Тесные объятья смерти - Маргарита Малинина
– Я думала об этом, но… – Я чуть было не ляпнула, что я здесь полулегально. Во всяком случае доказать свою трудоустроенность не смогу. – В общем, они же на нейтральной территории стоят.
– Да, но кидаются-то камнями они на твою территорию, – логично заметил Саша, я кивнула, соглашаясь, и он ушел.
Вернувшись, я выключила-таки ультрафиолетовые лампы в доме и легла спать.
Глава 4
Проснулась я лишь в половине первого. Кота со мной не было. Вообще с тех пор, как приходил сосед, я живость в доме не видела. Но я вначале думала, что домашний питомец спрятался, испугавшись незнакомца. Однако он и ночью ко мне не пришел, хоть я и оставляла дверь в помещение открытой. Ну и бог с ним, проголодается – появится.
Едва я умылась, мне тут же позвонила бабушка, я даже не успела поставить чайник. Я объяснила ей в двух словах, в чем состоят мои обязанности, а про гуляющих возле моего забора странных личностей, швыряющих разные предметы мне на балкон, говорить, само собой разумеется, не стала. Зачем лишний раз трепать нервы пожилому человеку?
– Я с Пашкой голубцы передала. Сходи, поешь. У него там микроволновка есть.
– У меня тоже есть.
– А чего тебе их носить туда-сюда? Ну ладно, как хочешь. Я завтра блинов напеку, и он передаст послезавтра. А может, ты приедешь? Я сейчас напеку тогда! – Вздыхая, я объяснила бабушке, что не могу отлучаться. – Как же это? Тебе и обеды не положены, что ли?
– Положены, – смеялась я в трубку, – но в доме! Мне нельзя выходить за периметр.
– А как же ты к Пашке пойдешь?
Я задумалась.
– Ну, наверно, за пять минут ничего страшного не случится. Это не то же самое, что ехать в другой город, обедать блинами и возвращаться. – Я не стала говорить бабуле, что для меня это был бы завтрак.
– Тюрьма какая-то! – фыркнула напоследок бабуля и отключилась.
– За эту тюрьму деньги платят, – сказала я сама себе, а потом, не дожидаясь, когда вскипит чайник, стала названивать работодателям.
Они снова не ответили.
Я посмотрела на часы. Дурдом. Если они рано ложатся, то должны бы уже встать.
Я налила себе чаю и призадумалась, глядя на яркие солнечные лучи, падающие на столешницу, отчего она стала светлее. Вообще, вся кухня из мрачно-черной преобразилась в праздничную светло-серую, потому что на окнах не было занавесок, могущих сдержать всю мощь и силу солнечного света. Настроение, однако, не могло трансформироваться так же легко, как обстановка, и думы мои оставались тревожными.
Может это оказаться какой-то мошеннической схемой? Допустим, эти люди, что вызвали меня сюда, не являются владельцами дома. Это объясняет, почему меня взяли сразу, после короткого телефонного разговора, велели приезжать с вещами, ни разу меня не увидев, а как только я прибыла, они быстренько меня проинструктировали (чтобы сбить с нового работника все подозрения) и тут же отчалили на такси. В таком случае понятно, почему телефон отключен. Вторую часть суммы я, ясное дело, не увижу. Но в чем, так сказать, соль аферы? И кто настоящий владелец дома? Предположим, они что-то украли. А хозяин, когда вернется, повесит ограбление на меня. Допустим, это какие-то дорогие картины или ювелирка. Или золотые слитки в сейфе. Понятно, что десять тысяч при таких раскладах – пустяк. Но зачем в принципе такая сложная схема? Украли – и украли. При чем тут я?
Отпивая чай, я думала дальше. Может статься, что эти люди, или одна Людмила Львовна (что ей стоило потом вызвать сюда напарника?), и были как раз наняты на мою работу – ухаживать за растениями. И за котом. Становится понятно, почему мне про него не сказали – просто забыли. Ведь про своего настоящего питомца никто никогда не забудет. Вдруг его не станут кормить и он умрет голодной смертью? Его же жальче, чем какие-то цветочки! (Понятно, это я со своей колокольни говорю, потому что не люблю растения, но мне кажется, так считает большинство людей, иначе зачем вообще заводить кошек при таком раскладе.) И вот Людмила-мошенница получает такое задание, хозяева уезжают, а она дает новое объявление в газету, ведь имя и номер телефона там стояли ее. Для этого она должна была знать, какие тут имеются ценности. В этом случае я могу очень сильно попасть. Остается открытым вопрос, для чего настоящим владельцам, имея в коттедже выдающуюся коллекцию каких-нибудь, к примеру, картин (не важно, чего именно), не запирать в банковской ячейке или каком-то крутом тайнике, а оставлять вот так, для аферистов. По идее, в таких случаях должны нанимать знакомых людей. Но это уже не имеет значения, может, Людмила Львовна тут работала какой-нибудь горничной или кухаркой несколько лет, пока не решилась их ограбить. В этом случае достаточно описать «хозяев» Сашке, чтобы он или подтвердил, что это реальные владельцы, или опроверг, и тогда мы поймем, что они все-таки самозванцы. Но даже если сосед не откликнется, достаточно поискать фотографии.
С этими мыслями я, отставив чашку, прошла в гостиную и начала лазать по шкафчикам и полкам. К сожалению, никаких альбомов с фотографиями нет. Тогда я еще раз обошла все помещения, внимательно разглядывая стены. У многих дома висят семейные портреты в обычных фоторамках. Но и тут было чисто. Лишь абстрактные рисунки в вычурных рамах, и больше ничего.
Одевшись, я вышла на улицу, заперев и дом, и калитку, и направилась сперва к соседям. Уже готовилась покричать (звонка на низеньком деревянном заборе, разумеется, не было) или даже зайти на участок и постучаться в дверь, но вспомнила, что Саша говорил про работу. Вроде бы ему с утра надо было. У тех, кто работает с девяти, сейчас уже обед, но я же не знаю, приходит ли он домой на трапезу. Для этого нужно жить рядом с офисом, и сдается мне, кроме здания почты, здесь больше «офисов» не имеется.
Короче, я решила вылавливать его поздно вечером и отправилась в усадьбу. Ближайший ко мне вход был тот, что возле реставрируемого храма. Я не могла не замереть в восторге перед величием этого культурного объекта. Готика – моя слабость. Высокие стрельчатые окна с витражами и розетками, острый арочный проем дверей, внушительный светло-серый камень стен, маленькие голубые купола с черными коваными шпилями и золотыми крестами завершают образ. Что отличало этот храм от множества других, встречающихся, право, гораздо чаще в западноевропейских городах, нежели у нас,
