Колин Декстер - Путь сквозь лес
Искренне ваш
Стефен УОЛЛХЭД.
Уимондхэм-Коттедж,
Хелпстон, Линкольншир
Рано утром в пятницу 17 июля это письмо просмотрели Стрейндж, Морс, Льюис и большинство сотрудников, которые находились в управлении «Темз-Вэлли». Но не все.
* * *– Пожалуйста, скажи мне, только точно, какого черта мы здесь торчим! Чего мы ищем? – жаловался констебль Джимми Уатт своему коллеге констеблю Сиду Берриджу, когда они приостановились на минутку на дорожке между лесом Марли справа и Барсучьей Глушью слева.
Их было здесь семнадцать. Они достаточно методично обрабатывали этот участок леса. Уатта направили сюда только сегодня, сняв (при полном его желании) с поста регулировщика уличного движения, в то время как Берридж уже провел начало этой недели в Бленхэйме. По правде говоря, оба констебля не испытывали особого желания таскаться по лесу, поскольку становилось жарковато, а небо было безоблачным, цвета "кембриджской синевы".
– Мы ищем гондон, Джимми. Желательно, с полным набором отпечатков на нем...
– Что-о? Через трахнутый год?
– ... чтобы Морс смог определить: кто и кого в нем натягивал.
– Мы называли их "французскими письмами" в свое время, – мечтательно протянул Уатт.
– Да. Времена меняются.
– Точно! Кое-что наше поколение упустило, как ты считаешь? Сегодня молодые цыпочки так ходят...
– Да-а.
– С кем бы ты хотел забраться сюда? – Уатт протянул руку налево, показывая на густые заросли неподалеку.
Берридж принял вызов:
– Бриджит Бардо! Лиз Тейлор! Джоан Коллинс! Мадонна! Жена моего соседа...
– У тебя губа не дура.
Берридж решил снизить планку своих желаний:
– Нет, пожалуй, только соседку...
* * *За час до этого разговора, в 8.30, член правления Фонда Витхэма выступил перед их поисковой группой и объяснил, почему Барсучью Глушь можно с достаточным основанием считать подходящим местом, где тело будет долгое время лежать ненайденным. Почему? Так вот, многие думают, что рубка леса и продажа древесины оптовикам всегда однозначно выгодная деятельность. Совсем не так! Затраты на найм рабочих для валки леса, обрезки сучьев, на трелевку и обработку бревен и, наконец, на продажу их мебельным фирмам, или строителям, или кому-либо еще – такие затраты всегда весьма значительны. И Фонд уже давно принял решение, что все работы по прореживанию леса лучше всего проводить по принципу так на так: они (Фонд) ничего не платят за вырубку различных участков и зарослей; в свою очередь, подрядчики получают в свое распоряжение продукты очистки, которые ежегодно вывозятся из Витхэмского леса. Но иногда эта система дает сбои – когда, например, некоторые участки не совсем поспели для выборочной рубки, которая проводится, как правило, раз в два года; или когда прореживание по каким-то иным причинам задерживается на пару лет.
Подобная ситуация фактически сложилась годом раньше на самой последней посадке (1958 – 1962 годов) – посадке деревьев твердых пород: норвежская ель, дуб, бук, красный кедр – на участке под названием Барсучья Глушь. И это место весьма подходит для того, чтобы оставить там тело. Деревья пропускают очень мало света; в центре участка имеется три или четыре непролазных чащобы, которые существовали еще до акта дарения. Непроходимые места.
Для Берриджа и Уатта задача была явно трудновыполнимой. Углубившись в лес на два-три ярда, они оказались перед плотной стеной лесных дебрей, которая не позволяла ничего разглядеть, а голые горизонтальные и косые сучья сплетались в густую сеть, еще больше ограничивающую поле видимости.
* * *Прошло много-много часов, когда в 15.55 глубоко пессимистично настроенная пара констеблей услыхала откуда-то слева триумфальный вопль. Тело было найдено, и вскоре два крыла поисковой партии охватили полянку подобно крыльям птицы, защищающей своих птенцов.
Лисы уже бывали здесь – и достаточно часто, судя по тому, что предстало их взорам, – и барсуки, и хищные птицы... Останки того, что было когда-то человеком, довольно сильно потревожили лесные хозяева – некоторые кости отсутствовали, но разбросаны были не так уж и далеко, чтобы не опознать искомого целого. Бедро почти естественно прилегало к тазобедренной кости, а выше находились несколько почти параллельно лежащих ребер; лопатка занимала правильную позицию по отношению к позвоночнику; а в двух или трех футах от позвоночника – сравнительно небольшой и сильно поврежденный череп; рядом с ним выцветший шейный платок с кисточками, не потерявший, однако, своей первоначальной раскраски – двух гордых цветов шведского национального флага.
Глава двадцать шестая
Наука есть спектральный анализ; искусство – фотосинтез.
Карл Краус.Полуправда и полторы правды
Слухом земля полнится, и вердикт повсюду был одинаков: вот он пришел – всего пару дней вникал в дело, только один день занимался поисками, и эврика! Умный засранец, этот Морс! Удачлив к тому же. Не меньше недели понадобилось бы, чтобы найти ее, если бы начали с другой, западной стороны леса.
* * *«Ничего не трогать!», «Держаться в отдалении!» – вот главные приказы этого дня, которые звучали вокруг нетронутого, нехоженого уголка леса, покрытого толстым темно-коричневым слоем перепревшей листвы. Место оградили.
Морс прибыл через двадцать минут и теперь стоял молча, не заходя за натянутую на уровне пояса бело-красную полосатую ленту. Он видел хаотичный характер расположения костей; раскиданные остатки одежды; и наконец, шарф с кисточками у безобразно искалеченной головы. В целом картина напомнила ему инструкцию к игре "Сделай сам", в которой различные стрелки протянуты к единому центру от расположенных по окружности деталей с пояснениями по сборке игрушки: эту деталь поставь туда, прикрепи эту часть к этому, соединяй здесь; все подойдет, каждая деталь, если только не пожалеть на это времени, внимательно прочитать инструкции и понять, что процесс идет неправильно, если для сборки требуются усилия значительно больше нормальных. Время от времени Морс переминался с ноги на ногу, но не сказал еще ни слова. И другие, стоявшие рядом с ним, пребывали в глубоком молчании, подобно неловким могильщикам на похоронах. Льюис, занятый переговорами с администрацией университета, не смог поехать с ним. Но ни Морс, ни Льюис особой пользы на этой стадии принести не могли. Макс – вот кто сейчас главное яйцо, а Макса уже информировали, и он уже ехал сюда; Макс, который десять минут спустя неуклюже затрещал по сучьям и веткам и встал, тяжело дыша, рядом с Морсом.
Молча, как и Морс, горбатый доктор обозревал поле печали, раскинувшееся у ствола какого-то хвойного дерева, нижние ветки которого были голыми, хрупкими, мертвыми. Если и была сделана попытка хоть как-то укрыть тело, то к настоящему моменту следов этого уже не осталось; беспокоило отсутствие (как уже многие заметили) нескольких основных костей, включая всю нижнюю часть левой руки, которые были унесены куда-то – и лежат в неизвестном логове, или на земле, или на асфальте. На первый взгляд одежда сохранилась несколько лучше, чем тело: несколько испятнанных белых лоскутов, большая тряпка, возможно, была когда-то синими джинсами; и в придачу желтые соломенные волосы, все еще отвратительно прикрепленные к черепу.
Но Морс не задержал свой взгляд на черепе...
– Так это то, что ты искал, Морс?
– Да. Я думаю, это она.
– Она?
– Я уверен, что "она", – проговорил Морс.
– Вы знаете, какими были последние слова моей матери? Она пекла пирог с утра – в тот день, когда умерла. Затем ее отнесли в постель, но она все хотела посмотреть, подошло ли тесто. А оно не взошло. Это чертово тесто забыло подняться. Морс! Она сказала: «Ты знаешь, жизнь полна неопределенности». Затем закрыла глаза и умерла.
– Это девушка, – повторил Морс.
Макс не стал спорить и внимательно вглядывался в кости, в то время как Морс кивнул офицеру, ответственному за осмотр места преступления, и полицейскому фотографу, которые уже некоторое время молча стояли рядом. Если там и было что-то важное, что должен был бы увидеть Морс, то он об этом не знал; но был очень озабочен неприкосновенностью этого клочка леса и снова проинструктировал обоих держаться как можно дальше от мрачной находки.
Через несколько минут непрерывных вспышек Макс осторожно ступил за ограждение, зацепил за свои большие уши оправу старых очков, осмотрел скелет и взял в руки кость.
– Бедро, Морс. Femur, Femoris, средний род.
– Итак?
Макс аккуратно положил кость и повернулся к Морсу:
– Послушай, дружище, я не очень часто прошу твоего руководства в экспертных вопросах, но в порядке исключения дай мне сейчас совет. Не откажешь? Какого черта я должен делать с этой грудой костей?
Морс потряс головой:
