Джеймс Чейз - Поверишь этому - поверишь всему
- Я думала, что ты любишь меня. Как ты можешь любить меня и не сделать то, что я прошу тебя... Уходи!
Она подбежала к кровати и бросилась на нее ничком. Крики ее перешли в рыдания, такие же неудержимые, как разбушевавшийся снаружи ураган, сметавший все на своем пути, вырывавший с корнем деревья, которые ударялись о стены домов. Это была какая-то вакханалия диких сил стихии, совпавшая с душевной бурей Вал. Я подбежал к ней и положил руку на плечо.
- Вал, дорогая! Приди в себя! Успокойся!
Она повернулась ко мне, лицо ее пылало гневом.
- Убирайся! Вон! Я ненавижу тебя, убирайся!
Это был нечеловеческий голос. Это был крик души.
Боясь, что кто-нибудь мог ее услышать, несмотря на грохот и вой разбушевавшейся стихии, я попятился к двери и выскочил в коридор. Несколько минут я прислушивался к взрывам ее безудержного отчаяния, затем, не в силах больше выносить этого, закрыл дверь и, качаясь, побрел в свой кабинет.
Теперь надо было решаться. Откладывать больше было невозможно. Все вокруг кипело и грохотало, как в преисподней. Выбора не оставалось!
Если я хотел сохранить Вал, я должен идти и убить злодея!
Вдруг скрежещущий звук, сопровождаемый звуком расщепленного дерева, заставил меня подскочить. Дикий порыв ветра с ревом распахнул дверь, смел со стола все бумаги, закружившиеся в воздухе в неуемном хороводе, перевернул настольную лампу и сбросил на пол два телефона...
- Берди!!! - донесся до меня голос Видаля.
Выскочив в коридор, я едва удержался на ногах. С неимоверными усилиями, борясь со шквалом несущегося снизу ветра, который неудержимо рвался в распахнутую внизу дверь, я, наконец, спустился то лестнице на первый этаж.
Видаль и Дайер из последних сил старались закрыть дверь.
Прихожая с большими масляными картинами и ценной коллекцией оружия превратилась в какую-то свалку: пять или шесть больших картин, сорвавшись с крюков и вылетев из рам, валялись на полу и на перевернутой мебели; много оружия, разломанного и покореженного, валялось тут же. Посреди пола лежал Газетти с кровью на лице. Его прикрывали две тяжелые картины в сломанных золоченых рамах.
Обойдя его, нагнувшись и держась за что только можно, я приблизился к Видалю и Дайеру, отчаянно борющихся с дверью. Дополнительный вес и наши общие усилия привели, наконец, к успеху - дверь удалось закрыть, запереть и заложить жердью.
Газетти стонал и пытался сесть. Дайер подошел помочь ему. Мне он внушал ужас, и я не мог себя заставить дотронуться до него. Видаль присоединился к Дайеру и вдвоем им удалось поставить Газетти на ноги.
- Со мной все в порядке, босс, - промычал он, тяжело опираясь на Дайера.
- Я сам им займусь, - сказал Видаль. - А вы оба наведите здесь по возможности порядок.
Обхватив Газетти руками, он повел его по коридору к противоположному крылу дома.
- Сначала переоденемся, а потом возьмемся за уборку, - сказал Дайер. Это самый страшный ураган, который мне пришлось пережить. Он будет продолжаться, по меньшей мере, дня четыре.
Мы поднялись по лестнице и разошлись по своим комнатам. Быстро раздевшись, скинув с себя промокшее белье и протерев мокрое тело, я надел чистую рубашку и брюки. Я был уже внизу и приводил все в порядок, когда Дайер присоединился ко мне.
- Телефон отключили, - сказал он, разбирая и перетаскивая куски рам и оружия.
- В любой момент могут отключить электричество.
К его поясу был пристегнут мощный электрический фонарь.
Появился Видаль.
- Ну как он? - спросил Дайер, когда Видаль спустился по ступенькам.
- Неважно... немного контужен. Как вам нравится, Берди? У вас в Бостоне такого не бывает, - сказал он и разразился своим лающим смехом.
Я молча стоял, люто ненавидя его. Он повернулся к Дайеру и заговорил о Газетти.
- Он пока останется в кровати. Я дал ему пару таблеток снотворного.
Завтра с ним все будет в порядке. Подумайте об ужине, а вы, Берди, помогите ему.
Он исчез в коридоре.
- Давайте закончим здесь, а потом разберемся с продуктами на кухне, сказал Дайер.
Минут через пятнадцать мы привели немного в порядок холл и направились на кухню. Дайер раскрыл холодильник и обследовал его содержимое.
- Полно холодных котлет и всевозможных консервов. Голодная смерть нам не угрожает.
Подойдя к шкафу, он извлек оттуда несколько бутылок с ликером и виски, затем, налив в стаканы две большие порции, один из стаканов пододвинул мне.
Все это время ветер выл и бешено ударялся в заколоченные окна. Гром и молния, казалось, разрывали небо и землю на части.
- Пока не выключили свет, - сказал Дайер, - давайте проверим запоры на всех дверях и окнах, чтобы не произошло, как с этой дверью внизу.
Одна из дверей, ведущих в сад, показалась нам ненадежной и мы, взяв доски, молотки и гвозди, укрепили ее. Еще две двери и три окна потребовали того же. Все это продолжалось до семи вечера.
- Я проголодался, - сказал Дайер. - А вы?
- Нет, но я бы немного выпил.
Немного разогревшись после двух порций виски, я поднялся по лестнице и пошел по коридору. В это время Видаль вышел из комнаты Вал. Оставив ключ в замке, он направился ко мне, сузив свои маленькие глазки.
- Это вы, Берди?
- Да. Я подумал предложить миссис Видаль что-нибудь поесть.
- Очень предусмотрительно. Ничего, пусть побудет немного одна. Она очень уж расходилась. Вот мне, пожалуйста, принесите что-нибудь... несколько бутербродов и побольше кофе. Занесите все в мой кабинет. - Он улыбнулся. - И не беспокойтесь о моей жене, Берди. Я немного освободился и сам сделаю все, что будет нужно.
Он враждебно посмотрел на меня, затем, войдя в свою спальню, захлопнул дверь перед самым моим носом.
- Эй, Берди!
Я посмотрел вниз. У основания лестницы стоял Дайер.
- Спускайтесь вниз. Ну что, она хочет что-нибудь поесть? - спросил он, когда мы вошли в кухню.
- Видаль сказал, что нет. Он запер ее в спальне.
- Он обращается с ней, как с куклой. Это их дело. У нас с вами, Берди, свои проблемы. - Он опять разлил виски по бокалам.
- Видаль просил что-нибудь поесть, - сказал я.
- А вы ничего не хотите?
- Нет. А какие проблемы вы имеете в виду?
Он поднял вверх палец и прислушался.
- Видаль спускается. Я дам ему что-нибудь поесть, а потом мы поговорим.
Подхватив поднос с бутербродами и большой кофейник, он вышел из кухни.
Вскоре он вернулся и закрыл дверь. Подойдя вплотную ко мне и понизив голос, он спросил:
- Что вы будете делать, Берди, если потеряете эту работу?
Я недоуменно посмотрел на него.
- Вернусь на свое старое место, оно еще не занято. А почему вы думаете, что это произойдет?
- Это почти наверняка. Я тоже лишусь места с той лишь разницей, что меня нигде не ждут.
- Но почему вы все-таки так думаете?
- Только между нами, дружище. Я вам доверяю. У "малыша" большие неприятности. Только он был наверху у миссис Видаль, я зашел в его кабинет приносил ему некоторые документы. На столе лежало письмо от его поверенного, Джейсона Шекмана. Он сообщает, что за Видалем начинают охотиться представители ФБР. Они подозревают его в укрытии прибылей и неуплате по ним налогов. Шекман считает, что у него нет надежды спастись, и рекомендует побыстрей исчезнуть. У него есть какая-то нора в Лиме. Там они до него не доберутся. Но я лично не собираюсь ехать в Лиму.
- Он заказал воздушное такси до Сан-Сальвадора.
Лицо Дайера вытянулось.
- У него почти нет денег. Он...
- Но у него же были миллионы еще недавно! - перебил я его.
- Раньше - да, но не теперь Он прогорел на нескольких финансовых операциях, а последняя ливанская сделка доконала его окончательно. - Он с опаской посмотрел на кухонную дверь. - Я сообщу вам, дружище, под большим секретом одну тайну. Он должен заплатить в налоговое управление огромную сумму, но у него нет этих денег. Он здорово влип. Знаете, что я думаю?
Бежать в Лиму для него единственный выход, но оттуда ему уже не вернуться.
- Что вы имеете в виду? - Мой интерес к разговору возрастал все больше и больше.
- Меня не удивило бы, если бы он пустил себе пулю в лоб. Он ведь неуравновешенный человек.
- Не могу себе представить, чтобы он МОЕ покончить с собой. Нет, только не он.
Дайер пожал плечами.
- Я знаю его лучше вас. Такое вполне возможно. Нервы его могут сдать и тогда ему конец. Откровенно говоря, я никогда не верил в прочность своего служебного положения и сумел отложить кое-что на черный день.
Его слова доносились до меня, как бы сквозь пелену тумана. Во мне зрела новая мысль.
- Ладно, - проговорил он, поднявшись и направляясь к двери. - Пойду к себе, надо немного подумать.
Немного постояв, а затем захватив бутылку виски и свой стакан, я, в свою очередь, поднялся по лестнице и вошел в свой кабинет. Едва я успел поставить на стол бутылку и стакан, как погас свет. Фонарь, который принес мне Дайер, оказался под рукой. Нашарив его и включив, я быстро вышел в коридор.
