Анатолий Сыщиков - Червонная дама
— Что-то планировал, — предположил майор.
— Наверно. Он даже пообещал жене, что скоро они поедут на отдых в Тайланд. Но ничего не объяснил.
— Вероятно, он рассчитывал срубить деньжат с помощью этой тетради.
— Возможно. Но что это была за тетрадь? Мне ничего не приходит на ум кроме «Песенника».
— Чего? — переспросил майор.
— Помнишь, раньше, девчонки в школах заводили общие тетради и записывали в них разные секреты и песенки? Ты сам говорил, что «Червонная дама» — это какое-то название. Может быть, это название цыганского романса?
— Песенник?!.. Мне кажется, такими вещами сейчас дети не увлекаются.
— Но тетрадь была заполнена от руки. Возможно, это был чей-нибудь дневник. У Колосова сын учится в школе.
Клотов задумался. Хулиганистый мальчуган продолжал вызывать подозрения.
— Насчет дневника — мысль интересная, — заметил майор. — Надо узнать, ведет ли кто-нибудь в семье Колосова дневник. Может быть, Лиза или Светлана.
— Ты думаешь, человек, который знает слишком много, мог написать в своем дневнике нечто важное о том, что на самом деле происходит в доме Колосова?
— Возможно. Про себя в дневнике вряд ли кто-то плохое напишет, а вот про другого…. Почему бы и нет?
Следователю эта версия понравилась.
— Возможно, этот кто-то — свидетель нападения на Нину Леонидовну, — предположил он.
— Не исключено. Для двух смертей, очень похожих на убийства, и одного бессмысленного нападения у нас на удивление мало свидетелей.
— Это точно.
Через пол часа Клотов вышел из здания прокуратуры и побрел на автобусную остановку. Из его головы не выходило предположение Варенцова относительно дневника. На остановке он сел в маршрутный автобус и поехал домой.
Клотов задумался и даже вскрикнул от радости, тем самым, обратив на себя внимание пассажиров, когда вспомнил одно немаловажное на его взгляд обстоятельство.
А именно:
Во время первого ужина в доме Колосовых, на котором в качестве гостя присутствовал Клотов, дочь Колосова рассказала о том, что кто-то рылся на ее книжной полке. Она подозревала в этом проступке своего младшего брата. Майор обратил внимание на то, что охранник принес домой тетрадь именно три дня назад. Очень возможно, что в день своего предпоследнего дежурства Влад вошел в дом Колосова, входить в дом охранникам не запрещалось, и украл какую-то тетрадь, принадлежащую Лизе. Если это был дневник, и Лиза написала в нём о чём-то важном, — нечто такое, о чём знали немногие, Владислав мог воспользоваться дневником для шантажа. Но, что могла Лиза написать в дневнике? И главное, кого Влад мог им шантажировать? Ведь этот неизвестный с большой долей вероятности мог быть его убийцей.
Эти предположения заметно взволновали майора, и, выйдя из автобуса, он, пребывая всё в той же глубокой задумчивости, направился к своему дому.
Насколько были верны его предположения?
Мог он или Олег Петрович напрямую спросить Лизу о дневнике?
Когда Клотов вошел в свою квартиру, неожиданно зазвонил телефон. Майор поднял трубку и услышал в ней голос жены. В первый момент, он подумал, что супруга уже давно обнаружила его продолжительное отсутствие и звонила для того, чтобы спустить на него собак. Однако, оказалось, что жена еще ни разу не звонила домой после того, как Клотов уехал от тёщи. Работа на мамином огороде не оставляла ей времени даже на то, чтоб пройтись на другой конец улицы к телефону-автомату. Это обстоятельство майор расценил как небывалую удачу, и, воодушевленный ею, в мрачных тонах поведал жене о том, как скучно проходит его жизнь во Владивостоке. Супруга в свою очередь доложила, что времени зря не теряет, работает не жалея себя и близка к концу исполнения своего дочернего долга.
Повесив трубку, Клотов сел на диван и снова стал думать о деле, в которое ввязался. После сорока минут интенсивной мыслительной работы он сходил на кухню и приготовил кофе. Майор не любил думать на кухне, поэтому вернулся с кофейной чашкой в гостиную и достал припрятанный в шкафу коньяк.
Откупорив бутылку, Клотов налил в кофе коньяк, и по комнате расползся приятный коньячный аромат. Жена майора иногда добавляла в кофе корицу, сливки или ванилин. Получалось неплохо, но Клотов все равно предпочитал коньяк. Особенно с горячим кофе.
Клотов улыбнулся от предвкушаемого удовольствия и сделал два небольших глотка.
