Анна Михалева - Дом с привидением
— У-у-о-а-а, — взвыла Лидка и уткнулась в плечо Бориса.
— Так, спокойно, — тот погладил ее по голове и повернулся к Вале: — Где этот ее агент хренов? Пусть явится и примет свою подопечную.
— Сейчас, — та, шатаясь, засеменила к дому.
— Что делать? — теперь он повернулся к Виоле.
— А разве милицию не нужно вызвать? — спросила Сашка.
На ответ она и не рассчитывала.
— Следует разбудить Аркашу, — тихо заметила Виктория и, повернувшись, тоже пошла к дому.
— Вик! — крикнула ей Виола. — Вернись.
Та посмотрела на нее вполоборота:
— В чем дело?
— Тебе ее платье ничего не напоминает?
— Это мое платье, — спокойно ответила та.
— Замечательно, — хмуро изрек Борис.
Лидка перешла на слабое подвывание и, вдруг затихнув, обмякла.
— Вот только этого нам и не хватало. Она в обмороке! — недовольно вскрикнула Виола и, подбежав к ней, принялась легонько бить ее по щекам. — Сашка, неси нашатырь.
— А где он?
— О боже! У нас же три горничных! — возмутилась хозяйка дома. — Куда они все пропали?!
— А что тут случилось? — Из-за кустов выскочил Вован в замечательных ситцевых шортах в крупный красный горох и подлетел к краю бассейна.
Объяснить ему не успели, он сам все увидел. Картина чужой смерти повергла его в шок. Он открыл рот, явно задыхаясь. Из горла его вырвался сдавленный крик. С этим он и рухнул в бассейн. Вынырнув практически рядом с телом кухарки, он принялся барахтаться, производя неимоверный шум, крича и плескаясь. Он не сдвигался ни в одну из сторон и, похоже, начал тонуть, захлебываясь.
— Идиот, — зло буркнул Борис.
— Греби на меня! — крикнула ему Сашка.
— Ты все еще здесь? — взревела Виола. — Мне нужен нашатырь!
Дело принимало неприятный оборот: Борис положил Лидку на бетонные плиты и подошел к краю бассейна. Сашка металась по его периметру, ища что-нибудь, что можно было кинуть утопающему, но, кроме разбросанных грязных салфеток, ничего не видела.
Тут Лидка пришла в себя без всякого нашатыря. Села и принялась хныкать, что с ней поступили бесчеловечно — кинули умирать на бетонной плите. Бог весть до чего она могла бы дойти в своих стенаниях, но тут Виола, уже озверевшая от этого кавардака, со всей силы врезала ей пощечину. Как ни странно, Лидка затихла, глаза ее приняли осмысленное выражение. Она узрела Вована в бассейне и поползла к воде, громко призывая его прекратить хаотичное купание. К тому моменту труп Гали уже перекочевал к противоположному бортику бассейна, а вся вода окрасилась в розовый цвет.
— Что тут происходит? — позади Сашки вырос отец и заглянул в бассейн через ее плечо.
Увидав тело Гали, он сгорбился, слабо прошептав:
— О господи!
— Папа! — Виола развела руками, взглянув на него глазами, уже полными слез. — Ну что же нам теперь делать?!
Борис наконец подцепил Вована за резинку шортов и теперь вытаскивал его извивающееся тело на сушу, кляня на чем свет стоит и его, и Лидку, и дурацкие дамские романы, и всю мировую литературу в целом.
В этой суматохе из кустов вышел Павел. Он обогнул бассейн, присел возле тела, плавающего у бортика, и вытащил его на берег.
Все замерли. Борис отпустил шорты Вована, и тот снова плюхнулся в воду. Но больше не кричал. Он встал на ноги (благо в том месте было ему по пояс).
На лице Павла не дрогнул ни один мускул.
— Э-это кто? — после минутной паузы выдавила из себя Виола.
Распрямившись, Павел улыбнулся ей спокойно и дружелюбно.
* * *Часы тикали слишком громко. Обычно в это время суток жизнь утекает незаметно, но сейчас в сосредоточенной тишине каждая секунда уходила, как обиженная красотка, — громко хлопнув дверью.
Сашка обвела взглядом всех в малой гостиной, размышляя о том, слышит ли каждый из присутствующих этот оглушительный отсчет времени. Но все сидели с отсутствующими лицами. Все, кроме Павла. Тот смотрел на нее и улыбался, словно читал ее мысли, и его они забавляли.
«Что ж… Пусть так, — решила Сашка. — Пусть думает, что я в его власти. В конце концов, это почти правда…»
Чем отличается «почти правда» от полной правды, она не могла себе ответить. Просто знала, что, протяни он ей руку, она ухватится за нее и пойдет за ним, куда бы он ее ни повел. Глупо было так думать после вчерашней сцены в отцовском кабинете, когда он сделал вид, что вообще ее не знает, но что тут скажешь. Она открыла свое сердце для любви, и кто виноват, что в сердце ее ворвался довольно странный молодой человек. Практически первый встречный.
