Марина Серова - Смерть наяву
Увидев, что я спешу к Роальду, женщина тоже ускорила свой бег.
Мы столкнулись возле Голицына, едва не свалив его с ног. Я блокировала занесенную для удара руку и попыталась заломить запястье на сторону, чтобы выпал нож. Однако женщина в красном не собиралась сдаваться без боя. Она хотела ткнуть мне пальцем в глаз, но я успела увернуться и, оттолкнув ничего не понимающего Роальда (чтобы не путался под ногами), сильно ударила незнакомку. Одного удара оказалось достаточно.
Нож упал на землю, тихо лязгнув о камень, и я немедленно отшвырнула его носком ботинка подальше. Пока женщина приходила в себя, я убедилась, что она даже не поцарапала Голицына, и, быстро поцеловав Роальда, снова повернулась к неудачливой убийце.
— Т-только не бейте! — попросила она сдавленным шепотом. — Я… ох, я и так еле живая. Черт, как же ты мне врезала!
От скорчившейся женщины исходил резкий запах спиртного. Похоже, она все же добила в одиночестве ту самую бутылку водки.
— А что же мне еще оставалось? — пожала я плечами и обратилась к Роальду: — Ты ее знаешь? Встречались вы с ней раньше?
— Тут ни фига не разглядишь при таком свете, — озабоченно проговорил Голицын.
Он присел на корточки и, взяв женщину за подбородок, повернул ее так, чтобы на лицо падал свет. Я на всякий случай стояла рядом, готовая в любую секунду пресечь новую попытку покушения.
— Не-а, — проговорил Голицын, поднимаясь. — Первый раз вижу.
Реакция женщины на эти слова была просто потрясающей. Она шустро вскочила на ноги и, сжав кулаки, с яростным криком бросилась на Роальда — я едва успела ее оттащить и сейчас держала в захвате под руки, а она рвалась, плакала и плевалась в Голицына.
— Сволочь! Гад! Я двадцать лет жила в предвкушении этой встречи! — рыдала женщина. — Спала и видела, как я тебя вот этими руками…
Оторопевший Роальд Голицын ничего не понимал. Он стоял возле нас со смущенной физиономией и уворачивался от плевков обезумевшей гарпии.
— Но я действительно вас не знаю! — закричал он. — Почему вы меня преследуете!
— Не знаешь?! — лицо женщины искривилось в злобной гримасе. — А вот это что?!
И она резко вытянула вперед ногу так, что платье высоко задралось.
— Что это такое, а?! — кричала она, размахивая своей конечностью перед Голицыным настолько яростно, насколько могла двигаться — ведь я по-прежнему продолжала блокировать ее сзади.
— Нога…
— Вот сюда, сюда посмотри! — Женщина сделала несколько активных движений подбородком. — Родинки видишь? Сам же говорил, что это похоже на созвездие Большой Медведицы! Ну, вспомнил?
Роальд осторожно нагнулся и, стараясь не приближаться, осмотрел ее родинки.
— Надя? — удивленно спросил он, переводя взгляд на ее лицо. — Нет, не может быть! Ведь ты была темненькая, а сейчас у тебя волосы русые…
— Темненькая?! — вопила Надя. — Да я поседела вся, когда ты оставил меня здесь беременную, а сам умотал в столицу!
Она вдруг как-то сразу обмякла и обвисла у меня на руках. Дыхание ее стало тяжелым и редким. Похоже, приступ гнева прошел.
— Отпустите меня, пожалуйста, — попросила она меня. — Я больше не хочу его убивать.
* * *Я рискнула выполнить ее просьбу и разжала руки. Надя едва не свалилась на землю, если бы не подвернувшийся широкий пенек, на который она с трудом опустилась и принялась рыдать.
— Больше не хотите убивать, — медленно повторила я за ней. — А раньше? Раньше ведь вы пытались убить Роальда? И тогда, на балконе, и на лавочке возле дома, и в гостинице, и на радио?
— Я?! — теперь настала очередь удивляться Наде. — Да я только сегодня его увидела. Знала, что он приехал, но встречаться не собиралась. У меня, видите ли, тоже есть гордость. Раз он со мной все эти годы не пожелал видеться, то почему я должна первая к нему бежать? Он и теперь меня едва вспомнил!
— Постойте, — включилась я, — так вы хотите сказать, что…
— Что я сегодня увидела его впервые за все эти годы! — с надрывом в голосе произнесла Надя. — Да, Роальд, ты гений! Ты… у меня просто нет слов! Так смотреть в камеру, как ты смотрел сегодня, мог бы только Смоктуновский…
Роальд не мог скрыть довольную улыбку. Но Надя тут же снова взорвалась:
— Но мне от этого не легче. Только больнее! О, как я тебя сегодня ненавидела! Если бы ты был бумажным, то я сожгла бы тебя одним своим взглядом! Но ты по-прежнему непрошибаем!
