Лабиринт отражений - Анна Николаевна Ольховская

«Делай что должен и свершится чему суждено».

Вот и делай.

Димитрис старательно улыбнулся подошедшим отцу с дочерью. Николас жестко посмотрел в глаза будущему зятю и негромко произнес:

— Отдаю тебе дочь, береги ее.

— Постараюсь.

Дора отцепилась от локтя отца и шагнула к жениху. Пошатнулась, и упала бы — не поддержи ее Димитрис. Глупо хихикнула:

— Дурацкие туфли, за все цепляются. А ты такой ми-и-илый, такой си-и-ильный, мой любимый Димми! Дай поцелую!

Откинула фату, потянулась губами к лицу жениха. Сквозь аромат дорогих духов тараном пробился алкогольный выхлоп, и Димитрис невольно отвернулся и сморщился:

— Да ты пьяна!

— Неправда! — расслаблено-умиротворенное выражение лица Доры, испуганно пискнув, куда-то исчезло, мгновенно сменившись злобным. — Ты что сейчас сделал?! Ты… ты от меня отвернулся? Я уродина, да? Не понравилась красавчику Димми?

— Что ты несешь? — Димитрис ошарашено смотрел на превратившееся в крысиную мордочку только что вполне симпатичное — благодаря макияжу — лицо своей невесты.

А невеста оттолкнула от себя Димитриса, топнула ногой:

— Проси прощения!

— Дора, успокойся, — Николас попытался обнять дочь, но она вывернулась из-под руки, сжала кулачки и перешла на визг:

— Я кому сказала — проси прощения! На коленях! Иначе никакого «да» ты от меня нее услышишь!

— Да не очень-то и хотелось! — усмехнулся Димитрис и, ощущая невероятное облегчение, развернулся и ушел.

Глава 13

— В общем так, мама, — Снежана отставила чашку с недопитым чаем и поднялась из-за стола. — Либо ты выполняешь просьбу отца, либо теряешь и вторую дочь.

— Что ты такое говоришь, Снежнуля? — Светлана старалась заглянуть в глаза своей девочки, увидеть там хоть каплю понимания и сочувствия, но Снежана упорно отводила взгляд, а лицо ее оставалось отчужденно-холодным. — Ты готова предать сестру, бросить ее в беде ради отцовской подачки?

— Боже, как драматично! — фыркнула дочь. — Меньше бы ты турецких сериалов смотрела, маменька. В жизни все не так красиво и пафосно, сплошная бытовуха. Никто Альку не похищал, тебе все уже объяснили — и отец, и Милка. Прими как данность — твоя любимица, скромница и отличница тебя обманывала. Изображала невинную овечку, а сама трахалась со своим чуреком!

— Прекрати! Не смей так говорить! Это отвратительно и по отношению к сестре, и по отношению к ее мужчине!

— А-а-а, поверила, наконец-то! — Снежана торжествующе улыбнулась и примирительно подняла руки. — Окей, окей, буду относиться к новому родственнику если не с уважением, то хотя бы нормально. А ты угомонись и прекрати гнать волну. И тогда, думаю, Алька с бойфрендом объявятся.

— Думаешь?

— Уверена!

— Ну хорошо, — Светлана печально улыбнулась, — передай отцу, что я больше никуда обращаться не буду. Но и он, когда Алечка опять ему позвонит, путь постарается уговорить ее вернуться. Я не буду ругать.

— Супер! — просияла Снежана и искренне обняла мать. — Спасибо, мамочка! Я тебя так люблю!

— И я тебя, родная моя, — Светлана прижалась к дочери, с трудом скрывая слезы. — Хотя бы ты не бросай меня.

— Никогда!

Просыпаться не хотелось.

Каждое утро не хотелось. Там, во сне, была ласковая и заботливая мамулечка, была вреднюха Снежка, но даже ее вредность казалась такой домашней, привычной. А еще снились Милка, универ, студенческие посиделки, Никита… Или она просто гуляла по родному городу, ела мороженое, смеялась, каталась на колесе обозрения, и сердце вновь замирало от сладкого ужаса, когда кабинка оказывалась на самой макушечке колеса.

А потом в сон угрюмо вваливался грохот — так охрана будила живой товар. Кулаком или ногой колотили в дверь, выдергивая из уютного сна в гнусную реальность.

И гнусность этой реальности с каждым днем становилась все больше, вырастала, закрывая собой будущее. Приближая день аукциона.

Именно так. Алину, Люсю и остальных девственниц выставили в качестве лотов на аукционе.

Их было пятеро — из тридцати семи, таким оказался улов работорговцев на этот раз. Остальных сразу после прибытия в порт Лимасола рассортировали — молодых, стройных и симпатичных отправили в элитные бордели, девушек поплоше — в припортовые. Красивых и ухоженных — таких тоже было мало — направили в службы эскорта.

Девственниц отвезли в загородный дом, где заперли в одной комнате и занялись подготовкой к торгам — товар следовало привести в надлежащий вид: отмыть, откормить, подлечить — по необходимости. Но главное — научить вести себя правильно, быть послушными, услужливыми и ласковыми. Осознать и принять свое новое место в жизни.

Место игрушки.

Алина когда-то смотрела французский фильм «Игрушка» — еще девочкой, вместе с мамой, это было один из маминых любимых. И была немного напугана сюжетом. Комедийным сюжетом с великолепным Пьером Ришаром в главной роли. Но именно там маленькая Алина впервые увидела, как обезличивают человека, вычеркивают его мысли и желания, его душу.

Превращают в игрушку, покорную воле хозяина.

Да, в кино все закончилось хорошо, малыш и его игрушка подружились, мальчик не захотел быть похожим на отца.

Но здесь, сейчас, живым куклам надеяться на такой финал не приходилось.

Девушек сразу начали ломать психологически, уничтожая волю и стирая личность. Издевались морально, унижали, пугали — крысами, к примеру. При необходимости — били, но очень умело, не оставляя следов.

Люся и трое остальных девочек сломались быстро, сразу после первого рандеву с крысами — когда их заперли в подвале, где было много крыс и мало света. И сколько Алина ни успокаивала визжащих девчонок, сколько ни взывала к их разуму, объясняя, что крысы явно накормлены, никто не стал бы оставлять их наедине с голодными грызунами — искусанные куклы никому не нужны — бесполезно, истерика продолжилась. И к моменту появления охранников девчонки настолько обезумели, что кинулись на грудь гогочущим самцам, умоляя спасти и соглашаясь на любые условия.

И с тех пор действительно покорно выполняли все, что приказывали, тем более что ничего плохого им не предлагали, сосредоточившись на улучшении внешности: фитнес, бассейн, массажи, косметолог. Учили говорить