Алексей Макеев - Та еще семейка
Когда Белкин и Галя, постучавшись, вошли, Ануш Артуровна Алимова, художественный руководитель салона, расставляла в вазы цветы — розы и хризантемы, похожие на опрысканные ароматизаторами парафиновые муляжи. На первый взгляд худая, дряхловатая старушенция, она была для шестидесятипятилетнего возраста невероятно энергична и неутомима, как в репетиционно-концертной, так и в административной работе.
— Гуд дэй, мамочка Ануш, — воркотнул Белкин, медово светя сощуренными карими глазками. Бодро подошел и, повиливая поджарым тазом, поцеловал желтую костлявую руку в тяжелых перстнях. — Нашел для вас аккордеонисточку. Получил о ней в консерваторских кругах отличные отзывы. Рвет с листа любую классику, не классику, джаз, рок-поп и всю латиноамериканщину.
— Чудно. — Ануш Артуровна, окутанная пушистым пепельным одеянием, в черных шароварах и чувяках на больных ногах, вышла из-за стола. — Вы где-то играли профессионально, деточка?
— После училища играла в разъездном джазовом коллективе. Он, к сожалению, распался. Зарабатывала на свадьбах — в кафе и на дому. Давала частные уроки — аккордеон, баян, фортепиано, синтезатор.
— Значит, официальных рекомендаций у вас нет.
— Какие сейчас официальные рекомендации, Ануш Артуровна! — воскликнул Белкин, сделав удивленно-веселое лицо. — Если только вы не играли у Лундстрема, у Пугачевой или… в Большом театре. Люди работают где могут и как могут. Вы же знаете, сейчас любой диплом или трудовую книжку можно купить в переходах метро. Да и слишком зафиксированные у нас не особенно нужны… — добавил он загадочно.
— Ну что ж, — гундося протянула Ануш Артуровна. — Во-первых, снимите свою дубленку.
Галя сняла дубленку, положила на стул. Медленно повернулась, чуть откинула голову и выдвинула вперед ногу. Руководительница Салона аргентинских танцев придирчиво оглядывала претендентку в творческий состав. Девушка была очаровательна в обтянутой серебристой водолазке и джинсовой мини-юбке, полностью открывавшей статные ноги в колготках телесного цвета и лакированных полусапожках на каблуках.
— Какая вы лапуля и конфета, деточка… Если вы еще и прилично играете… — сказала Ануш Артуровна и приобняла Галю за талию.
— Пойдемте в зал скорее, — улыбаясь до ушей, как кукольный скоморох, предложил Белкин. — Галя, давай аккордеон. Грей пальцы, дыши на них, разминай.
В зеркальном зале для репетиций Ануш Артуровна стала строгой и принципиальной. Она села напротив Гали, приготовившейся играть; рядом гитарист Волоховский и скрипач Бриан. Белкин не мог сидеть от прилива творческого энтузиазма. Он переминался с ноги на ногу за спинами сидевших, кряхтел, шмыгал носом и подмигивал Гале. Скрипач Бриан, как концертмейстер, прощелкал пальцами ритм и дал вступление взмахом руки.
Глядя в ноты на раскладном пульте, Галя заиграла довольно уверенно и справилась с заданием на допустимом уровне. Последние две недели она усиленно занималась на аккордеоне. Ее специально освободили от всяких дел.
— И что мы имеем? — почему-то с комической интонацией спросила Ануш Артуровна Алимова.
— Вполне съедобно, — одобрительно сказал Стасик Бриан. — Еще разыграется, войдет в форму… о’кей!
— Недурно, — глухо проговорил Волоховский, подвигал кадыком, мотнул головой, как усталая лошадь, и совсем закатил глаза, так что остались видны одни белки.
Галя промокнула лоб и щеки серебристым рукавом водолазки. Сняла с плеча ремень аккордеона, посмотрела на старушенцию и поняла, что принята.
— Прямо сейчас будет репетиция с танцовщиками, — объявила Ануш Артуровна. — Галя, ты приступаешь к работе без отлагательств. После репетиции зайдешь ко мне подписать договор.
Внизу захлопала дверь, на лестнице послышались быстрые шаги. Первыми прибыли дамы, наполнив зал запахом резких духов и тонкими возгласами (у балетных, как правило, неестественно высокие голоса). Разматывали бесконечные шарфы и шали, накрученные (модно!) поверх кургузых курток. Многие в ботфортах с отворотами до колен, и почти все в черных и белых джинсах. Большинство в широкополых велюровых шляпах. Пошли переодеваться в трико. Личики у всех маленькие, суховатые, с красными от уличного холода носами.
Входили мужчины без головных уборов, с костистыми челюстями, идеально выбритые и с гладкими набриолиненными волосами. Худые плечи, узкая грудь, узловатые ноги и жилы на шеях. У многих подкрашенные глаза и губы. Некоторые с усиками а-ля матадор. Все танцовщики носили длинные и широкие демисезонные пальто, яркие косынки под горло.
Слегка волнуясь, Галя пробегала пальцами по клавишам без звука.
— Пошли на ту эстрадку. Это наше место, — сказал Белкин.
— Сейчас начнется обезьяний балет, — добавил Стасик Бриан.
— Угу, — подтвердил его слова Волоховский и зевнул.
Отработав три репетиционных часа, запарившаяся и усталая, Галя вместе с Белкиным и Брианом (Волоховский где-то задержался) спустились по лестнице мимо игриво ухмылявшегося Ромы Фантомаса.
— Ну как, взяли? — Рома поправил бабочку под третьим подбородком.
— Вау, я так счастлива! — пролепетала нежненько Галя.
— На секунду, Галочка… — Красавец-брюнет с аксельбантом взял ее за локоть и отвел в сторону. — Парни, двигайте дальше. Коллега вас догонит. Мне очень приятно, что вы будете у нас работать. А сегодня вечером, может быть, посидим в кафе?
— Жора, вы прекрасно знаете, что вы неотразимый мужчина. Ни одна нормальная женщина перед вами не устоит. И я в том числе. Но сегодня я умоталась до потери пульса. Моя работа не простая, пока втянешься. Дайте мне пару недель на раскачку. Я привыкну, освоюсь, буду меньше уставать.
— Перестанете таскать туда-обратно свой аккордеон, — многозначительно хмыкнул Жора.
— Да? А как? Мне же надо дома тренироваться. — Галя с беспредельным удивлением раскрыла свои бледно-голубые глаза.
— Ничего, — пробаритонил секс-символ салона Джордж Пигачев. — Постепенно все утрясется. До встречи, мисс.
Он поцеловал Гале руку и раздул ноздри.
— Гуд-бай, неотразимый Джордж.
С подчеркнуто «завлекающим», рассыпчатым смехом Галя выбежала на улицу.
Михайлова, откомандированная на спецзадание, в управлении на всякий случай не появлялась. Общалась с сотрудниками и начальством по телефону. Маслаченко готовил отчет по поводу ограбления продовольственного магазина, принадлежавшего некоему Агабабову. При ограблении нашли труп неизвестной женщины; нанесены телесные повреждения ночному сторожу Курчавкину.
Сторож ничего толком объяснить не может, потому что его оглушили тяжелым предметом сзади. Сигнализация почему-то не сработала. Грабители, по словам сторожа, скрывали лица черными трикотажными колпаками с прорезями для глаз. Сделано все аккуратнейшим образом: никаких следов, никаких отпечатков пальцев. Свидетелей, кроме сторожа, пока нет. Тем более произошло это ночью. Но что-то подсказывало чуткому оперу о причастности потерпевшего сторожа к грабежу. И вообще, если бы не женский труп, данное преступление и не касалось бы убойного отдела.
Покусывая с досады губы, капитан Маслаченко писал все, что только можно было высосать из пальца. Само по себе дело рядовое, даже мелкое. Но противно, что на него придется ухлопать уйму времени и усилий. И не исключено — результат будет нулевой.
А тут еще начинает заходить в тупик история с самоубийством Слепакова (вернее, сначала с убийством гражданина Молдавии Ботяну, которое не удалось сделать «благополучным», незамеченным «глухарем»).
Вчера капитан Маслаченко беседовал с выздоравливающей консьержкой Антониной Игнатьевной Кульковой. Ездил к ней в больницу для предварительного дознания.
Старуха действительно подозрительная, виртуозно умеющая уходить от ответов на поставленные вопросы. Врачи определили у нее ранение острым орудием (но не ножом), с большой потерей крови. Однако повреждений внутренних органов не установлено. Орудие нападения застряло где-то в обильных жировых отложениях гражданки Кульковой. Одета она была в толстое на ватине пальто, стеганую кофту и (тоже толстую) вязаную жилетку.
Консьержка обвиняла в нападении теперь уже находящегося вне досягаемости Слепакова. Впрочем, свидетелей этого происшествия не выявлялось. После тщательнейшего обыска в квартире Слепаковых никаких предметов, подтверждающих его виновность, не обнаружено.
— Дак что же, товарищ полицейский, я сама, что ль, себе под ребро ткнула? Я вроде как еще не рехнулася. А вот Слепаков точно последнее время сумасшедший ходил. Вам подтвердят все жильцы со двора, кто его видал, — убеждала капитана консьержка.
— А какие причины могли побудить Слепакова совершить покушение на вашу жизнь? — спрашивал Маслаченко, хотя прекрасно знал эти причины, лежащие на поверхности.
