Безмолвный пациент: комплект из 3 психологических триллеров - Алекс Михаэлидес
А какой у меня был выбор? Конечно, соглашаться.
– Шесть недель. – Я кивнул.
– Вот и договорились.
Кристиан выглядел очень недовольным.
– Алисия не заговорит ни через шесть недель, ни через шестьдесят лет. Вы зря теряете время, – раздраженно выпалил он и вышел из кабинета.
Интересно, почему Кристиан был так уверен в неудаче? Впрочем, это лишь сильнее раззадорило меня.
6
Домой я приехал, едва держась на ногах от усталости. В прихожей чисто механически нажал на клавишу включения света, но ничего не произошло: лампочка перегорела. Мы давно собирались заменить ее на новую, да все руки не доходили. Я сразу понял, что дома никого нет. Было тихо – явление, совершенно не совместимое с Кэти. Я не хочу сказать, что у меня слишком шумная супруга, просто ее постоянно сопровождает какой-то звуковой фон: Кэти разговаривает по телефону, читает вслух роли, смотрит телевизор, слушает и подпевает каким-то неизвестным мне группам. Однако сейчас в квартире царила гробовая тишина. Я позвал Кэти. Тоже по привычке. Или уступая чувству вины, которое подталкивало убедиться в том, что я один, перед тем как согрешу.
– Кэти?
Никто не ответил. Я на ощупь пробрался в гостиную и зажег свет. Обстановка комнаты в очередной раз ошеломила меня, как это всегда бывает, пока не привыкнешь к новой мебели: новые стулья, новые шторы, непривычные цвета – красное и желтое вместо черного и белого. На столе стояла ваза с розовыми лилиями – любимыми цветами Кэти. Их навязчивый мускусный аромат уплотнял воздух, и становилось тяжело дышать.
Я взглянул на часы: половина девятого. Где же Кэти? Задержалась на репетиции? В театре готовили новую постановку «Отелло», которую продюсировала сама «Королевская шекспировская компания», однако дела пока шли не очень хорошо. Бесконечные репетиции изматывали актеров. Кэти сильно осунулась, выглядела более уставшей и бледной, чем обычно, постоянно мерзла. «Черт возьми, я все время чувствую себя больной. Сил нет», – жаловалась она. И это было заметно. Репетиции заканчивались все позже и позже. Бедняжка возвращалась домой в полумертвом состоянии и тут же валилась в кровать. Скорее всего, вернется через пару часов, не раньше. И я решил рискнуть: извлек из тайника горшочек с «травкой» и стал сворачивать косяк[16].
Я пристрастился к марихуане еще в университете. Помню, на первом курсе одиноко топтался на вечеринке для новичков, из-за болезненной стеснительности не решаясь заговорить ни с кем из окружавших меня приятных и уверенных в себе студентов. И уже собирался потихоньку уйти, когда стоявшая неподалеку девчонка сунула мне в руку какой-то предмет. Сначала я подумал, что это обычная сигарета, но потом в ноздри ударил пряный аромат дыма. Скромность не позволила мне отказаться, и я поднес косяк к губам. Его плохо свернули, и кончик уже почти раскрылся. Другой край самокрутки был влажный и с отпечатком ее красной помады. Я затянулся. Вкус отличался от обычной сигареты: богаче, резче, экзотичнее. Я глотнул густой дым и постарался не закашляться. Сначала почувствовалась лишь небольшая легкость в ногах, и я подумал, что с марихуаной, как и с сексом, одна история – все сильно преувеличивают эффект. А потом, через минуту или около того, что-то произошло, нечто невероятное. Меня с головой захлестнула мягкая, теплая волна счастья! Из мышц ушло напряжение, я ощутил невероятное чувство безопасности, исчезла стеснительность, зато появились раскованность и даже некоторый кураж.
Вскоре я курил «травку» ежедневно. Марихуана стала моим лучшим другом, источником вдохновения и утешением. Свернуть, облизнуть, поджечь – я повторял эти действия бесконечное количество раз. Меня накрывало от одного лишь шелеста сигаретной бумаги и предвкушения кайфа.
Существует масса теорий о возникновении зависимости. Пристрастие порождается разными причинами: генетическими, химическими, психологическими. Марихуана не только умиротворяла, но и кардинально меняла то, как я переживал эмоции. Выкурив косяк, я ощущал себя словно любимое дитя под надежной материнской защитой. Иными словами, марихуана унимала мою душевную боль.
Психоаналитик У. Р. Бион выдвинул термин «контейнирование»[17] (эмоциональная поддержка) для описания способности матери унять боль плачущего малыша. Запомните, младенчество – вовсе не период блаженства, а период страха! Новорожденные – это узники в страшном, непонятном мире; они толком не могут видеть. Собственное тело для них загадка. Ветер, холод, голод, движения внутренних органов неимоверно пугают, заставляя испытывать шквал эмоций. На малыша немилосердно обрушивается действительность. Младенец нуждается в матери, чтобы его успокоили и помогли понять, что с ним происходит. Получая от нее помощь и защиту, он постепенно учится справляться с эмоциональными и физическими состояниями самостоятельно.
Однако способность человека к самостоятельному переживанию эмоций напрямую зависит от того, получалось ли у его матери выполнять функцию этого самого «контейнера». Что, в свою очередь, зависит от ее собственной матери, и так далее. Если мама никогда не помогала новорожденной дочери переживать эмоции, то как последняя может научить тому, чего сама не умеет? Бедолаги, которых не научили переживать эмоции, обречены испытывать жесточайший стресс до конца жизни. Эти пугающие чувства Бион обозначил термином «безымянный ужас». Люди, страдающие от него, ищут источник эмоциональной поддержки вовне. Они любят пропустить рюмочку или затянуться косячком – чтобы снять напряжение, приглушить тревожность. Вот источник моей зависимости от марихуаны.
Я часто говорил Рут о марихуане. Я не желал бросать курить и удивлялся, почему сама мысль о расставании с «травкой» вызывала у меня панику. Рут объяснила, что принуждением и силой ничего хорошего добиться нельзя. И вместо того чтобы заставлять себя отказаться от курения марихуаны, лучше начать с другого. А именно – признать свою зависимость от нее. Осознать, что я не желаю или не могу бросить курить «травку». По мнению Рут, пока марихуана помогает мне, я не смогу от нее отказаться. А потом, когда необходимость в ней отпадет, я с легкостью избавлюсь от этого пристрастия.
Рут оказалась права. Когда я встретил Кэти, надобность в марихуане тут же отпала. Я испытывал настоящий кайф от влюбленности и не нуждался в искусственных стимуляторах. Мне очень повезло, что Кэти не курила «травку». Любителей марихуаны она считала слабовольными лентяями, которые жили на замедленных оборотах – ткнешь в такого, а вскрикнет он только через неделю. С тех пор как Кэти переехала жить в мою квартиру, я ни разу не курил «травку». Все случилось так, как и предсказывала Рут: стоило мне ощутить счастье и успокоиться, тяга к марихуане отпала само собой, как сухая грязь с ботинка.
Наверное, я никогда больше не притронулся бы к травке, если б мы с Кэти не
