Маргарет Марон - Дочь бутлегера
Я скептически подняла бровь (дескать, так я и поверила). Тетя Зелл улыбнулась.
— Ну, на самом деле он сказал, что мясо для меня, но затем, забывшись, напомнил, что ты любишь класть в колбаски побольше полыни и поменьше красного перца.
Я попробовала кусочек. Боже, как же вкусно!
Когда я была маленькой, забивание свиньи было процессом длительным, растягивающимся на два дня. Я подтягивала свой стульчик к кухонному столу и смотрела, как мама и Мейди, служанка-негритянка, прокручивали мясо в мясорубке, а затем месили его в огромных оловянных мисках. Потом они добавляли соль и специи, после чего жарили маленькие «пробные» кусочки, и весь дом наполнялся соблазнительными запахами. Женщины крутили пробу на языках с такой сосредоточенной задумчивостью, которую я с тех пор видела только на лицах истинных знатоков вин.
— Мейди, что ты думаешь? — наконец спрашивала мама.
— Мне кажется, нужно добавить щепотку полыни, вы не согласны? И, наверное, пол чайной ложки черного перца?
Опять миски, опять пробные кусочки, пока наконец Мейди не говорила:
— Кажется, теперь то что надо. Получилось объедение.
И это действительно было так, потому что если восточная часть Северной Каролины и превосходит в чем-то весь остальной мир, так это в умении готовить свинину.
И все же, какими бы лакомыми ни были сейчас колбаски, они нисколько не смягчили меня.
— Пять месяцев без единого телефонного звонка, — сказала я. — Ни одного слова поддержки!
— О, дорогая, а чем же, в таком случае, являются эти колбаски? Разве ты еще не поняла, как он боится, что тебе в конечном счете будет очень больно?
— Я уже не «маленькая мисса из большой дом», — пробормотала я.
— От того, что ты произнесла эти слова, они еще не стали правдой, — язвительно заметила тетя Зелл.
— То есть?
— То есть, даже когда ты станешь седой старушкой, а отец уже пятьдесят лет как будет лежать в могиле, здешние люди по-прежнему будут помнить, что ты дочь Кеззи Нотта. И он, в отличие от тебя, это понимает.
Покончив с завтраком, состоявшим из половины лепешки и двух кусочков колбаски, тетя Зелл быстро встала и начала убирать со стола. Прежде чем я смогла придумать убийственный ответ, зазвонил телефон.
Как только до ушей тети Зелл дошли первые слоги, она просияла в радостной улыбке, и с ее приятного лица спали долой пять лет. Она подала мне знак взять спаренную трубку. Это звонил из Южной Америки дядя Эш — он работает в отделе закупок крупной табачной компании. В отличие от моего отца, ни разу не добравшегося до телефона, хотя нас с ним разделяет всего пятнадцать миль, дядя Эш позвонил с другого конца света, чтобы пожелать мне удачи. Его раскатистый голос подействовал на меня подобно теплым дружеским объятиям.
— И не беспокойся, девочка, на прошлой неделе я отослал свой открепительный талон заказной почтой. Пусть я стану первой песчинкой, которая превратится в неудержимый оползень.
С самого пробуждения меня терзали сомнения и дурные предчувствия.
— Я буду очень рада, если все не завершится единственным ведром песка.
— Нет-нет, все будет просто прекрасно, ведь правда, Зелл? — прогремел дядя Эш.
— Ну разумеется! — уверенно ответила тетя. — А от вас, Джеймс Эшли Смит, я прямо сейчас требую торжественной клятвы, что ко Дню благодарения вы вернетесь домой, чтобы присутствовать при том, как нашу девочку будут приводить к присяге.
— Это уже отмечено в моем календаре, мисс Озелла.
Поняв, что разговор становится интимным, — иногда тетя Зелл и дядя Эш ведут себя так, словно прожили вместе не сорок лет, а четыре месяца, — я положила трубку, почистила зубы и стала выбирать, что надеть.
Юбка в цветочек и вишневая блузка, которые я приготовила вчера вечером, сегодня утром показались мне слишком легкомысленными. Я все еще рылась в гардеробе, когда тетя Зелл окликнула меня от двери.
— Увидимся позже. И не забудь проголосовать сама!
* * *В конце концов я остановилась на красно-белой клетчатой юбке с красным лакированным ремнем, красных лакированных сапожках, белой шелковой блузке и синем пиджаке. В довершение ярко-красная помада и ярко-красные серьги.
Вид получился чертовски патриотичный.
Рэйд, пришедший в контору как раз тогда, когда я отправлялась в суд, бросил взгляд на мой наряд и предложил сбегать в местный театр за цилиндром Дяди Сэма.
В каждом из нас живет комедиант.
* * *Избирательные участки открылись в 6:30 утра и закрылись в 7:30 вечера. День выдался очень долгий.
Судье Гаррисону Гобарту удалось сдержать свои чувства, когда я проводила через него два дела о мелких кражах. Подошел день первичных выборов, а этому древнему ископаемому не светил новый срок, и он решил уйти со строгим достоинством.
Судья Перри Бирд оказался совсем другой лошадкой.
Точнее, лошадиной задницей.
С лицом, раскрасневшимся больше обыкновенного, он встречал язвительными замечаниями и недобрыми шутками все мои действия в обычном деле о взломе и проникновении, где я представляла защиту. Как только Бирд вынес вердикт «виновен» и я уведомила его о том, что подаю кассационную жалобу, я выскочила из зала суда, чтобы не сказать что-нибудь такое, о чем пожалели бы мы оба.
Почти все, кто находился в здании суда, желали мне удачи и клялись в том, что они или уже проголосовали за меня, или обязательно сделают это до закрытия избирательных участков. Я проглотила эту крупицу соли размером с приличный камень и поехала в пожарную команду.
В обеденный перерыв участок для голосования заполнился знакомыми лицами. Я стояла в очереди к урне, выслушивая дружеские шутки и пожелания удачи. Одна из моих бывших одноклассниц заполняла бюллетень Республиканской партии.
— Я искренне желаю тебе удачи, Дебора, но ты сидишь не в том ряду.
— Ничего страшного, Кати, — улыбнулась я. — Не могут же все петь с ангелами.
У нас в Доббсе до сих пор используются бумажные бюллетени. Один из старейшин партии вручил мне семь перфокарт и мягкий карандаш, и я зашла в пустую кабинку, отгороженную занавеской, чтобы осуществить волеизъявление. Тетя Зелл, сидевшая у считывающей машины, улыбнулась, следя за тем, как я одну за другой вставляю карточки.
— Я вернусь домой как только закроется участок, — пообещала она. — Гости начнут собираться к девяти.
— Надеюсь, ты трудилась на кухне не зря.
— Родные и близкие придут независимо от того, победишь ты или проиграешь, — сказала тетя Зелл. — Но ты непременно победишь! Вот увидишь. А теперь отправляйся куда-нибудь пообедать и прекращай волноваться.
* * *Следуя совету тети Зелл, я заехала в «Макдональдс», заказала чизбургер с начинкой из всего, картошку, напиток и отвезла все это в контору. Как только я вошла в дверь, Шерри голодными глазами уставилась на желтый с красным пакет.
— Телефон звонит все утро не переставая, — пожаловалась она. — У меня не было времени, чтобы сбегать перекусить.
Поскольку среди звонивших большинство просто хотели пожелать мне удачи, я виновато притворилась, будто предусмотрительно позаботилась о ней.
— Я не смогла вспомнить, что ты предпочитаешь, — солгала я, — но, думаю, ты оставишь то, что не любишь.
Мой собственный аппетит снова куда-то исчез.
— Как это мило с твоей стороны! — воскликнула Шерри, включив автоответчик перед тем, как направиться на кухню. — Не буду тебе мешать, — официальным тоном добавила она. — Я буду переключать на тебя только те звонки, которые действительно по делу.
Рэйда и Джона Клода не было, поэтому у меня не было отговорок, чтобы предаваться безделью. К тому же, Шерри была права, намекнув о том, что меня ждет много работы. Мне предстояло писать прошения, читать постановления, составлять выступления, но я не могла сосредоточиться. День тащился на крошечных черепашьих лапках, и я была рада немногочисленным телефонным звонкам, пробившимся через Шерри.
Наконец старинные часы на каминной полке дохромали до половины пятого, и я уже начала собираться, когда Рэйд просунул красивое лицо в дверь и запел:
— Слава вождю!
— Идиот! — рассмеялась я, чувствуя, как мое настроение снова поднимается.
— Так в какое время начинается игра?
Он протиснулся в кабинет. Следом за ним вошел Джон Клод, по умолчанию вынужденный нести мантию достоинства нашей фирмы.
— Тетя Зелл сказала собираться к девяти, но вы можете приходить в любое время. И ты тоже, Шерри, — окликнула я в раскрытую дверь. — Если хочешь, можешь захватить своего симпатичного приятеля.
— Следует ли из этого, что я могу прийти с Фитци? — спросил Рэйд.
— Черт возьми, а кто такая Фитци? — рассмеялась я. — Та блондинка, которую мы не видели вчера утром?
