999,9… Проба от дьявола - Юрий Гайдук
Возможно такое? Вполне. Тем более что завод цветных металлов слишком жирный пирог, чтобы его могли обгладывать одни лишь воронцовские золотоноши. Но если принять за основу эту версию, тогда — КТО? Кто может претендовать на роль кукловода? Кто-нибудь из воронцовской «элиты», прикрывающийся высокой государевой службой?
Пожалуй, что возможно, да и в пользу этой версии говорила и эта акция с плакатами и транспарантами, которые словно грибы после августовского дождя появились под окнами гостиницы. Все это заставляло задуматься.
Перебирая мысленно городскую «элиту», он старался пока что не думать об Асланове, новом начальнике аффинажного цеха. В таком случае уж лучше начинать с директора, на которого хоть и не было прямого компромата, но если поверить всего лишь половине слухов, то уже лет на десять потянет, причем строгого режима. Что же касается Асланова, то против него не было абсолютно никаких фактов, кроме слов Быкова. Но он был убит буквально на второй день после телефонного разговора с московским важняком. Да и «общественное мнение» против следственных действий Ярового кто-то организовал сразу же, как только он посетил вдову и была произведена эксгумация.
Совпадение? Возможно. Только он давно уже не верил в подобные совпадения, и в то же время, не имея на руках доказательной базы, он не имел права превращать версию Асланова в рабочую. Надо было ждать результатов судебно-медицинской экспертизы.
— Ну что ж, будем работать, — пробормотал Яровой и вздрогнул невольно то ли от звука собственного голоса, то ли оттого, что именно в этот момент открылась дверь и на пороге выросла рыхлая фигура начальника Воронцовского ОВД, который мог услышать, как сам с собой разговаривает столичный важняк. Оно, конечно, мелочь вроде бы, но и ничего хорошего в этом не было.
— Слушаю вас, Вячеслав Евгеньевич, — пытаясь скрыть свое замешательство, произнес Яровой. — Что-нибудь по делу Серова?
— Рановато еще, — пожал пухлыми плечами Цыбин, — впрочем, следователь уже напряг наших оперов, так что, думаю, денек-другой — и будем иметь результаты.
— Хорошо бы, да только, как мне кажется, не все так все просто с этим поджогом и убийством Серова, как кому-то хотелось бы представить.
— Оно, конечно, не просто, — вроде бы как согласился с Яровым Цыбин, — и все-таки уверяю вас — разберемся. Только я о другом сейчас… эти плакаты напротив гостиницы… В общем, я приношу извинения за наш город, что же касается меня лично, то я уже приказал найти подстрекателей этого позорища.
— Зачем? — удивился Яровой.
— Как… зачем? — опешил Цыбин. — На заводе работает бригада Следственного комитета России, а тут… Нет уж, увольте, дорогой мой товарищ! Эта анархическая выходка… Простите, конечно, но здесь задета и моя честь, и я сделаю все, чтобы найти зачинщиков.
— Ну, как знаете, вы здесь хозяин, вам и карты в руки. Но я лично не стал бы заострять на этом внимание.
Он впервые назвал начальника ОВД «хозяином», и Цыбин, судя по его реакции, принял это как должное. Стараясь не выдать своих чувств, точнее говоря, откровенной неприязни, Яровой смотрел на полковника и думал о том, что у этого мужика не только плечи с задницей жиром заплыли, но и мозги от них не отстают.
— И все же я разберусь с теми, кто все это затеял — плакаты и прочую хренотень. — И столько искреннего гнева и возмущения звучало в этих словах, что этому даже захотелось поверить.
То ли сказывалось напряжение рабочего дня, начавшегося для Ярового едва ли не в шесть утра, то ли напоминал о себе тот самый «полтинник без малого», большая часть которого прошла в напряженной работе, из-за чего семейная жизнь держалась на грани окончательного разрыва, а возможно, просто истощенный за зиму организм вдруг спохватился и принялся хандрить и канючить, — как бы там ни было, но чувствовал он себя словно выжатый лимон, и уже по пути в гостиницу отоварился в магазине привычным джентельменским набором.
Сковырнул нашлепку с пивной бутылки, глотнул пару булек и, опустившись в кресло, поставил бутылку рядом. Закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти хронологию событий прошедшего дня, однако память то и дело подбрасывала картинку пепелища, в углу которого, скрючившись и как бы продолжая разрывать ногтями землю, лежал полуобгоревший труп Серова. Яровой, понимая, что от этого видения ему не отделаться, мысленно переключился на разговор с начальником ОБЭПа, который к моменту возвращения с пожарища уже ждал его в своем кабинете.
— Может, перекусим где-нибудь? — предложил Яровой, поздоровавшись с Рыбниковым. — Со вчерашнего дня крошки во рту не было.
— Неплохо бы, — принял его предложение подполковник, догадавшийся, что предстоящий разговор лучше вести вне стен Воронцовского ОВД. — Я тоже одним только кофе утром обошелся.
Когда они вошли в небольшое, довольно уютное кафе, где в этот час никого не было, и сделали заказ, Рыбников негромко произнес:
— Геннадий Михайлович, я уже двадцать лет на оперативной работе, так что давайте без дурачков. Хорошо? Я ведь понимаю, мы сюда не просто так зашли. Так вот, с чего бы такое доверие ко мне, когда в городе и на заводе творится хрен знает что?
Вопрос был поставлен более чем прямо, так что и отвечать на него надо было столь же открыто.
— А разве я вам не говорил? — удивился Яровой. — С подачи все того же Быкова. Именно он рекомендовал вас как человека, на которого я смог бы полностью положиться.
— В таком случае спасибо на добром слове, — поблагодарил Рыбников. — Так, может, помянем Олега?
Они заказали графинчик водки, выпили не чокаясь. Ковыряя вилкой в салате, Рыбников неторопливо рассказывал о скрытых нюансах криминальной обстановки на золотой фабрике, а Яровой в свою очередь завязывал эту информацию на те вопросы, которые требовали оперативного решения. Когда же Рыбников дал исчерпывающую характеристику воронцовским группировкам, которые держали под собой заводских золотонош, он не выдержал и спросил:
— Не понимаю, почему они до сих пор на свободе?
На лице Рыбникова обозначились морщины мужика, которому уже давно пора бы на пенсию, хотя на самом деле ему едва перевалило за сорок.
— Спрашиваете, почему до сих пор на свободе? Отвечаю — система не позволяет.
— Какая еще система?
— А та самая, которая была создана в момент запуска завода и которая постепенно
