Станислас-Андре Стееман - Из дома никому не выходить
Люк Адама, поглубже сунув руки в карманы пиджака, прислонился к двери.
— Словом, если судить по тому, с какой легкостью вы меняете обличье, получается, у нас нет никаких доказательств того, что вы сами не Джоббинс-Саммерли…
— Никаких, — безмятежно подтвердил Неизвестный. — Кроме, во-первых, того, что я не представляю, каким образом я мог бы прикончить Росса, Панто и Адониса. И кроме того, во-вторых, что я собираюсь отдать вам сорок тысяч фунтов и вытащить вас из ситуации, в которой вы рискуете собственной шкурой.
Люк Адама теребил что-то в кармане.
— Завтра вечером вы вполне можете подсунуть нам меченые деньги. Кроме того, полицейские вполне могут, получив от вас сведения, окружить площадку и сцапать нас, прежде чем мы успеем подняться в воздух.
— До этого я не додумался, — признался Неизвестный. — Но такое вряд ли возможно… До тех пор, пока жизнь девочки в ваших руках, сила на вашей стороне.
— После того, как мы отдадим девочку вам, мы уже ничего не сможем ей сделать, так объясните, почему бы вашему пилоту в это время тихо-мирно не опуститься среди ланд?
— Логично, — поддержал его профессор Шварц.
Что касается Баггси Вейса, то он промолчал. Он только дунул в ствол своего «люгера», украдкой вытащив его из кобуры.
Тем временем Неизвестный успел рассовать по карманам свои присоски и контактные линзы. Кашлянув, он произнес:
— Ну, что ж, раз так, могу предложить вам еще кое-что… и думаю, что лучшей гарантии дать нельзя. Я полечу вместе с вами. Девочки с вами уже не будет, а деньги перейдут к вам. Одним словом, моя жизнь будет тесно связана с вашей.
Люк Адама и его сообщники молча переглянулись. Мало того, что безымянный гость оставался для них последней надеждой на спасение, но, кроме всего прочего, им никогда не приходилось слышать о легавом-смертнике.
— О'кей! — сказал Люк Адама. — Заметано. Но только девчонку мы на земле не оставим. Мы сбросим ее с парашютом или свозим поглядеть на Гавр.
Очень простая мысль, исключающая любые случайности и риск.
Очень простая, да, но трое остальных, к стыду своему, должны были признать, что никому из них она в голову не приходила.
Неизвестный встал, опираясь на трость.
— Я провожу вас к выходу, — решил Люк Адама. — Баггси, иди поухаживай немного за старушкой, она там скучает. Профессор, поднимитесь наверх. Прикроете нас с балкона.
В коридоре, уже у выхода. Неизвестный закурил, бросил спичку в декоративную вазу и тут же ее оттуда извлек.
— И последний совет: сверьте часы, — сказал он на прощание. — Если все пойдет нормально, вертолет взлетит через пять минут после того, как приземлится. Расположитесь треугольником в указанном месте и держите электрический фонарик. Холли — ас, но это облегчит его задачу.
— Понятно, — ответил Люк Адама. — А вы, со своей стороны, припасите несколько бутылок «Белой лошади». Это облегчит взлет.
Он потянул на себя входную дверь, и Неизвестный уже спускался по ступенькам крыльца, когда два выстрела наполнили оглушительным грохотом прихожую.
Неизвестный, согнувшись пополам, поспешно вбежал обратно в дом.
— Я… В нас кто-то стрелял! — растерянно пробормотал он.
— В самом деле? — усмехнулся Люк Адама, правой рукой схватившись за левое плечо.
У него за спиной словно по волшебству выросли Баггси Вейс и профессор Шварц.
— Тебе перепало? — осведомился первый. — Куда? Покажи.
— Не видишь, что ли? — Люк Адама продолжал зажимать правой рукой раненое плечо. Левой он схватил Неизвестного за лацканы его приталенного пальто. — Только без глупостей! Откуда взялась пуля?
Неизвестный потряс головой. Его щеки снова запали, на этот раз без помощи присосок.
— Я ничего не видел! Стреляли, должно быть, изнутри, не то шуму было бы меньше.
Люк Адама, сморщившись от боли, поглядел на Баггси Вейса, потом на профессора Шварца.
— А вы что думаете? Вы были рядом…
— Ни малейшего представления, — уклонился от ответа Баггси Вейс. — Надо бы еще раз обыскать эту развалину…
— Прежде всего следовало бы найти пули, — предложил профессор. — Исходя из точки попадания, я с легкостью смогу определить позицию.
Неизвестный, держа шляпу в руке, снова обтер тулью своим платком-простыней.
— С этим вы будете разбираться уже без меня, — твердо произнес он. — Прошу вас покажите мне, где здесь черный ход.
XIV
Люк-везунчик
Люк Адама, в одной рубашке и с повязкой на левом плече, Баггси Вейс, жующий потухшую сигару, и профессор Шварц, машинально перелистывающий блокнотик, с которым никогда не расставался, снова собрались на военный совет.
Тщетно обыскивали они все углы и закоулки дома: Джоббинс-Саммерли продолжал играть в человека-невидимку.
— К завтрашнему вечеру, если мы не поторопимся его поймать, он десять раз успеет перестрелять нас всех троих! — хмуро проворчал Баггси Вейс. — Мне совершенно не нравится этот побег на вертолете. И Неизвестный мне тоже совершенно не нравится. Не знаю, что он там придумал, но готов спорить, что он под нас копает…
— Вот именно поэтому я вызвал механика, и сейчас он чинит наши тачки, — ответил Люк Адама. — Еще скажу ему, чтобы он на всякий случай перекрасил «бентли», нам это тоже не повредит.
— Мы уже рассматривали возможность бегства по дороге и единогласно ее отвергли, — напомнил профессор Шварц. — У нас не больше одного шанса из сотни скрыться на машине.
— Как знать? Малриди, механик, только и думает, на чем бы ему нажиться… Я прощупал его насчет того, не согласится ли он раздобыть нам фальшивые номера. Он не отказался.
— Угу, — промычал Баггси. — А как только он получит наши денежки, так немедленно заложит нас легавым. Сам понимаешь, они, небось, твоего механика уже заметили и допросили! Этот проныра уверяет, будто ничего подобного не было, но нечего и ждать, что он признается.
Возражение было существенным. Люк Адама невольно признал это. Все равно! Точно так же, как без своего кольта он чувствовал себя голым, без машины он чувствовал себя бессильным и ни на что не годным. Ветер мог перемениться, им внезапно могла улыбнуться удача. Возможно и то, — всякое бывает, — что Малриди окажется честным парнем и не продаст их: что-то не заметно в нем было особенной любви к бобби.
— Одно совершенно точно, — продолжал Люк, переменив позу в кресле, потому что плечо у него горело. — Даже если ему и удастся помочь нам из всего этого выпутаться, никакого Гавра Неизвестный не увидит.
Баггси Вейс вытаращил глаза:
— Да ведь это ты потребовал, чтобы этот тип отправился вместе с нами, потому что боялся, как бы он чего такого не выкинул!
— Не мог же я, в конце концов, сказать ему, что собираюсь подарить ему билет а рай.
— Значит, ты хочешь…
— Этот тип хочет свистнуть у нас шестьдесят тысяч фунтов. Я не могу стерпеть, чтобы он ими попользовался! Может быть, нам заодно удастся вернуть себе часть денег.
Баггси Вейсу эта идея очень понравилась, но профессор Шварц отнесся к ней более настороженно:
— Если летчик — его приятель, он может встать на его сторону, и у нас будут проблемы.
— Мы ему что-нибудь прибавим к тому, что заплатит Неизвестный. Кроме того, если потребуется, Баггси приставит ему к затылку свой «люгер». Подобный аргумент у кого угодно отобьет охоту раздумывать.
Баггси Вейс уже несколько минут беспокойно вертелся. Ему в голову пришла одна мысль.
— А… девчонка? — хрипло спросил он. — Мы ее вернем?
— А что нам еще остается? Я знаю, что это надрывает тебе сердце, но ты утешишься.
— Люк…
— Да?
— Ты еще ни одного ребенка живым не вернул. Поклянись мне, что на этот раз…
— Не понимаю, какое тебе дело, если ты к ней не притронешься.
— Мне хотелось бы вспоминать ее такой, какая она сейчас, не так, как я вспоминаю других.
— Мне казалось, ты о них больше не думаешь…
— Иногда на меня находит. Ты это сам прекрасно знаешь! И никогда я не вижу их такими, какими они было до. Я всегда вижу их такими, какими они были после.
— Рецидив совести, — прокомментировал профессор Шварц. — Прибавлю, что для индивидуумов вашего склада это, скорее, редкость. Подобная латентная тревожность говорит о том, что…
— О, профессор, вы-то хоть заткнитесь! Я у вас совета не спрашивал. У меня иногда возникают потребности, как у всех людей. Кроме вас. Я люблю молоденьких. Но никогда ничего не случалось по моей вине…
Профессор Шварц покачал головой.
— Дети — особенно маленькие девочки — иногда подолгу не могут понять, что им желают добра.
— Я никогда нарочно не причинял им зла!
— Я в этом не сомневаюсь. Вас принуждала к этому одна лишь их детская впечатлительность.
— Или, скажем, их отстающая в развитии чувственность, — предположил Люк Адама.
