Ирина Градова - Забытая клятва Гиппократа
Погода по-прежнему стояла жаркая, поэтому я напялила сарафан, несколько лет висевший без дела в шкафу. Леонид уже ожидал меня в своей машине. Его новенькая «Вольво» сверкала серебристыми боками, как будто говоря всем, как ее любит и лелеет хозяин. Очевидно, помимо собак, к которым патологоанатом питал глубокую привязанность, машина стояла на третьем месте в иерархии его ценностей: на первом, разумеется, была работа.
Пикник проходил в Павловске, в небольшом лесочке, где в этот погожий день гуляли мамаши с колясками и пожилые дамы с собачками. Когда мы подъехали, народ уже собрался. На полянке стояли два больших мангала, источающие чудный запах жареного мяса и рыбы. Мой рот тут же наполнился слюной, очевидно, вспомнив о том, что я не успела позавтракать. На поляне резвились дети – судя по всему, члены клуба привезли свои семьи в полном составе. За одним из мангалов я заметила Вовку: он приветливо кивнул мне и перевернул кусок мяса на решетке.
– А вот и вы! – радостно раскинув руки, устремилась к нам Татьяна. Обнявшись со мной, она застенчиво поздоровалась с Леонидом. Я представила их, и в этот момент к нам подошли еще человек пять. Таня принялась нас знакомить. Я с удивлением разглядывала этих людей. Они вовсе не выглядели убитыми горем, как можно было бы ожидать. Я снова подумала о том, не вляпались ли мои друзья в какую-нибудь сектантскую историю: хорошо известно, что сектанты всегда счастливы, поют песни и готовятся к отправке в рай, предварительно избавившись от всех земных «обуз», включая квартиры, машины и драгоценности.
– Очень приятно с вами познакомиться, – мягко произнесла высокая, полная и красивая женщина лет под пятьдесят с короткой стрижкой. – Мы всегда приветствуем, когда друзья наших друзей приходят их поддержать, ведь, как правило, человек оказывается одинок перед лицом своего несчастья.
– Это наш руководитель, Альбина, – с улыбкой пояснила Татьяна.
– Да какой я руководитель! – рассмеялась та, махнув рукой. Ее смех звучал громко, раскатисто и очень заразительно. – Просто с меня все началось.
– Вы – психолог? – поинтересовалась я.
– Нет, – покачала она головой. – Я – одна из них, – и она широким жестом обвела поляну и находившихся на ней людей.
– Вы сами пережили нечто подобное? – решила уточнить я. – Пострадали от врачебной ошибки?
Альбина кивнула, и на мгновение ее широкое лицо потемнело.
– Это случилось десять лет назад, – ответила она, – но я все помню, как будто все было только вчера. Моему сыну исполнялось восемнадцать. Он с друзьями решил отметить день рождения в кафе – в первый раз за всю его жизнь. Как оказалось, и в последний… Возвращались поздно, и около дома на Мишу «наехали» какие-то ребята постарше. Он и его друзья пытались защищаться, но тех оказалось больше, и завязалась нешуточная драка. Никто потом не мог вспомнить, как в руках одного из нападавших оказался нож. Мишу тяжело ранили, а те ребята, естественно, убежали, испугавшись последствий. Мне до сих пор кажется, что все в тот день происходило так, чтобы мой сын не выжил! Сначала «Скорая» ехала минут сорок, после, уже в больнице, хирурга было не дождаться… Миша умер во время проведения реанимационных мероприятий. Уже потом выяснилось, что врач недоглядел. Оказывается, помимо всего прочего, требовалось зондирование желудка для удаления желудочного содержимого… Никто не признал себя виноватым. Я до сих пор помню разговор с тем врачом…
– Вы встречались с ним лично?
– И не единожды. Я помню его равнодушный взгляд и слова: «А чего вы хотели, мамаша? С такими ранениями не живут!» Но я выяснила, что это не так: проблема заключалась именно во врачебной ошибке, стоившей жизни моему сыну.
– И тогда вы решили создать клуб? – спросила я.
