Елена Миронова - В паутине южной ночи
Ведь он уже давно не любит ее! Денису стало это ясно, когда он увидел, как она режет ножом лист салата, поливает его йогуртом и кладет в рот. Потом промокает рот салфеткой и подносит к губам красивый бокал, наполненный минеральной водой «Перье».
Это он мог пить из бутылки — и воду, и пиво, и даже шампанское. А совершенная Эмма, то есть Эмма с совершенными манерами, считала это чрезвычайно дурным тоном. Почему?
— Что — почему? — поинтересовалась она, и Денис понял, что произнес этот вопрос вслух.
— Почему ты считала дурным тоном пить из бутылки, есть без салфетки, употреблять соус «Балтимор» вместо соуса испанского? — вырвалось у него.
— Потому что это дурной тон, — пожала она плечами и отложила вилку. Неужели он умудрился испортить ей аппетит? Ах, какое прекрасное утро!
Денис даже помог донести ей чемодан до машины, радуясь внезапному освобождению. Он уже знал, что сможет решить все свои проблемы, избавившись от одной из них — главной. Оказывается, это Эмма мешала ему спокойно работать, жить и дышать, надо же! Хотя ему ив голову не приходило, что с совершенством можно развестись!
— Ну, прощай, — он чмокнул ее в прохладную гладкую щеку. — Надеюсь, ты будешь счастлива!
— И это все? — удивилась она и даже растерялась, хотя Денис за годы их брака видел ее растерянной всего лишь два раза. Он снова порадовался за себя.
— А что еще-то? Ты не все забрала? — пошутил он. — Не бойся, твои вещи дождутся тебя в целости и сохранности!
— Ты мне ничего не скажешь на прощание?
— Но я уже сказал тебе все, что хотел, — Денис только не приплясывал на месте от радости. — Будь счастлива, Эмма! Что ты хочешь еще услышать?
— Но ты должен был спросить, куда я еду. Зачем. К кому…
— Ах, да, — Денис стукнул себя по лбу. — Я должен был ревновать, бить себя пяткой в грудь, рыдать у твоих ног и умолять тебя остаться. Да, Эмма? Так должно быть по твоему чертову немецкому плану? Ты же обожаешь составлять планы!
Она ничего не ответила, только смотрела на него во все глаза, но Денис и так знал, что именно на это она и рассчитывала. Как так может быть, чтобы он, плебей Корнилов, совершенно спокойно отпускал свою госпожу на все четыре стороны и даже не переживал, не смотрел печальными глазами и не выдергивал из пачки сигареты одну за другой дрожащими пальцами!
— Я же плебей, Эмма… Ты забыла? — ласково поинтересовался у нее Денис.
А потом помахал ей рукой и пошел прочь. А жена осталась стоять в полной растерянности у «Вольво».
Денис, весело насвистывая, добрался до своего пятого этажа, перескакивая сразу через три ступени. Что и говорить, ноги у него длинные. Да и вообще он высокий, крепкий, ясноглазый блондин. Не конфетный мальчик, а настоящий мужчина! Просто Эмма не давала ему вспомнить об этом!
Кстати, надо бы не забыть позвонить Колобку, сказать, что заказ отменяется. Зачем ему временная недееспособность его жены, если он собирается развестись с ней? То есть она собирается, но он не против. Да какая разница, кто и что собирается делать! Главное — не нужен ему ее магазин. Он продаст машину, эту квартиру и переселится в другую, поменьше и похуже, или даже в коммуналку, но зато он поднимет свое дело! А Колобок может получить отступные — в разумных пределах, конечно же. Хотя он и не успел ничего подготовить по этому делу, ведь Денис был у него шесть часов назад, ночью! Или даже пять часов всего прошло, он точно не помнил. И как только он раньше не додумался, что, если дело дошло до того, что он хочет сделать жену недееспособной на некоторое время, значит, вместе жить им незачем? Вероятно, он был слишком пьян и зол на Эмму, когда ездил к Колобку. Отчаяние ставит людей в жуткое положение! Сегодня он бы ни за что не поехал к этому ужасному человеку! Кстати, надо позвонить ему сейчас же, немедленно!
Денис зашел в квартиру и бросился к телефону. На третьей цифре внизу на улице раздался взрыв, а потом страшный грохот, и тут же заверещали машинные сигнализации.
Денис бросил трубку на рычаг и кинулся на балкон. Горела его «Вольво». Вместе с женой, ее совершенными манерами и чемоданом, набитым антиквариатом на много тысяч долларов. Даже на десятки тысяч долларов. Но Денису было наплевать на то, что горит еще, помимо Эммы. Главное — горела она сама. Она мертва! И это было ужасно. Он кричал, громко кричал, звал ее, но она не вышла из машины… Он хотел, чтобы она выскочила оттуда, пусть бы сгорело все серебро к чертям собачьим, но Эмма!
…Он судорожно всхлипнул и отставил от себя бокал колы. Увы, денег у него уже почти не осталось. Но завтра он поедет домой, так что деньги ему здесь не очень-то и нужны. Путевка у него с питанием, так что голодать не будет, с утра позавтракает. А в поезде перекантуется как-нибудь два дня. Конечно, самолетом было бы гораздо лучше, и быстрее, и удобнее, но он сообразил купить билет только три дня назад, когда денег уже хватило лишь на проезд в поезде. Правда, дешевые плацкартные места были раскуплены, оставались верхние полки в купе в фирменном поезде, которые стоили всего в два раза дешевле, чем билет на самолет. Но Денис прикинул, что если он выложит все подчистую, на что же будет пить? А пить было надо. Чтобы забыть. Забыть его визит к Колобку, забыть прощальный взгляд Эммы, непривычно растерянный. Забыть взрыв, полыхающее пламя, ему казалось, что он видит в нем волосы Эммы, такие же яркие, рыжие всполохи. Забыть о том, что в день похорон позвонил сам Колобок, а Денис бросил трубку. Он испугался. Испугался того, что натворил. И что этот человек ЗНАЕТ. Знает, что он хотел сделать… Но ведь он не просил его убивать жену! Он просил нечто другое… И Денис испугался, бросил трубку. Он до жути боялся этого доброго с виду толстяка, который так легко распорядился жизнью его жены. И еще он боялся, что тот цинично заговорит о деньгах, и Денис не выдержит, сорвется, накричит на него, начнет угрожать и сам попадет в список жертв. И еще Денис боялся признаться себе, что он такой трус. Что вместо того, чтобы пойти в милицию и заявить о том, что знает, кто убил его жену, он принял соболезнования от родственников и друзей, прочитал вывод экспертов, а потом просто уехал подальше от двора, в котором все произошло.
Он опустил голову, пытаясь отогнать тот ужас, который преследовал его все эти дни в санатории. Над столом нависла тень. Сердце Дениса екнуло. Вот и Колобок! Долго же он собирался…
Наконец-то представился случай доказать, что никакой он не трус. Он поднял голову с намерением ухмыльнуться в лицо убийце своей жены.
Но тень исчезла. Мимо прошла женщина, которая и заслонила ему свет. Он почувствовал облегчение и разочарование. Еще раз взглянул на женщину, которая села за столик неподалеку и повернулась к нему лицом. Он узнал ее! Это была Лика, перед которой он хотел извиниться, да все не мог встретить ее снова. К тому же он хотел поговорить с ней о том нападении на него. Она же незадолго до этого шла мимо кустов, наверняка видела кого-нибудь. О том, что это могла быть она сама, Денис уже не думал. Такие женщины, как Лика, не станут совершать подобных действий. Она — настоящая красавица, ничуть не хуже Эммы… Денис наконец понял, что привлекло его в Лике с первого же взгляда. Она тоже была совершенна — как и Эмма. И голос показался ему очень похожим на голос Эммы, но на тот голос, который был в самом начале их совместной жизни, без металлического скрежета. Но при всем этом Лика была живой, теплой, а не холодной Эммой. И это его безумно привлекало.
Он закурил, не решаясь подойти, а потом все же подсел к ней. Она уже заказала себе салат, горячее и кусок торта и с удовольствием поглощала пищу. Наверное, она живет не в санатории, потому что после ужина, которым кормили в столовой, не смогла бы проглотить ни кусочка!
— Обожаю, когда женщины едят все подряд, — сказал он, смущаясь. — Не люблю, когда они сидят на диете, берегут фигуру. В человеке все должно быть естественно. Вот ты — очень естественна… Ты не вегетарианка?
Его голос прозвучал хрипло. Денис даже сам удивился, что оказался способен на такую речь. Он и не собирался говорить ничего подобного!
Лика оторвалась от еды и посмотрела на него. А потом поднесла к губам бокал вина и сделала маленький глоток. Но главное — она не вытерла предварительно губы салфеткой, как это делала Эмма и требовала этого от него. Лике было наплевать на хорошие манеры. Получалось, что она тоже плебейка? Значит, у Дениса неплохие шансы… Эта мысль была ему приятна. Тем более что Лика ему очень нравилась.
— Нет, — произнесла она, и Денис почувствовал приятное возбуждение от ее голоса. — Я ем мясо и даже ношу шубы из натурального меха. А еще я могу выпить шампанского прямо из бутылки и употребить ненормативную лексику. Хочешь послушать?
Стоит ли говорить, что Денис был в восторге?
— О… — промямлил ослепленный видом женщины Куропаткин.
