Письмо паршивой овцы - Евгения Черноусова
– Вас ведь Инной зовут?
Вот те нате! В самом деле узнала. И фотографию, значит, видела?
– Да, я сестра Игоря. Троюродная. Мы не виделись десять лет. Не переписывались. Откуда у него моя фотография?
– Это старая фотография. Вы там ещё девочка.
Инна Леонидовна засмеялась:
– Ну, на старых фотографиях я сама себя с трудом узнаю. Как говорится, это было, когда меня было вдвое меньше, да и фамилия моя была наполовину короче.
– Ну, не всем, конечно, удаётся сохранить фигуру, – при этом Лидия скромно потупила взгляд. – Тем не менее, выглядите вы не старше своих сорока трёх лет.
Однако она и это знает! Значит, в самом деле конфидентка. А соседка продолжала любопытствовать:
– Вы наследница? Вступили в права наследования? Вроде бы, у вас ещё один брат был?
– И был, и есть. У Игоря и по отцовской линии есть родня.
– Ну, эти, – соседка презрительно сморщила нос. – Крутился тут его не то брат, не то племянник. Я участковому позвонила, он проверил документы и сказал, что надо приезжать с документами, подтверждающими право собственности. Но полицию я предупредила, что Игорь терпеть не мог этих Корзунов. Я их при Игоре не видела, но сосед рассказывал, как они во времена его детства заграбастали квартиру его покойных родителей. Однако что мы на лестнице стоим? Заходите, чайку по-соседски попьём!
Чая не хотелось, а безумно хотелось присесть. Но участковый…
– Боюсь, не получится. Участковый просил меня дождаться.
– Ничего страшного. Мы ему записку оставим, – Лидия взяла карандаш, лежащий на телефонной полочке, черкнула на отрывном блокноте «Я в 3 кв.» и сунула бумажку в щель между притолокой и дверью. – Пойдёмте же!
Инна Леонидовна поставила сумку у входа и прошла вслед за хозяйкой на кухню. С удовольствием присела на табурет и вытянула ноги:
– Ох, как же я устала! Спасибо, ничего не хочу, только посидеть!
Лидия чая всё-таки налила, и сушки поставила. Инна Леонидовна попросила рассказать о брате, с которым не виделась много лет. Знала соседка многих его знакомых, но чисто визуально. Что на самом деле связывало Игоря с этими людьми, она сказать не могла. Она и о делах его ничего не знала. Говорила, предприниматель.
Журчал ручейком манерный голосок Лидии, а содержание её речей уже почти не откладывалось в сознании Инны Леонидовны. Всё равно это было больше о ней, чем о соседе: «Игорь очень ценил моё мнение… представьте, он был в восторге от моей придумки… всегда говорил, что отдаёт должное моему вкусу». Наконец звонок! Полицейский выразил недовольство, что не дождалась его у дверей! Инна Леонидовна промолчала, но Лидия возмутилась: «Да она минут сорок вас ждёт уже! За это время ноги отвалятся стоять тут». Он в ответ: «У меня тысяча дел!» «Значит, надо было другое время назначать». Потом он просмотрел документы, вынул из своей папки ключи, сорвал пломбу и открыл дверь квартиры Игоря. Инна Леонидовна вошла, из прихожей оглядела квартиру: стандартная двухкомнатная, рационально обставленная, все поверхности покрыты пылью, видно, что много месяцев сюда не ступала нога человека. Расписалась в бумагах, поданных на папке полицейским, сказала: «Спасибо», приняла ключи. Он увидел, что новая хозяйка не собирается его в дом приглашать и разговоры вести и разочарованно произнёс:
– Тут ещё сейф. Его никто не открывал.
– Я в курсе, – ответила она.
Ушёл наконец участковый, ушла соседка, набивавшаяся помочь, и Инна Леонидовна схватилась за пылесос.
Несколько дней понадобилось, чтобы оформить собственность. А потом стала разыскивать знакомых Игоря. Тут Лидия была ей не помощницей. Сунулась она в полицию, потом в следственный комитет, но, видя её нерешительное поведение, всякий её отшивал. Пришлось позвонить Царёву. Он ответил, что у него в этом городе знакомых вовсе нет, но он найдёт какое-нибудь влиятельное лицо, которое обяжет их помочь ей. Инна Леонидовна не очень надеялась, но уже через пару часов позвонила ей некая дама, представившись помощницей какого-то невнятного депутата и сказала, что в три часа в понедельник её может принять следователь Девятьяров.
Этот следователь, небольшого росточка лысоватенький, пузатенький мужик в возрасте под полтинник с недовольным выражением лица выслушал её лепет о том, что она должна знать, в чём виноват её родственник, и чем она может исправить зло, причинённое им, сказал:
– Не очень понял. Но ладно, давайте я вам дам материалы прессы, потом побеседуем. Компьютером пользоваться умеете?
Он усадил её за второй рабочий стол кабинета и открыл компьютер. Тексты были чудовищные. Одна статья была подписана Лопухиной, другая – Витецким. Когда она дочитала вторую статью до конца, он со вздохом налил стакан воды и протянул ей:
– Ну? Вы поняли?
– Мы с Лёшей всегда знали, что Игорь нехороший человек. Это бабушки и тёти его обожали. Даже бабушка Вера с её острым взглядом и точным расчётом до самой смерти от иллюзий не избавилась. Но, может быть, я могу реализовать наследство и возместить этим женщинам их потери?
– О, господи! Закройте дверь, я занят, – рыкнул он. Инна Леонидовна услышала хлопок двери и поняла, что первое восклицание обращено в пространство, а второе – в приоткрывшуюся дверь. – Вы знаете, почему Робин Гуд грабил богатых? Потому что с бедных не фиг взять! Этим дамочкам их материальные потери – тьфу! Лопухин ведь почти со всеми умудрился расстаться на позитивной ноте. Они оплакивали утраченную любовь, но не имущество. За них расплачивались отцы, мужья, в некоторых случаях другие родственники. Если вы сунетесь к этим родственникам, то всколыхнёте такое болото, поднимется в воздух такой сероводород! Лучше не лезьте! Родственники лишатся покоя, а дамы – иллюзий!
– Что же делать?
– Да ничего. Убили вашего родственника, можно сказать, случайно. Вот Дуня Лопухина, – он ткнул пальцем в компьютер. – Она подразнила его этой публикацией, а на следующий день оказалась убитой. Да не ахайте вы, он к убийству отношения не имел. Там чисто бабья месть. А он полез в редакцию, чтобы материал стащить. И там его путь пересёкся с интересом ещё одного фигуранта, который материал по своему делу разыскивал. В общем, скажу вам так:
