Светлана Алешина - Не люблю поддавки
Стрельба тем временем закончилась внезапно и резко, словно неизвестный режиссер одним мановением приказал выключить звук.
Тяжело дыша, мы постояли на дороге и прикинули, где же может быть моя машина, и как всегда мнения разделились, и снова мы доверились Виктору.
Виктор не стал изобретать велосипед, а просто повел нас по дороге по направлению к городу.
После первого же поворота мы увидели стоящую на дороге машину – черную «БМВ».
– Я не пойду, – вдруг заупрямилась Маринка.
– Это еще почему? – не поняла я.
– А вдруг там бандиты? – Маринка испуганно смотрела на нас с Виктором, и я поняла, что если ее сейчас дернуть и потащить, то с ней случится истерика, она начнет вырываться, орать и, кто ее знает, сможет, наверное, и укусить. Маринка, когда она не в себе, просто страшной становится, ужи-то знаю такие дела.
– Если бы там были бандиты, они или давно бы уехали, или сейчас находятся там, где и все остальные, – очень медленно и очень доходчиво сказала я, стараясь и говорить понежней, и выглядеть поласковей. Лишь бы у Маринки не замкнуло.
– На поляне? – повторила мой довод Маринка.
– А где же еще? – спросила я, предлагая ей тему для дискуссии.
– Умная ты, – вздохнула Маринка, заметно успокаиваясь, – а почему же она не уезжает? Что же, не слышно было стрельбы?
– Значит, там никого нет, – рассердилась я, – а если кто и есть, то он глухой. Пошли, не до утра же нам здесь стоять. А то еще сейчас, не дай бог, посыпятся из леса недобитые братки, вот тогда точно неинтересно станет.
Последний мой довод убедил Маринку больше, чем предыдущие, и она подала Виктору руку.
Мы быстрым шагом пошли к «БМВ», всматриваясь в ее в салон. Там было темно, и сквозь тонированное заднее стекло нельзя было разобрать, пустая машина или нет.
Проходя уже мимо машины, я увидела, что переднее левое стекло опущено и за рулем «БМВ» сидит молодая женщина с волосами, забранными наверх. Мы с ней переглянулись и взаимно отвели глаза.
В эту секунду позади нас раздался крик.
Я обернулась. Из-за дальних деревьев к нам бежал, прихрамывая и припадая на ногу, какой-то человек. Я понятия не имела, кто бы это мог быть.
Но не Саша – это точно. Саша был и ростом повыше, и не такой жирный…
– Толстый, – сказала Маринка, прикладывая ко лбу ладонь, для лучшей видимости, надо понимать, наподобие Ильи Муромца с известной картины Васнецова.
– Кто это? – спросила я у Виктора. – Мы его знаем?
В этот момент хлопнула дверь «БМВ», и на дорогу выскочила женщина, сидевшая до этого в машине. Она замерла, на секунду приняв то же положение, что и Маринка, и, тихо охнув, побежала навстречу этому толстяку.
Мужчина тем временем упал, неудачно попытавшись преодолеть неглубокую канавку в полтора прыжка. Разумеется, у него это не получилось.
Бежавшая к нему женщина тоже споткнулась несколько раз о кочки, но добежала все-таки до мужчины и потянула его за руку, но он только размахивал свободной рукой и не вставал. Возможно, вывихнул ногу или потянул мыщцы.
Мы втроем в это время оказались в довольно-таки дурацком положении или, правильнее будет сказать, не в дурацком, а в двусмысленном. Уходить дальше по дороге в поисках своей машины было как-то неудобно, предлагать свою помощь тоже не очень хотелось: ведь только что в лесу закончилась разборка с выстрелами и наверняка с жертвами. Кто же знает этого толстяка, а вдруг он будет недоволен, что мы увидели его лицо и впоследствии сможем опознать. Одним словом, понятно, почему наше положение я назвала двусмысленным.
– Что делать будем? – пробормотала Маринка, разглядывая, как несчастная женщина из «БМВ» борется со своим непокорным мужчиной.
Однако в эту секунду решение как бы пришло само.
– Помогите! – крикнула женщина, обращаясь явно к нам. Ничего не оставалось делать, как бежать к ней.
Стрельба тем временем в лесу возобновилась, но вторая попытка была намного слабее первой.
Раздались еще один или два одиночных выстрела, и все стихло окончательно. На смену звукам выстрелов пришли рычания моторов. Боевые дружины разъезжались зализывать раны и сочинять планы мести.
Мы подобрались к парочке, преодолевающей канаву, и вот теперь-то я разглядела, что мужчиной, толстым и низкорослым, был наш неприятный знакомец по фамилии Крамер.
Раньше бы догадаться, но я даже представить себе не могла, что такой наглый предводитель целой толпы охранников вдруг останется один и будет спасаться бегством, как заяц. А армия его где? Получается, что тоже разбежалась? Ну и вояки. куда же они тогда лезли с такой моральной подготовкой?
Это им не над девушками глумиться…
Виктор подбежал первым, как оно и должно всегда быть, все-таки он настоящий мужчина, не как некоторые. Он приподнял расползающегося, как желе, Крамера за одно плечо, женщина в это время уцепилась за второе – и самый главный скат из «Ската» встал вместо четырех конечностей на две, как и положено стоять нормальным людям Толстую ряху Крамера перекосила гримаса боли, он, наверное, здорово ударился, падая в канаву, или уже был немного подранен еще до своею падения.
Однако, несмотря на боль, Крамер шустро обежал нас всех взглядом и сморщился еще больше.
– Опять вы? – простонал он, приподнимая левую ногу и сгибая ее в колене.
– Увы, – призналась я, – но не волнуйтесь, сейчас я просить интервью не буду.
– Вы и тогда не просили, – попробовал улыбнуться Крамер, но вместо улыбки у него вышла еще одна гримаса.
Женщина подозрительно взглянула на меня, но сразу же обратилась к Крамеру:
– Котик, котик, тебе очень больно?
– Мне будет очень больно, если я отсюда быстро не уеду, – отрывисто ответил «котик» и шагнул вперед. Левая нога у него при этом подогнулась, и Крамер еще раз чуть не упал. И снова удержать его смог только Виктор.
Глава 7
Лариса, жена Крамера, с которой мы познакомились во время транспортировки ее необъятного мужа к «БМВ», оказалась дамой немножко нервной, если можно так выразиться, но это если говорить мягко.
Через минуту после того, как мы присоединились к этой парочке, она начала осыпать мужа такими изысканными ругательствами, что я сначала опешила, а потом с интересом стала прислушиваться. Оказалось, что половины выражений я даже и не знаю, а второй половины – почти не понимаю.
Всякие там слова вроде «козла», «сволочи» и «лоха» плюс матерные наборы из известного пятикоренного сборника были знакомы и известны, но, извините меня, как понимать идиому «вертушка от сортира»?
Не вру, честно, я чувствовала себя немножко иностранкой. Маринка, как я заметила, тоже, но еще я заметила, что эта швабра тихо шевелит губами, как бы стараясь запомнить получше самые залихватские из оборотов.
Сам Крамер на этом вербальном фоне выглядел беднее своей супруги. Он упорно и монотонно посылал ее по одному и тому же адресу, но она совершенно не обращала внимания на такую ерунду.
Словно это и не муж ее посылал, а так, птичка на веточке чирикала что-то неразборчивое.
Короче говоря, дама просто немного понервничала и сейчас рассказывала о своих переживаниях в изысканной форме.
Как только мы уложили Крамера на заднее сиденье «БМВ», тут же Ларису затрясло, она швырнула наземь свои очки, моментально разбившиеся, и закричала:
– А если бы я не поехала сюда? А если бы не поехала, и что было бы?! Да ты бы сдох, урод жирный, сдох бы, не доползя до дороги! А если бы дополз, то упал бы, как гвоздь беременный, разлегся бы здесь глистой вонючей и сознание бы потерял, и тебя какой-нибудь твой бы недоебок и переехал бы! И правильно бы сделал! Господи, за что мне все это! У всех мужья как мужья, только у меня одной, несчастной, такой мешок дерьма, как ты, морда очкастая!
Маринка, повернувшись ко мне и шевеля только уголком рта, пробормотала:
– А у некоторых и вообще никаких мужей нету.
Лариса же без передыху продолжала:
– А ведь обещал, обещал же, клялся, что никогда! Никогда! И сегодня что ты мне сказал? Что ты мне сказал, я спрашиваю, бублик сраный? Не молчи! Ты еще не сдох? Не сдох еще, будка ты понтовая, лысый гад!
Крамер, запрокинув голову на подголовник сиденья, закрыл глаза и приоткрыл рот. Ему было тяжело дышать, он захрипел и закашлялся.
– Господи, Гена, пупсик, пупсик, что с тобой?! – Лариса наклонилась над Крамером и начала его целовать. – Пупсик, мальчик мой бедненький, тебе очень плохо? Да? Плохо тебе, сука, я спрашиваю?! Ты почему рожу от меня отворачиваешь?! Видеть меня не хочешь?! Да я сама век бы тебя не видела!..
– Его нужно отвезти в больницу! – сказал Маринка. – Вы же видите, у него что-то с ногой. Кровь течет!
Лариса не слышала, она то целовала Крамера, то била его ладонями по щекам и кулаками по груди, крича:
– Гена! Гена, ты меня слышишь? Что с тобою?
Господи, что с ним? Только не умирай, пожалуйста, что я буду без тебя делать?!
