Джон Кризи - Тревожная ночь Гидеона
Музыка разом стихла посередине мелодии, и если бы это отребье захотело, то ситуация теперь могла бы весьма плохо обернуться для визитеров. Но Гидеон не считал, что сейчас это отвечает их интересам. Он сделал вид, что они одержали верх.
— Ну что ж, превосходно. Я вас предупредил. Пришел сюда лично сказать тебе, что Хемингуэй получил серьезное подкрепление. ЕПсли ты и впрямь стремишься порезать на кусочки милых дружкой Уайда, что же — скатертью дорога. Но ещё раз предупреждаю тебя: все, кто попадется нам в руки, очутятся за решеткой и выберутся оттуда не скоро.
— Смотри не переутомись, папаша!
Снова всплеск ликования.
В наступившей за этим тишине Гидеон с горечью подумал, что вот сейчас он удалится отсюда под улюлюканье и полные сарказма выкрики этих недорослей, которые вообразят, что одержали важную победу, что отныне они смогут безнаказанно строить рожи полиции. А эта их убежденность в конечном счете может дорого им обойтись. Они ослабят теперь бдительность, и этот ничтожный триумф вскружит им головы.
И тут поднялась Лолло Мелкрино. Упершись руками в бедра она вразвалочку подошла к Гидеону. Красивая все же она, стерва! Встав перед ним, хрупкая такая, гладенькая и кругленькая, терявшаяся перед могучей фигурой полицейского, она хрипло выдыхнула:
— А почему бы тебе не поискать кого-то твоих размеров, чтобы поиграть в игрушки?
На этот раз от поднявшегося гогота задрожали даже стены.
— После такого унижения, если мы их по-настоящему не раздавим, — ныл по пути Леметр, — лучше уж сразу подать в отставку.
— Целиком и полностью согласен с тобой, — поддержал его Гидеон.
Они вовсе не спешили возвратиться на угол улицы, где незадолго до этого расстались. Хемингуэй, судя по всему, ещё не подошел туда. От тумана не осталось никаких следов. Звездочки посверкивали в небесах. Вдали взвыла сирена. Какое-то судно покидало порт Лондон.
Подойдя к машине, Гидеон включил рацию, Леметр закурил.
Гидеон вызвал Эпплби.
— Привет, парниша! Друзей, значит, ещё не забывают? Как там у тебя?
— Не здорово, — признался Гидеон.
— В любом случае не ждите от нас больше никакой подмоги. Пришлось выслать в Хэмстед целый взвод. Сразу три кражи со взломом в одном квартале. Может, шурует один и тот же субъект, а может, и нет. Неприятности и в Лэйлинг сквэр. Похоже, что какая-то леди смоталась со своим шофером, прихватив семейные драгоценности. Его Милость несколько подрассердилась. И попыталась пострелять по пылким любовникам.
— Кто это?
— Лорд Эддисел.
— Будь осторожен! Кто там у нас сейчас дежурит?.. Пошли туда Морли и…
— Уже на месте. Но скандал замять не можем. "Дейли Уайт" тут как тут, уже прискакали.
— Ничего. Если кто и сможет поправить положение, то это Морли. В любом случае не хочу, чтобы возникли какие-либо осложнения с Палатой Лордов и…
— Ого! А ну напомни-ка мне, что за балбес заявил, что есть два закона — один для толстосумов, а другой для бедняков? Хватит трепаться на этот счет! А то — Свобода, Равенство, как болтают эти французы… Кстати о них, у меня тут болтается месье Монне. Ну не совсем рядом, а сидит внизу. Сколько ты там ещё проторчишь, как думаешь?
— Скажем, с полчаса. Займись им.
— Ладно, сделаю, шеф. Ну вот, кажется и все. Остальное — мелочевка.
Гидеон повесил трубку, подумав, что Эпплби неплохо там справляется и один. А почему бы и нет, черт побери? Несмотря на свои плоские выходки и мальчишеские выходки Эпплби был превосходным полицейским.
— Что нового? — осведомился Леметр.
— Пока тихо. Ограбление в Хэмспстеде, ничего сенсационного.
В этот момент во всю прыть примчался Хемингуэй.
— Как там прошло у вас? — первым делом поинтересовался у него Гидеон.
— Пошикали, попускали непристойности в наш адрес. И знаешь что, Джордж, хочешь верь, хочешь нет, но когда я им посоветовал тихо-мирно разбрестись по домам, поскольку мы не потерпим всеобщей свары, их главарь еле удержался, чтобы не прыснуть со смеху. И знаешь, что я выяснил?
— Чего же?
— "Марианна" ждет последнюю партию груза, которая должна прибыть с минуты на минуту. Ничего особенного. Всего несколько почтовых ящиков. Но в некоторых из них лежат пухлые пакетики с фунтами стерлингов для нужд банков Бельгии и Голландии, там также завалялся ещё один конвертик, набитый техническими алмазами, отправляемыми в Голландию. И нечему тут удивляться, что я ничего не знал об этом. Почта перешла на этот вариант доставки наличности всего пару недель тому назад. До сего времени все шло по воздуху.
— Твое мнение: как они будут брать добычу?
— Думаю, что как только почтовый фургон отправится в путь, их предупредят, скорее всего, по телефону. И вот тогда-то они и затеют драчку, чтобы отвлечь наше внимание. Грузовик они остановят где-то недалеко от «Марианны», пока мы будем тут отсиживаться в ожидании тех, кого можно подобрать из этих головорезов. А они по сигналу одного из главарей погрузят добычу и мило расстанутся, пожав на прощанье друг другу ручки. И все. Называется: не горюй, Берта, увидимся в понедельник. Целую в щечку. Адье.
— Хм, вполне вероятный ход событий, — согласился Гидеон. — Но полагая: не такая уж это трудность — выяснить маршрут почтового грузовика и проследить за ним. Я, к сожалению, должен тебя оставить — требуют в контору. А ты досмотришь спектакль, Лем?
— Если я тебе не нужен.
— Зайди потом, расскажи, как все произойдет. Так не хочется уходить, но француз ждет. Специально прибыл из Парижа требовать выдачи одного субъекта, что прибыл к нам самолетом. Эй, кстати, поосторожнее с этой женушкой Мелки. Она поопасней, чем обе банды вместе взятые.
Гидеон уселся в машину и укатил под одобрительный смачный хохот коллег.
— Таких, как «Джи-Джи», ещё поискать надо, — заметил Хемингуэй.
— Да на них формочка поломалась. Больше не делают, — поддакнул Леметр. — Ну что, начнем?
Спустя ещё четверть часа ещё два полицейских фургона проскочили в другом конце улицы Лэссистер-стрит, по-прежнему пустынной и погруженной, как и остальной Лондон, в тишину. Здесь ещё плавали кое-где в воздухе грязные хлопья дыма.
Гидеон спешил в Скотланд-Ярд, проскакивая по этим осовелым улочкам. Вскоре показался Биг Бен, и он решил провести небольшой тест на зрение. В принципе он оказался в состоянии различать стрелки, а, значит, и время на нем, с расстояния от Чаринг кросс. Гидеон решил, что для его возраста это совсем неплохой показатель. Сейчас он чувствовал себя значительно лучше, чем тогда, когда выехал из Скотланд-Ярда и даже как-то внутренне уже смирился с поражением в охоте на бродягу. Утром он выдаст прессе в качестве главной для них кормежки сегодняшние события с ложной разборкой в Ист Энде, спасение ребенка Харрисов, а также две-три других мелких, но успешных операций. Журналисты, конечно, не преминут раз-два колко уязвить его за Бродягу, но на том все и закончится.
Гидеон въехал под свод ворот Скотланд-Ярда тогда, когда часы показывали ровно три. Во дворе стояло три автобуса с готовыми к выезду командами. Когда вот так сиротливо оставались на мостовой во дворе всего три резервных фургона, это означало, что ночь прошла в хлопотах, бурно. Гидеон перекинулся парой слов с двумя дежурившими инспекторами и поспешил заскочить в лифт, чтобы побыстрее подняться к себе в кабинет. Он уже почти держался за ручку двери, как кто-то в коридоре окликнул его.
— Джордж!
То был тощий Гибб, который, скинув белый халат, бежал. Он носил донельзя помятые, буквально вьющиеся винтом брюки, старый твидовый пиджак и рубашку, размера на три больше, чем ему полагалось. Гибб был непоколебимо убежден, что одна из главных причин сердечных приступов — слишком тесная одежда.
— Что-нибудь новенькое? — спросил Гидеон.
— Эти кусочки кожи под ногтями и кровь. Нулевая группа. И у меня уже все готово насчет волос. Как чувствует себя малышка?
— Еще не знаю — отлучался.
— Держите меня в курсе. Я быстренько спущусь в столовую: проглочу яичницу с беконом — и обратно.
— Скажи там, что как только освобожусь, тоже явлюсь к ним чего-нибудь перекусить.
Гидеон, открыв дверь в кабинет, замер на пороге.
Несмотря на то, что он прекрасно владел французским, Гидеон не мог уловить ни слова из того, о чем столь оживленно беседовали между собой двое сидевших в его бюро человека, дополняя фразы массой беспорядочных жестов. Ну прямо два вылитых француза!
Один из них, бесспорно, таковым и являлся, месье Монне. Но другим был Эпплби. Оба не обратили внимания на шум отворившейся двери. Гидеон зачарованно вслушивался, боясь пошевелиться. Время от времени какое то словечко все же казалось ему знакомым, но собеседники выпаливали их, как из пулемета, так что понять общий смысл разговора было совершенно невозможно. Наконец, он уразумел, что месье Монне изъяснялся на жаргоне французского, а Эпплби пытался это «арго» перевести на чистый «кокни». Он не мог удержаться и расхохотался. Эпплби вздрогнул, как от удара электрическим током:
