Рита Тальвердиева - Ставка на Водолея

– Хотя учения-то у всех разные…

– Астрология питает несколько десятков пульсаций человеческой мысли, стремлений и бытия. И учит объединять их – порой противоположные – в единое целое.

– Кажется, мы заглянули в дебри. Хочется чего-то прикладного, утилитарного, что ли. Звезды, планеты – это так высоко…

– Я вам не об астрономии толкую. Астрология – это наука о человеке и его развитии.

– Что называется, приехали…

– Усвойте, Арсений, сила – не в планетах! Они только зеркало, чтобы показать, что происходит внутри нас самих. Сила – в позиции и действии человека.

– Все равно на трезвую голову не поймешь… А если ближе к телу, моему, к примеру. Смогу ли я испить озарение и чудо из своего сектора Водолея?

– Арсений, вы обратили внимание, что за время нашего знакомства я замалчивал эту тему в отношении вас. Сейчас, после победы Горина, пожалуй, скажу: очень скоро, буквально на днях, вы войдете в полосу открытий и озарений. На подступах уже тяжелая артиллерия властителя Водолея – Урана. И что самое интересное, в сферу этих транзитов попадаю и я, и… Угадайте, кто?

– Наши знакомцы с ключиком?

Мармаров кивнул.

– И что?

– Не знаю, – пожал плечами астролог, – поживем – увидим.

– А ваш обратный билет…

– Я его сдал.

– И остаетесь?! На сколько?

– И остаюсь. На сколько – еще пока не решил.

– Вы разгадали историю с ключиком?!! – догадался Арсений.

Мармаров мягко кивнул:

– И виделся с ребятами. Я просчитал все представленные даты вплоть до времени появления самого вопроса. И обнаружил, что искомый «очаг папы Карло» находится на северо-западе Петербурга.

– И только?..

– Включите вашу хваленую сообразительность. Задачка для Буратино.

– ?!

– На северо-западе Питера только… Ладожский вокзал. И там, заметьте, только там (я узнавал!) сохранились бескодовые камеры хранения – запираются на ключ.

– А-а-а… Короче…

– Короче, приключения продолжаются. Три дня назад Лодик выехал поездом в Питер. Завтра утром он должен уже вернуться.

– Вы уверены? – двусмысленно протянул Арсений.

– Надеюсь, все пройдет благополучно, – проигнорировав иронию, сказал Мармаров.

– Не ожидал, что вы такой конспиратор…

– А для чего я битый час вам толкую – нас с вами таранит транзитный Уран, мы вступаем в семилетнюю полосу неожиданностей и приключений.

– Семь лет! Это даже для приключений много.

Часть четвертая. Тайна рукотворной пещеры

Вход в будущее – строго по билетам прошлого.

Геннадий Малкин

Глава I

Некто

Пятигорск, 20 апреля 200… г.

Если бы в это еще не распустившееся рассветом утро кто-то смог бы заглянуть в единственное освещенное окно на втором этаже стандартной пятиэтажки, то был бы, как минимум, озадачен.

Подле безупречно застеленной зеленым шелком кровати, прямо на полу, располагались постельные принадлежности: тонкий самодельный тюфячок, набитый листьями папоротника; продавленный валик, заменяющий подушку; одеяло бесформенной горкой. Тут же, на блеклом паркете, лежал на спине немолодой уже человек и энергично тряс поднятые вверх руки и ноги. По скрученным в узлы венам, желеобразному подрагиванию того, что когда-то было мышцами, по кирпичному цвету лица и бледным конечностям можно было сделать вывод, что эти нехитрые упражнения были скорее экспромтом, модной причудой, чем образом жизни.

– Сто сорок, – выдохнул «трясун» и, опираясь сначала на ложе кровати, затем на ее спинку, тяжело поднялся.

В проеме двери, выходящей в короткий коридорчик, он задел горсть подвешенных бубенчиков, мазнул пальцами сразу по трем клавишам электровыключателя и закрылся в ванной. Вспыхнувший свет и звук льющейся воды разбудили стайку вуалехвосток в круглом аквариуме, расположенном по всем канонам фэн-шуй в юго-восточном углу крохотного холла.

Судя по всему, хозяин квартирки следовал модному учению; как и всякий новообращенец, истово и усердно. Достаточно было оглядеть прихожую: зеркало – во весь рост; бронзовый колокольчик у входной двери; броский настенный календарь с вязью иероглифов (с изображением то ли борца сумо, то ли китайского Гаргантюа). По древним восточным канонам все это должно привлечь деньги и удачу.

И действительно, через несколько дней, как в доме появились рыбки, раздался звонок. Сухой, но властный голос вселил надежду:

– Я по объявлению. Нужен курьер. Плачу дорого. Проезд до Петербурга и обратно за счет фирмы. Детали – при встрече.

Встреча превзошла все надежды. Тысяча долларов была выплачена незамедлительно. Правда, детали настораживали, но он уже принял решение: такие шансы на дороге не валяются.

Его поезд отправляется сегодня в семнадцать сорок семь. Времени еще уйма – хватит, чтобы легко позавтракать и плотно пообедать; накормить драгоценных рыбок и налегке прогуляться до вокзала. В уже собранную с вечера компактную дорожную сумку ему осталось положить лишь пакет с традиционной варенной курицей и другой нехитрой едой, а также баллончик с дихлофосом, имеющим прямое отношения к скребущим душу деталям.

…Когда поезд оставил позади Невинномысск, он наконец-то смог внимательно разглядеть «объект», ради которого и был отправлен незнакомцем в «командировку». Точнее, «объектом» оказались два белобрысых акселерата из третьего купе.

Один из этих парней закурил рядом в тамбуре, а второй стоял у окна напротив своего купе и ветер трепал его длинные волосы. Видимо, их «попросила» миловидная попутчица, севшая на станции Курсавка. Вскоре дверь третьего купе открылась и оттуда выпорхнула девица, уже облаченная в легкий халатик. Ему самому повезло меньше: две нижние полки заняла старуха с мальчонкой. Впрочем, неплохой повод при всяком удобном случае торчать рядом с этими дылдами. С включенными локаторами, естественно. В поезде, как напутствовал его «заказчик», ему вменялось лишь держать «объект» в поле зрения…

– А вот в Петербурге, – неопределенно протянул в тот знаменательный день незнакомец, – вам следует быть начеку – с первых же минут.

– А дальше-то что?

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – ухмыльнулся заказчик. – Но! Наводку я вам дам такую: у одного из парней есть ключ – от квартиры ли, от банковской ячейки, от камеры хранения – не знаю. Но то, что они добудут оттуда,  – принадлежит мне, и вы мне это добудьте.

– Что – «это»?

– Слишком много вопросов, уважаемый. Это может иметь форму свертка, сумки, портфеля… – И вдруг рявкнул: – Еще вопросы будут?!

– Не-е-т, – проблеял он. – Но…

– Никаких «но» или наша сделка аннулируется.

– А если…

– И никаких «если», иначе применю штрафные санкции. В случае чего вас подстрахуют, но я вам этого не желаю. От всего сердца не желаю… Все ясно?!

– Все! – бодро отозвался он и чуть было не козырнул, но вовремя спохватился и машинально почесал за ухом.

…Что ни говори, но ему нравились и его нынешний тонус, и даже это странное поручение: пойди туда – не знаю куда, найди то, не знаю что. Он вдруг понял, что причина – не только в щедром авансе. Просто в нем самом одновременно встрепенулись и мечты детства, и дерзания юности. Он вновь смаковал адреналин в крови, вместо того чтобы привычно баюкать мерцательную аритмию; вновь чувствовал себя причастным, а не отринутым; вновь старался предугадать ход событий, а не лежать в гамаке безвременья.

Конечно, он все понимал, все, все. Да, его жизнь, попросту говоря, не сложилась. И его воображение будоражил даже ветерок из приоткрытой фрамуги вагона и беспрестанно сменяющийся ландшафт за окном…

Свои лучшие годы он прозябал на непрестижной работе – быть в советское время рядовым инженером все равно, что сегодня торговать на рынке на «хозяйской» точке чужим товаром: гроши и сплошное унижение. Сегодня на пенсию прожить невозможно, а специалисты его квалификации уже востребованы, но… «до сорока». Надежда на содействие знакомых быстро растаяла. Осталось давать бесплатные объявления с банальным текстом : возьмусь за любую работу.

За неполный год работы по объявлению – пять реальных предложений, остальные звонки – пустое. Да и работа была не столько заработок, сколько слезы. Два дня полол грядки, на третий – прихватил радикулит да так, что пришлось еще раскошеливаться на сеансы иглотерапевта. Десять дней держал кота (хозяева уехали загорать на Ибицу). После этой «работенки» пришлось менять обои. Дольше всех носил продукты к восьмидесятилетней старухе – почти два месяца. Но… бабка отдала концы, и за второй месяц с ним так и не расплатились. Первые дни неловко было говорить об оплате, а потом его «не признали» – знать не знаем, ведать не ведаем. Что ж делать, бывает, как любит повторять Сережка, сосед-инвалид с третьего этажа.