туалете на втором этаже. Вероника знала — слова Никиты о том, что он заходил в библиотеку за забытым смартфоном, были на ходу придуманной отговоркой. Ника точно помнила, что когда они ужинали в кафе, телефон был у Никиты в кармане — она заметила, как парень достал его, чтобы прочитать чью-то SMS-ку, а затем снова сунул на место.

В висках стучала неприятная до скрежета в зубах мысль: «Неужели Никита? Неужели это всё-таки он как-то замешен в краже документов и других странных событиях, происходящих в последнее время?» Логика подсказывала, что уже пора начинать расследование именно в этом направлении. Нужно было вспомнить все мелкие детали, проанализировать странные совпадения, но сосредоточиться Веронике мешал стук собственно сердца. Раньше она никогда не ощущала его работу так отчётливо. Биения были ритмичными и… оглушительными. Настолько громкими, что на их фоне трудно было расслышать, что ей там нашёптывает логика. Видимо, воспоминания о том волнующем чувстве, которое охватило девушку в объятиях Никиты, заставляло сердце стучать так бешено. Она теперь всё время вспоминала его объятия, стоило ей подумать о нём.

Сейчас бы поговорить с Наташей. Или хоть с кем-нибудь! Веронике было нестерпимо оставаться наедине со своими тревожными мыслями и противоречивыми чувствами. Она привстала с кровати и взяла с тумбочки смартфон, чтобы узнать, который час. Полпервого — неподходящее время, чтобы идти в гости к подруге… но можно позвонить маме. Она точно ещё не спит, ведь в Славянославске, маленьком белорусском городочке, расположенном на тысячи километров западнее Верхнетайгинска, сейчас было всего только полвосьмого. Вероника соскочила с кровати, накинула халат и включила ноутбук.

— Доченька, привет, ты чего это не спишь? — мама улыбнулась и подмигнула Нике с экрана, и та невольно заулыбалась в ответ.

— Захотелось тебя увидеть…

— Ночью? Кого ты обманываешь? — маме не надо было обладать дедукцией, чтобы догадаться о причинах такого позднего звонка — дочь чем-то встревожена.

— Нет, правда, мам, сегодня я ничего такого не натворила, никаких правил не нарушила. Это совсем не то, что ты подумала.

— Тогда что?

— Да, говорю же, ничего, — даже если бы Вероника захотела поделиться с мамой своей проблемой, всё равно не смогла бы сформулировать её толком.

Мама, пристально поглядев на дочь, кажется, сделала для себя какой-то вывод. Она решила больше не приставать к Веронике с вопросами — бесполезно, а начала рассказывать о разных разностях: про соседей и про сослуживцев, о последних событиях в их родном городочке, о своих планах на Новый год.

Мать и дочь разговорились и не замечали, что их беседа длится уже больше двух часов. Это не было для них рекордом. Они могли проболтать и всю ночь напролёт. Они были близки, как подруги. Они были интересны друг другу. В какой-то момент Вероника ощутила, что тревога, которая душила её, отступила, растворилась в маминой мягкой иронии, она уже было хотела заканчивать разговор, но тут услышала вопрос:

— Ты скучаешь по ним?

— Скучаю, — ответила Ника. Любой разговор с мамой, так или иначе, спотыкался на этом вопросе. Вероника поняла, что проговорит ещё несколько часов — теперь поддержка требовалась маме.

Глава 14. Общественно-полезные часы

— Наташ, ну, что ты долбишься такую рань? Сегодня же воскресенье! Дай поспать! — Веронику раздражал вкрадчивый стук в дверь, который разбудил её на целый час раньше, чем надо. Как бы ей пригодился этот часик сладкого сна, учитывая, что во власть Морфея она отдалась сегодня только под утро, а впереди её ждала скучнейшая отработка в библиотеке.

— Ну, заходи, раз пришла, — крикнула она, потому что стук не прекращался. — Ты же знаешь — не заперто.

— Ещё подруга называется — сама не спит и другим не даёт, — проворчала Вероника и начала вставать с кровати.

Но уже в следующую секунду нырнула туда снова и закуталась в одеяло по самую шею. На пороге стоял Никита с самодовольной улыбкой на губах. Он заметил, что Вероника уже набрала побольше воздуха в лёгкие для гневной тирады, поэтому сыграл на опережение: