Виолетта Горлова - Как пальцы в воде
Судьба не была к ней благосклонна, а странный дар еще больше отравлял ее существование. Как можно сосредоточиться на чем-то конкретном, если собственное сознание погружается в пучину противоречивых эмоций и чувств? Она не сошла с ума по той причине, что далеко не многих людей таким образом ей удавалось сканировать. За всю свою недолгую жизнь Энн ощутила на себе многообразный спектр человеческих чувств и эмоций: равнодушие и зависть, любопытство и презрение, брезгливость и ненависть, раздражение и страх… Конечно, иногда были и «теплые» эмоции: радушие, интерес, воодушевление, доброта… Но отнюдь не все эти ощущения были направлены непосредственно по отношению к ней. А вот чувство, называемое громким словом «любовь», Энн так и не удалось «услышать» ни по отношению к себе, ни по отношению к другим.
Энн Старлингтон считалась трудным ребенком и до семи лет с ней занималась гувернантка. Затем все же девочка смогла продолжить обучение в частной школе-пансионе университетского городка.
Условия содержания в школе были жесткие – вернее сказать, драконовские. Выходные дни разрешалось проводить дома, если позволяли успеваемость и хорошее поведение, что давалось Энн совсем не легко, но и домой ей не очень-то хотелось. Зачем стремиться туда, где тебя никто не ждет? Разве только для того, чтобы послушать тишину и побыть в ставшем приемлемом для нее состоянии оторванности от всего мира. Нередко ей приходила в голову мысль, что она, вероятно, родилась с этим ощущением абсолютного одиночества, заковавшим ее сознание в тяжелый панцирь безысходности и сдавившим мучительным грузом тоски. Но со временем такое положение дел стало для Энн необходимым и важным, как гипсовый корсет, скрывающий увечье и его же лечащий. Спустя время девушка неплохо научилась создавать вокруг себя «островок отчуждения»; она вросла в свой склеп и смогла абстрагироваться от чужой энергетики. Но иногда сама Энн, возможно подсознательно, в попытке защитить себя, генерировала волны страха, тоски и печали за пределы своего личностного пространства, поэтому окружающие стали держаться с ней, мягко говоря, отчужденно.
В их огромном доме, Старлингтон-холле, она, конечно, тоже не была предоставлена сама себе, но все же не в такой степени, как в школе. Обустройством ее быта занималась тридцатилетняя Джемма Бартон, незамужняя и вполне обычная девушка, чуть выше среднего роста, нормального телосложения, с заурядным лицом, примечательным лишь россыпью веснушек на курносом носу и ярким естественным румянцем. Джемма была достаточно умна и в меру общительна. Энн в этой девушке нравилось те качества, которые отсутствовали в ней самой: энергичность и жизнерадостность. Свою работу мисс Бартон выполняла четко, качественно и очень быстро, дабы посвятить остальное время своему досугу. Джемме тоже импонировала непритязательная и совсем не капризная воспитанница и, особенно то обстоятельство, что девочка не нуждалась ни в чьем внимании. Энн было приятно вспоминать о Джемме, в их отношениях все было просто и легко: они не мешали друг другу.
Когда девочке исполнилось одиннадцать, в их доме стала жить Линда Доэрти, тринадцатилетняя племянница ее матери. Эта юная особа сразу нашла общий язык со всей прислугой.
И вскоре Энн стала замечать, что Джемма изменилась. Зеленоватые глаза молодой женщины стали часто поблескивать нездоровым, лихорадочным блеском, а яркий румянец на все округлое лицо мисс Бартон стал ее визитной карточкой. Она заметно прибавила в весе и стала похожа на румяную кухарку. Вскоре для многих стало очевидным ее увлечение алкогольными напитками. И юная наследница стала подозревать в такой метаморфозе мисс Бартон свою кузину, впрочем, никаких доказательств у Энн не было.
Как-то девочка услышала разговор своей матери с Джеммой, вернее, его финал.
«Мисс Бартон, я всегда добиваюсь цели, рано или поздно. Если подчиненные не выполняют свою работу качественно, я их заменяю теми, кто выполняет», – говорила Элизабет Старлингтон ровным и равнодушным голосом. В ответ Энн услышала лишь неразборчивое мычание. Ее мать не уволила Джемму, но отнюдь не из чувства жалости, просто ей было недосуг заниматься поиском новой прислуги, тем более что миссис Старлингтон была высокого мнения о своей родной племяннице Линде, успешной и умной девочки, а на собственную дочь уже больше не стоило тратить ни сил, ни времени. Энн этому не удивилась.
Что же касается Джеммы – та нашла в себе силы не злоупотреблять спиртным и сохранила свое рабочее место.
Лет в пятнадцать Энн влюбилась. Что может быть более худшим наказанием для такой, как она? Кроме отвратительного ощущения своей никчемности прибавились еще и страдания неразделенной влюбленности. Но удивительное дело, несмотря на то что это чувство не было взаимными, девушка чуть похудела и стала больше следить за своей внешностью. Это, конечно, не помогло ей измениться в значительной степени, но она хотя бы поняла, что такое потребность чего-то желать. К сожалению, достигнутый успех был так незаметен, что вскоре ее вновь охватило отчаяние. Так что грядущее восемнадцатилетие совершенно не радовало мисс Старлингтон. Какая разница сколько девушке лет, если у нее рыхлое лицо, похожее на старый пудинг, а фигура – на громоздкий комод? Но сегодня что-то в ее сознании изменилось… Легкое облачко приятной энергетики накрыло окунувшуюся в воспоминания девушку, и та заснула.
* * *Проснулась она поздно, потому что по-настоящему крепкий сон пришел к ней только под утро. Открыв глаза и чуть сощурившись от солнечного света, Энн улыбнулась, хотя причин для радости у нее вроде бы и не было. Но этим утром даже отражение в зеркале уже не очень расстраивало девушку.
Приняв душ и надев новый халат, она зашла в свою гостиную и обнаружила лежащие на кофейном столике сиреневые розы. Взглянув на визитку, Энн нашла в себе силы иронично улыбнуться: если сегодня она не отравится их ароматом – сделает вывод, что ее организм уже вполне привык к яду «любимой» кузины. Ее мать тоже соблюдала приличия, хотя и не любит лицемерия, поэтому вечером ограничиться сухим, формальным поздравлением. Подумав о своих близких родственниках, девушка невольно посмотрела на свое отражение в зеркале – и ужаснулась: такое злобное лицо, пылающее гневом и ненавистью, ей приходилось видеть разве что в фильмах-ужасах. Растерявшись, Энн вяло опустилась на вращающийся стул у туалетного столика. Неужели она действительно ненавидит весь мир, в том числе и себя? «Может быть, если я смогу полюбить себя, изменится и мое отношение к окружающим? И люди станут относится ко мне по-другому? Я же могу ошибаться в своем мироощущении. Почему бы не попробовать? Что терять, если терять нечего и некого? Возможно, если бы я сразу не восприняла Линду враждебно, мы могли бы действительно с ней подружиться? – размышляла она. – Но я ведь не без причины ее невзлюбила, так что нечего оправдывать эту интриганку!»
Окрыленная своим вчерашним решением и многочасовыми занятиями по изучению человеческого метаболизма, Энн почувствовала приятное возбуждение и готовность начать жизнь с чистого листа, тем более что для этого были и другие причины. В какой-то момент, вероятно неслучайно совпавший с гормональной перестройкой ее организма, депрессивное состояние стало реже беспокоить девушку; даже к учебе появился интерес. Не исключено, что некоторые болезни проходят с возрастом. Во всяком случае, в последние несколько лет она стала наблюдать оптимистические тенденции в отношении своих умственных способностей.
Неожиданно Энн вновь почувствовала радость и даже легкую эйфорию. Никогда еще раньше она не чувствовала себя так хорошо: хотелось жить интересно и ярко, иметь цели, желания и надежды. Подумав об этом, она вдруг четко вспомнила облик своего отца. Сколько раз девушка пыталась вырвать его образ из своей памяти, прочно окутанной перманентной амнезией! Фотографии, видеозаписи – это не то! Она хотела вспомнить его и себя в какой-то конкретной ситуации, выражение его глаз, улыбку, слова, обращенные к ней… И наконец ей это удалось! Уже один этот факт можно считать бесценным подарком судьбы! Ее отец погиб в автомобильной катастрофе, когда девочке исполнилось пять с половиной лет. Возможно, что врачи, обследовавшие Энн, были правы, и ее болезнь – посттравматический шок, вызванный этой трагедией? Прошло немало времени, быть может, ее сознание уже в состоянии воспроизвести забытое?