– Нет, – покачала головой Альбина. – Эта мысль пришла ко мне гораздо позднее. А сперва я переживала в одиночку. Знаете, если бы в тот момент существовала организация, подобная «Начни сначала», уверена, я не потеряла бы несколько лет! Но тогда мне никто не помог. Муж не выдержал и ушел: он хотел начать все сначала, ведь возраст еще позволял иметь других детей, но я не соглашалась, погруженная в свое горе, не желая разделить его даже с самым близким человеком. Друзья сначала утешали, успокаивали, сочувствовали, но постепенно устали от моей бесконечной депрессии и постоянных слез. Приходить стали все реже, а потом прекратились даже звонки по телефону. Нет, я их не осуждаю: о чем, в сущности, они могли говорить с убитой горем женщиной, способной только плакать и жаловаться на судьбу? Честно говоря, это было самое трудное время в моей жизни, я даже начала прикладываться к бутылке, но затем, к счастью, одумалась. Просто спросила себя: разве Миша хотел бы увидеть свою мать такой? Когда мы в беде, то всегда думаем, что плохо лишь нам одним, что никто в мире не способен переживать так тяжело, так глубоко, но это неправда. Каждый человек страдает одинаково сильно, только это выражается по-разному. И тогда я присоединилась к клубу анонимных алкоголиков. Оказалось, что у каждого из присутствующих там есть свои проблемы, и многие из них кажутся по-настоящему неразрешимыми.
– И тогда вам пришла мысль организовать клуб по этому образу и подобию? – спросила я.
– Именно. Избавившись от алкогольной зависимости, мне пришло в голову выяснить, сколько еще в Питере таких, как я. В этом здорово помог Интернет: я почитала газеты за последние несколько лет, залезла в блоги и поняла, что надо срочно что-то делать: людям необходима действенная помощь, но они могут только кричать о своих проблемах в пустоту.
– Как же вы решились? – поинтересовался Кадреску. – В таком деле ведь необходимы не только организаторские способности, но и определенная квалификация, а без этого можно навредить, а не помочь!
– Вы правы, – согласилась Альбина. – Поэтому я начала с простого – вступила в переписку с некоторыми собратьями по несчастью. Поначалу мы всего лишь делились своими переживаниями, пытались поддержать друг друга, но это все равно оставалось виртуальным общением, а для реальной помощи требовались личные встречи. И я пошла учиться.
– На психолога?
Альбина кивнула.
– Было очень тяжело, ведь на учебу нужно время, да и за нее приходилось платить. Тем не менее я справилась и постепенно поняла, что многое делала неправильно. Потихоньку работа с моими виртуальными знакомыми превратилась в регулярное общение, и я решила, что пора нам организовываться. Вспомнив слова бывшего мужа, постоянно повторявшего, что нам нужно «начать все сначала», я придумала название для клуба – «Начни сначала». На мой взгляд, это звучит как призыв к действию, к выходу из затяжной депрессии.
– И насколько успешна ваша деятельность? – спросил Леонид. Меня даже заинтриговал его неподдельный интерес к происходящему: обычно апатичного патологоанатома было просто не узнать! – Многим удалось помочь?
– «Начни сначала» полноценно функционирует уже около пяти лет – в этом году мы отмечаем первый значимый юбилей, – улыбнулась Альбина. – За это время мы сохранили двенадцать семей и помогли двадцати семи человекам вылечиться от алкоголизма. Мы оказываем не только психологическую поддержку, но и обеспечиваем сопровождение, если это необходимо.
– Что это значит? – удивилась я.
– Ну, например, пациента явно «залечили» в какой-то больнице, и либо он сам, либо его родственники не представляют, как помочь исправить ошибки в лечении. Мы направляем человека к хорошему специалисту, помогаем обратиться в социальные органы для получения денег на операции или пытаемся собрать деньги своими силами.
Так, в приятной беседе, подошло время непосредственно для пикника. Мяса и рыбы оказалось более чем достаточно, некоторые принесли салаты, огурцы и помидоры, свежую зелень, и тарелки быстро наполнялись. Я чувствовала себя неудобно, так как ничего съестного с собой не захватила, но, к моему удивлению, Леонид и тут оказался на высоте, притащив из машины три бутылки «Шардоне», минеральную воду и апельсиновый сок. Я заметила, что некоторые из присутствующих избегают пластиковых стаканчиков с вином, предпочитая воду или сок, и сделала вывод, что они, видимо, как раз из бывших алкоголиков. Альбина тоже не пила, но за нашим импровизированным «столом» все равно царило хорошее настроение: мы сидели на траве по-турецки и уплетали вкусно приготовленную пищу. Постепенно опасения насчет того, что нас начнут «обрабатывать» и пытаться подсунуть литературу сомнительно содержания, улетучились.
Через некоторое время я увидела, что среди сидящих вокруг есть два или три человека, почти не притронувшихся к еде. Одна молодая женщина, казалось, только что поднялась с постели и забыла причесаться и умыться – таким опухшим было ее лицо и такими неопрятными выглядели светлые волосы с сильно отросшими темными корнями. Она неохотно ковырялась пластиковой вилкой в великолепном куске форели, словно питала отвращение к самому виду пищи. Судя по ее иссохшему телу, так оно и было на самом деле. Еще я обратила внимание на мужчину лет шестидесяти – очень больного на вид человека, который постоянно подозрительно оглядывал наш кружок, словно в поисках чего-то или кого-то.