— Так-так-так, — присел рядом с ней Роальд. — Так, значит, ты была беременна…
— Ребенок умер, — коротко ответила Надя, пресекая лишние вопросы.
— Бывает, — Роальд ограничился этой дурацкой фразой вместо выражения сочувствия.
— Зря я ходила за тобой хвостом, — сокрушалась Надя. — И в столовой зря водку пила — совсем одурела. Подумала: ты должен за все заплатить.
— Это запросто, — Голицын сунул руку в карман, решив, что она говорит о деньгах.
— Как во сне была, — продолжала Надя. — Стащила со стола нож и пошла за тобой по улицам. И вот… едва не убила.
— Так не убила же! — рассмеялся Голицын. — Знаешь что, нашу встречу нужно отметить. Сейчас мы пойдем в один ресторанчик и…
— Сейчас мы пойдем домой, — твердо заявила я. — Домой и никуда больше.
— Я пить больше не хочу, — помотала головой Надя. — Поймайте мне лучше машину, я поеду к себе. В общем, прости меня, Ромочка, если что…
* * *«Как это по-женски! — думала я, ведя машину по направлению к нашему коттеджу. — Сначала пытаться убить, а потом просить прощения».
Роальд мирно посапывал на заднем сиденье, склонив голову набок.
Мне едва удалось его уговорить ехать домой — после того, как мы усадили Надю в такси, Роальд впал в мрачное расположение духа и потребовал очередную порцию спиртного, чтобы снять стресс.
— Тебе весело — ты бухаешь, тебе грустно — ты тоже бухаешь, — устало огрызалась я. — Слушай, а чего ты вообще спрашиваешь у меня разрешения? Вон магазин, пошел и купил. Хоть залейся!
— Но ты же несешь за меня ответственность! — не сразу нашелся Роальд.
— Перед кем это? — фыркнула я. — Фиштейн в бегах, Костяков мертв.
— Я все равно знаю, что все будет хорошо, — уверенно произнес Голицын.
— Самогипноз — вещь хорошая, — согласилась я. — Это в психологии называется «положительные аффирмации». Только все же не мешает иногда слова чем-то подкреплять. Знаешь пословицу про лежачий камень?
— А при чем тут я?
— Ну, — пожала я плечами, — ты ведешь себя как товар в витрине. Пусть даже бриллиант. Лежишь и ждешь, пока тебя кто-нибудь купит…
Роальд обиделся и почти не разговаривал со мной, пока мы выезжали из города. А потом и вообще заснул. Видно, обещанная «ночь любви» накрывается.
Ничего, переживем!
Когда я подъезжала к даче, машина подскочила на кочке и Роальд встрепенулся.
— А, что? — подавил он зевок. — Уже приехали? А пивка ты взяла?
Я медленно-медленно просчитала про себя до десяти, чтобы не сорваться.
— Ты сам купил пиво в столовой телестудии, — напомнила я. — В сетке справа.
— А, ну и чудесно, — мгновенно успокоился Голицын. — Надо бы сегодня выспаться…
Я предоставила ему такую возможность — мы провели эту ночь в разных спальнях.
Наутро история повторилась. Пиво было выпито в одиночестве — Голицын даже не соизволил предложить мне глоток хотя бы из вежливости.
Снова Роальд ходил мрачный и насупленный и придирался к любым моим попыткам общения — будь то жест, слово или даже взгляд.
— Слушай, — не выдержала я, — а чего ты вообще тут делаешь, а?
— Ну… как… — смешался Голицын. — В общем, можно сказать, отдыхаю.
— А по-моему, ты просто боишься возвращаться в Москву, — возразила я.
— Это почему же?
— Потому что ты там никому не нужен, — развела я руками. — Вот так.
Наверное, это было жестоко с моей стороны. Но я хотела как-то взбодрить Голицына, вывести его из состояния эмоциональной невесомости и заставить хоть что-то предпринять, побороться за место под солнцем.
Да, я рисковала — после таких слов Голицын, очевидно, должен был хлопнуть дверью и улететь в Москву с первым же самолетом. Но, по крайней мере, я надеялась, что заряд энергии, пусть даже и отрицательный, подтолкнет его хоть к каким-то решительным действиям.
Моя уловка сработала.
— Это мы еще посмотрим! — сразу распрямил плечи Роальд.
— Чего тут смотреть! — продолжала подзуживать я. — И так все ясно.
— Все, — резко сказал Роальд. — Я уезжаю. Мои вещи в спальне?
Я кивнула.
— Вот и замечательно! — Голицын с гордо поднятой головой проследовал в свою комнату. — Можешь меня не подвозить, я сам поймаю машину.
Я продолжала сидеть на террасе, приканчивая одну сигарету за другой. Кажется, мы расстаемся. Что ж, все к лучшему… Хотя, говоря по совести, мне было неприятно, что Роальд даже не подумал: а от кого я, собственно, получу деньги за свою работу?
