Ветер из рая - Анна и Сергей Литвиновы
Второй успел достать оружие – это оказался всего лишь нож. Не дожидаясь выпада, Синичкин засветил ему ногой в голову: растяжка у него была хорошая, подготовка отменная. Парень без звука опрокинулся навзничь.
Наутро опер первым делом отправился в горком.
Вход в партийные органы в Стране Советов осуществлялся по партбилету – практически демократия, если ты коммунист, можешь пропуск не выписывать. Ни Синичкинстарший, ни его альтер эго Петр Зверев членами КПСС не были. Но Суджук – город маленький, меньше сорока тысяч постоянного населения. Поэтому сержант, стоявший в тот день на вахте, опера знал. Знал и о его привилегированном положении близ хозяйки города «стальной Беллы». Поэтому Синичкинстарший только пожал ему руку, похлопал по плечу.
– Не знаешь, сам у себя?
– Был у себя.
Опер поднялся на второй этаж. Прошел, не сказав ни слова, мимо секретарши.
– Вы куда? Гражданин! – спохватилась она, когда он открывал двойные двери, обитые кожзамом с ватой.
Не обращая на нее внимания, «Зверев» подошел к столу, за которым возвышался человекгора, необъятно толстый первый секретарь горкома товарищ Бакланов. Не говоря ни слова, схватил его за галстук, стал наворачивать на кулак. Узел впился в толстую шею, лицо покраснело, набрякло.
– Если ты еще раз подошлешь ко мне своих тонтонмакутов, я тебя, скотина жирная, просто грохну! И то, что у тебя с моей Беллой были шурымуры, не спасет – напротив, будет отягчающим обстоятельством. Ты хорошо понял меня?
Тот испуганно мелко закивал.
– Тото же.
Синичкин выпустил галстук, не больно, но унизительно пихнул первого секретаря раскрытой ладонью в лоб. Тот бессильно опустился в кресло.
* * *
На следующий день они договорились с Белкой отправиться на пикник. Там она, в перерывах между жаркими ласками, вдруг спросила со смехом:
– Ты что себе позволяешь?
Он понял, откуда ноги растут, усмехнулся:
– Тебе уже донесли? Или сам Бакланов нажаловался? Ну так можешь передать ему: еще одна такая выходка, и его похолоделый труп выловят из Суджукской бухты.
– Врываться в кабинет к первому секретарю горкома – не наш метод. Напали на тебя – пошел бы написал заявление в милицию. А то ведь смотри, присядешь по шестьдесят шестой статье УК за теракт.
– Хорошо, я присяду, а Бакланов твой у меня приляжет.
Пикники с Синичкиным Белла любила, всегда любовно и тщательно готовила к ним провизию. Лучшее мясо – парную телятину, помидоры с рынка, зелень; свежайший хлеб, который специально для нее (и другого городского начальства) на местном хлебозаводе пекли; домашнее красное вино из «изабеллы» в пятилитровой пластиковой канистре.
Немногословный Колян со спасательной станции доставлял их на подведомственном катере вместе c припасами в уединенную бухту между Дивноморском и Джанхотом. Оставлял там на целый день.
Ни души. Лишь иногда – приходилось сечь – проходили по берегу группки туритуратуристов с рюкзаками. Порой прохаживал пограничный патруль, трое в сапогах, в полевой форме – офицер с кобурой и двое солдат с автоматами Калашникова. Проверяли документы. Советская власть держала границы на замке: вдруг у тебя под скалой акваланг, и ты, бульбуль, уплывешь через море к турецким берегам или на вражеский транспортник. Однако удостоверение Б. Ю. Табачник, свидетельствующее, что она член Суджукского горсовета, охлаждало пыл правоохранителей. Офицер козырял.
По горизонту порой проходили траулеры или грузовые суда. Деятельно спешили «Кометы» в сторону Сочи и назад, к Южнороссийску. Иногда неспешно трюхали прогулочные и пассажирские катера – в ту пору из Суджука можно было доплыть на катере или на «Комете» до Южнороссийска или Абрикосовки.
Опер собирал плавник, разжигал костер. Выброшенная на берег древесина, прокаленная солнцем, разгоралась хорошо, отдавала свое тепло долго. На импровизированном мангале на самодельных шампурах жарил мясо. Подавал с помидорами на тех же картонных тарелочках, что пользовали ухари на набережной.
Белла восхищалась его мясом. Смеялась: «Хочешь, я тебя в шашлычники возьму?»
Плавала она (как и он) прекрасно. Не так, как плещется большинство, саженками, а настоящим спортивным кролем. Сказала: как переехала в Суджук, специально уроки брала на водной станции – и плавания, и прыжков в воду.
Они устраивали километровые заплывы, уходили в море далекодалеко. Однажды она сказала мечтательно: «Вот так бы и в Турцию усвистать». – «Выловят твои друзьяпограничники. Да и далеко отсюда до Турции, не доплывешь. Надо откуданибудь из Батуми стартовать или из Сухуми на худой конец».
Иногда Белла устраивала аттракцион: прыгала в море с высокой четырехпятиметровой скалы. Он с удовольствием смотрел, как она отталкивается, в воздухе вся раскрывается, а потом складывается, переворачивается и входит в воду почти без брызг. Тело у нее было слегка оплывшее – сказывалась сидячая работа и качественное питание – но еще довольно крепкое и тренированное.
Синичкин повторял ее прыжки с высоты, но не рисковал лететь «головкой», шагал со скалы «ножками».
После дальних заплывов они день напролет жарились на солнце. Она временами засыпала и просыпалась, чтобы снова выпить или притянуть его к себе. Наслаждалась одиночеством; тем, что не заходят в кабинет беспрестанно сотрудники или посетители, не звонит телефон (мобильники тогда еще не изобрели!), не надо снова и снова заниматься своим разветвленным торговым механизмом.
И вот однажды, после прекрасного выходного, который провели в бухточке у скал, они вернулись в Суджук. Колян привез их к молу, набросил причальный конец на кнехт, притянул катер. Почтительно подал руку, помог ей выпрыгнуть на пирс. Следом скакнул опер.
– Остатки всего можешь взять себе, – царственно указала Белла Юрьевна Коляну. – Одеяло к следующему разу почисти, проветри.
Катер отвалил в сторону своей спасалки, а они пошли по молу: пьяные, влюбленные, счастливые. Она висла на его руке и прижималась к нему грудью. Сытое умиротворенное выражение ее лица не оставляло ни малейших сомнений в том, чем они весь день занимались.
Опер заметил эту дамочку сразу. Определил, отвел взгляд, отвернулся.
Она стояла на молу в ожидании катера: «Посмотрим на закат солнца в ясной воде Суджукской бухты!» Женщина, черти б ее взяли, сразу его узнала – выпялилась на него так, словно готова была проглотить.
Они с Белкой прошли мимо; та прислонялась к плечу, ласкалась, чтото шептала в ухо.
А глазела на парочку некая Валентина, большая подружка Люси и их соседка по подъезду в Коломенском. Он прошел мимо – естественно, не реагируя.
Однако Валентина, дурында, совсем у нее мозги от южного солнца набекрень, последовала за ними, а потом оббежала парочку по краю пирса, развернулась