«Любовь?! — она округлила глаза, с ужасом наблюдая, как губы Павла расплываются в довольной улыбке. — Любовь… Почему я вдруг подумала о любви? Может быть, это и не любовь вовсе…»
Тут она покраснела.
— Какой-то кошмар, — наконец выдавила из себя Лидка и порывисто всхлипнула.
— Это не кошмар, это катастрофа, — недовольно поправила ее Виола. — У меня встреча на тринадцать назначена. Отец уже полчаса как должен быть в министерстве, а мы тут сидим, как заключенные.
— Что поделаешь, дорогая, — Борис вздохнул. — Аркадий Петрович распорядился провести расследование.
— Чего я никак не пойму, так это почему Галя была в твоем платье, — Виола вопросительно уставилась на Викторию.
Та пожала плечами:
— Она помогла мне переодеться, потом я пошла к гостям, а она осталась в моей комнате, чтобы повесить платье на плечики. Больше я ее не видела. Не могу понять, что заставило ее нацепить несвежее платье…
— Наверное, убийца хотел застрелить не ее, а вас, — глубокомысленно изрек Вован.
— Спасибо, — Вика натянуто улыбнулась ему. — Это именно то, что мне сейчас необходимо было услышать!
Все на него зашикали. Он смутился, невнятно промямлив:
— Я это к тому, что Аркадий Петрович так думает, поэтому сюда и нагнали целую бригаду следователей.
— А кроме тебя, об этом никто не догадывался, — Виола смерила его уничижительным взглядом.
— Интересно, сколько нам тут еще сидеть? — Лидка оперлась щекой о кулак и снова вздохнула. — У меня роман стоит…
— Возможно, это и к лучшему, — заметила Виола.
На сей раз зашикали на нее, потому что Лидкины глаза тут же наполнились слезами. Никто не хотел ее истерики, особенно сейчас, когда у всех нервы и так были на пределе.
Вован ободряюще положил руку ей на запястье и что-то шепнул. Она ему благодарно улыбнулась. В эту минуту Сашка готова была простить ему утреннее купание в бассейне, до того он вовремя спас ситуацию.
— Надеюсь, ты никого из нас не подозреваешь? — Борис взглянул на Викторию исподлобья и криво усмехнулся.
— Вообще-то нет, но, согласись, ситуация странная. Кроме нас, прислуги и охраны, никто в этом доме не мог иметь пистолет. В дом впускают, только тщательно обыскав на воротах. А Галю застрелили именно из пистолета, да еще в спину, — рассудила она. — Киллера можно сразу исключить, потому что он оставляет оружие рядом с жертвой. Да и какой уважающий себя киллер будет убивать из малокалиберного пистолета. Я уж не говорю о том, что его бы на прием просто не пустили.
— Думаешь, что какой-то из твоих свихнувшихся от ревности бывших ухажеров решил тебя прикончить? — предположил Борис.
— Из всех бывших ухажеров пистолет мог появиться только в твоих руках, — Виктория склонила голову набок.
— У меня алиби. Я тебя не ревную, у меня есть жена, — он обнял Виолу, по выражению лица которой было видно, что разговор этот ей крайне неприятен.
— И что они собираются у нас выяснить? — неожиданно громко воскликнула Лидка.
Все вздрогнули.
— Может быть, возможные мотивы? — Борис равнодушно пожал плечами и напустил на себя такую невозмутимость, что, не зная его, можно было тут же начать подозревать в убийстве именно его.
Но все собравшиеся были прекрасно осведомлены о его характере: Борис был как раз из тех людей, которые и мухи не обидят.
— Я не понимаю, почему должна сидеть и наблюдать, как тысячи долларов утекают у меня между пальцами, — проворчала Виола. — Сделка же сорвется, если я не попаду на встречу в тринадцать!
— А тебе Галю не жалко? — Сашка понимала, что Галю сестре совсем не жалко, особенно если учесть, что она знала о ее связи с отцом. И эта связь вряд ли вызвала в ней нежность к несчастной кухарке. А спросила она только затем, чтобы призвать ее к приличию. Негоже рассуждать о деньгах, когда тело бедной женщины все еще лежит у бассейна. Да не просто женщины, а Гали, которая была доброй и безотказной, готовила замечательные блинчики и всегда старалась приласкать ее в детстве.
Комната поплыла перед Сашкиными глазами.
— Кто теперь будет за кухарку… — услыхала она Виолу и, моргнув, утерла крупную слезу, скатившуюся по щеке.
— Тихо, — теплые пальцы сжали ее локоть, — ей лучше там, чем с нами.