Оказалось, что он немного переборщил с коньяком. Но как говорится, кашу маслом не испортишь, тем более кофе коньяком. Каждый бармен знает, что при смешивании качественных напитков, результат почти всегда получается вкусным.
Клотов поднес чашку ко рту, но неожиданно замер, и снова радостно вскрикнул как совсем недавно в автобусе.
— Черт побери! — произнес майор, обращаясь, надо полагать, к самому себе, поскольку был в квартире один. — Это, наверняка, был коктейль!
До сих пор оставалось загадкой, к кому в гости заходила Валентина Яковлевна в тот роковой день, когда она по трагической случайности упала с лестницы и сломала себе шею. Галя предполагала, что к любовнику. Версия о любовнике возникла после того, как в желудке няни нашли алкоголь и остатки грейпфрутового и кокосового сока.
Запах коньяка, а может быть тонизирующие свойства его паров, приподняли завесу в мозгу майора, и он неожиданно увидел ответ на один из интересующих его вопросов:
Водка, грейпфрутовый и кокосовый сок могли быть ингредиентами какого-то коктейля. Вот о чём подумал Клотов.
Перед тем, как прийти на работу, няня могла где-то выпить алкогольный коктейль. Но где? Конечно же, не в ресторане или баре. Утром подобные заведения ещё не работают, да и трудно представить пожилую старомодную женщину, бывшего учителя музыки, которая заходит по утрам в бар пропустить стаканчик другой алкогольного коктейля. Версия про любовника тоже казалась Клотову неубедительной.
Таким образом, предположение о коктейле почти ничего майору не давало. Эта ниточка могла привести Клотова не к раскрытию преступления, а к какому-нибудь стареющему ловеласу, вскружившему старушке голову. Трудно было сказать, какое имело значение то, «что именно», «в каком месте» или «с кем» пила женщина? Ведь не от избытка алкоголя Валентина Яковлевна потеряла сознания, а от передозировки снотворного.
С этим было трудно не согласиться.
Майор допил кофе, и его мозг заработал с удвоенной силой.
Клотов не раз замечал, что иной раз проходили дни и ночи, в течение которых, несмотря на прилагаемые титанические усилия, он ни на шаг не продвигался к решению стоявшей перед ним задачи, а в другой раз хватало часа, чтобы всё понять и расставить по своим местам. Нечто похожее произошло и на этот раз. Направленный в нужное русло мыслительный процесс привел к тому, что давно заезженные мысли нашли себе маленькие щели в плотинах из уже сложившихся неправильных выводов, размыли и прорвали их, превратившись в неожиданные, но в то же время такие очевидные догадки.
Несколько часов, которые Клотов провел, лежа на диване, дали ему так много, что, когда майор вышел из своего дома, у него уже было достаточно чёткое представление о том, что на самом деле происходило в доме Колосова.
Майор вышел на улицу и после трех неудачных попыток поймал такси, водитель которого за сравнительно небольшие деньги согласился отвезти пассажира в пригород.
Молчаливый водитель не мешал Клотову думать. Он даже не стал включать радио и открыл рот всего один раз в конце пути, когда понадобилось уточнить дорогу. Майор показал, где дорога сворачивает в лес. Возле ворот дома Колосова машина остановилась, и Клотов расплатился с водителем.
Калитку открыл знакомый охранник — тот, который дежурил в первый день, когда майор приехал в дом предпринимателя. Предыдущий охранник рассказал сменщику о смерти Влада, поэтому заступивший на дежурство вел себя несколько возбужденно. Пропустив Клотова во двор, охранник вышел за ворота, и несколько минут стоял на том месте, где умер Влад, вероятно, разглядывая темное пятно на площадке. Он выходил туда уже не первый раз за день.
«Может быть, они были друзьями», — подумал Клотов.
Во дворе дома копался Геннадий. Он выгнал из гаража свою старую машину и занялся симуляцией ремонта. Майор быстро понял по бессмысленному выражению лица автолюбителя, что пользы от его «ныряний» под капот не будет. Вероятно, брат Светланы Колосовой совсем не разбирался в машинах.
Клотов не спеша подошел к Геннадию и несколько минут смотрел на его бесполезные попытки хоть что-нибудь сделать. Затем полюбопытствовал:
— Что-то сломалось?
Геннадий охотно откликнулся. Ему уже надоело «чинить» машину, и он был рад возможности с кем-либо поболтать.
— Тут много чего сломано. Я езжу на этой балалайке почти четыре года. Вначале что-то чинил, а теперь — просто не даю совсем развалиться.
