Ирина Дроздова - Смерть швейцара

Когда мотор прогрелся, Кругляк дал газ и медленно выехал со двора, попутно проверяя, все ли в порядке с арестованной машиной. Убедившись, что тормоза действуют, а двигатель работает ровно и без стука, старший лейтенант вырулил на темную безлюдную улицу и помчался к Лаврентьевскому спуску. Не прошло и пары минут, как юркие «жигули» уже пробирались по закоулкам «мещанки».

— Игорь, а ты не боишься? — поинтересовалась Лена Тарабрина. В темноте салона она основательно присмирела, хотя в отделении была весела.

— Это кого, привидений, что ли? — хмыкнул Кругляк, мельком взглянув на красивое лицо сержанта. — Ты что, дурочка? Или в школе плохо училась? Не знаешь разве, что привидений не бывает?

— Да хватит тебе, — обиделась Лена. — Как с маленькой разговариваешь. «Дурочка», «не бывает» — это я уже сто раз слышала. А если серьезно? — Лена покрутилась на сиденье, устремляя на старшего лейтенанта взгляд темных глаз, в которых не было и намека на шутку. — Что ты станешь делать, если увидишь настоящий призрак? Неужели будешь, как обычно, кричать: «Стой, стрелять буду»? Ты, Игорек, учти: пули пролетают сквозь них, не причиняя ни малейшего вреда. Они, эти самые привидения, сделаны совсем из другой субстанции, нежели человеческое тело.

— Тебе бы, Ленка, на радио работать — у тебя хорошо получается страшные сказки рассказывать, — произнес с усмешкой Кругляк, не желавший говорить всерьез о всякой ерунде. — Не знаю, что буду делать, может, в контейнер их посажу. Помнишь, как в фильме «Охотники за привидениями»? У парней там специальный контейнер был.

— Крестом против них надо, крестом, — подал голос с заднего сиденья Савельев. Его эта тема очень интересовала. — Перекрестил нечисть — и порядок. Говорят, хорошо еще святой водой окропить. Но это бабушка надвое сказала — неизвестно, попадешь ли? Призраки — они, говорят, прозрачные.

— Как же, испугается он вашего креста, дедуля. Ждите, — отреагировала Лена. — Вы что — святой? Или хотя бы священник? Он в ответ такую энергетику напустит, что вас с места сдует.

Савельев замолчал, по-видимому, пытался представить себе, каково это, когда тебя сдувает с места призрак. Зато Кругляк огласил салон раскатистым хохотом.

— Что ж ты его пугаешь, Ленок? Он и так, когда к нам пришел, от ужаса едва мог языком шевелить. Только успокоился чуток, а ты опять на него насела со всей этой чертовщиной. Он ведь описается, помяни мое слово. У старичков мочевой пузырь слабый. Как, Савельев, описаетесь? Или ничего, выдержите?

— Ты бы лучше на дорогу смотрел, Кругляк. Подъезжаем уже, — сварливо сказала Лена, не одобрявшая насмешливого отношения старшего лейтенанта к происходящему.

Чем ближе они подъезжали к дому, тем сильнее ее сердце холодной рукой сжимал страх. Самое интересное заключалось в том, что людей Лена не боялась, и на ее счету числилось несколько задержанных преступников. Но все, что касалось темных, неизведанных сторон бытия, и в особенности существ нематериальных, мистических — вызывало пристальный ее интерес. Страх же являлся компонентом ее увлечения чуждыми сущностями. Стоило Лене представить себе одиночество и беспомощность человека перед грозными силами непознанного, как у нее по спине пробегали мурашки. В такие минуты она старалась переключить внимание на другие, более реальные объекты, которые имели к ней непосредственное отношение. Вот и теперь она рассматривала пролетавшие мимо двухэтажные домики и комментировала увиденное.

— Смотри, Игорь, еще один магазин закрылся. Скоро старикам придется тащиться за покупками в центр. А дом на «Первых пионеров» совсем покосился — вот-вот рухнет. Вот еще один дом под снос — на череп похож — окна, как пустые глазницы. И фонарь не горит. У стены машина с погашенными фарами — иномарка. Интересно, что она здесь делает?

— Все, Ленок, приехали. Теперь держи ушки на макушке. На всякий случай. — Кругляк зарулил в арку и медленно поехал к проваленным ступеням крыльца. Перед этим он намеренно полоснул фарами по стене там, где тень лежала особенно густо. Там находилась дверь. Она вела в комнатушку Ауэрштадта со двора. Ничего подозрительного. Дверь закрыта, как и должно быть. Кругляк поехал дальше. Остановив машину у подъезда, он выключил фары и зажигание и, повернувшись к сержанту, ласковым голосом, каким увещевают ребенка, произнес:

— Ленк, ты только на меня не обижайся, ладно? В квартиру я пойду один. На всякий случай. — Заметив, как горестно полыхнули в темноте глаза девушки, он заговорил еще нежнее и мягче: — Понимаешь, Ленок, нет никаких привидений. Нет — и все. А если в комнате Ауэрштадта кто-то все же воет, то это — люди. Так что посиди пока с Савельевым здесь. Ну-ка, подавайте ключи от подъезда, — обратился он к пенсионеру. — Вы мне в квартире тоже не нужны. Останетесь в машине с сержантом.

Несчастные глаза Лены Тарабриной взывали к жалости и состраданию.

Кругляк отчаянно зашептал ей на ухо:

— Умоляю тебя, Ленок, не злись. Клянусь, если там привидения или полтергейст какой, я за тобой мухой прилечу. Веришь, нет? То есть не мухой — пулей! Чтобы ты все могла своими глазами увидеть и лично на барабашек и прочую чертовщину полюбоваться. Я ведь не из вредности говорю, а для пользы дела. Нужно же и за двором понаблюдать — мало ли что.

Лена грустно кивнула и, отвернувшись от Кругляка, стала варежкой протирать запотевшее стекло. Если Игорь прав и в комнате швейцара люди, то... Дверь «Жигулей» хлопнула и Кругляк, чуть пригнувшись, зарысил к дому.

Лена придала лицу решительное выражение и грозно посмотрела на Савельева:

— Слышали, что сказал старший лейтенант? Всякое может случиться. Если что — из машины ни ногой. Я сама разберусь, ясно?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Нашла, — раздался едва слышный, похожий на дуновение ветра шепот Ольги. Она забралась под стол и туда же утащила фонарь, поэтому в комнате снова установилась почти непроглядная темень — лишь ножки стола подсвечивались снизу призрачным, белесым светом.

Вот и хорошо, подумал Аристарх. Это его «хорошо» относилось ко всему сразу — к тому, что в комнате темно и не видно безобразия поруганного жилья, и к тому, что уже можно возвращаться к машине, ну и, разумеется, к тому, что Ольга нашла наконец то, что искала. Он был доволен, и напряжение, снедавшее его душу в течение последнего часа, стало отступать. Аристарх приблизился к столу и помог Ольге встать на ноги. Коснувшись ее плеча рукой, он ощутил исходивший от нее трепет и понял, до какой степени спутница взволнована. Приблизив к ее лицу губы, он еле слышно прошептал, не заметив, как неожиданно для себя самого перешел на «ты»:

— Нашла — и слава Богу. Надо отсюда убираться, и побыстрее.

Взяв девушку за руку, Аристарх потянул ее к двери, выходившей во двор. Приблизив ухо к дверной створке, он замер и стал вслушиваться, как гидроакустик на подводной лодке вслушивается в безмерное пространство океана, пытаясь определить на слух, не затаилась ли где опасность.

Хорошо, что мама учила меня в детстве музыке и мне перешел по наследству ее тонкий музыкальный слух, успел подумать Аристарх, прежде чем уловил тихий, едва различимый звук работавшего на низких оборотах мотора. В арку въехал автомобиль! Судя по тому, что он двигался медленно, можно было предположить, что его пассажирам тоже не хотелось, чтобы их обнаружили раньше времени.

Аристарх перевел взгляд на Ольгу. Она выключила фонарь, и он не мог видеть в темноте ее глаз, но чувствовал, что она смотрит на него таким же напряженным, как у него, взглядом. Чтобы девушка не поддалась панике и не наделала глупостей, он с силой сжал ее ледяные пальцы. Она ему ответила легким, но вполне ощутимым пожатием. Ольгу не так легко было выбить из колеи, и Собилло в очередной раз подивился ее отваге и собранности в критической ситуации.

— Надо затаиться и выяснить, где остановится машина, — прошептала Ольга так тихо, что если бы Аристарх отдалился хоть на шаг, он бы ее не услышал. — Если у подъезда, то удирать будем через эту дверь, а если здесь, тогда нам придется сначала высадить дверь в коридор и сматываться через главный выход.

Аристарх кивнул. Она не увидела его кивка, но ощутила его. Их с Аристархом головы почти соприкасались. Молодые люди застыли в кромешной тьме, как изваяния, при этом Собилло положил руку на дверную ручку, готовясь распахнуть дверь в любой удобный момент. Они оба подобрались и приготовились к молниеносному броску через двор к спасительной арке и дальше, к машине Меняйленко.

Неизвестный автомобиль, тихо поскрипывая по снегу шинами, проехал к парадному и остановился. Это была удача.

— Считаем до ста, а потом бежим, — предложила Ольга, дергая спутника за рукав. — Начали.

Шепотом она принялась отсчитывать секунды, остававшиеся им до старта — «...двенадцать, тринадцать, четырнадцать...»