Искатель, 1996 №6 - Виктор Алексеевич Пронин
— Знаете, мне ничего не остается, как признать вашу правоту. Все это звучит убедительно.
— Ну вот! — обрадовался Шанцев. — А вы говорите — расследование! Закрывайте дело, Павел Николаевич! Не морочьте себе голову. Кстати, вы знаете, чем занимается наша фирма?
— Приблизительно.
— Мы ремонтируем квартиры. Мы очень хорошо ремонтируем квартиры. На европейском уровне! Дубовые полированные двери, перепланировка комнат, испанская плитка, итальянский кафель! Не поверите, но мы даже в обычных хрущовских домах камины ставим!
— Не может быть! — восхитился простодушный Пафнутьев.
— Моту доказать. Знаете, как? Скажу, хотя вы можете мои слова истолковать как угодно… Так вот, мы готовы отремонтировать вашу квартиру. Да!
— Разорите, — засомневался Пафнутьев.
— Ничуть! Плата будет чисто символическая. Даже вашей зарплаты хватит.
— Вы знаете, какая у меня зарплата?
— А! — отмахнулся Шанцев. — Представляю. К тому же вы расплатитесь иначе… Вы пообещаете мне, что, показывая квартиру, будете всем своим друзьям говорить, кто такое чудо сотворил, как этих чудесников найти, где они находятся. А эти чудесники — мы!
— Фокусники, — невольно вырвалось у Пафнутьева, и он тут же пожалел об этом.
— Что? — не понял Шанцев.
— Да так, сорвалось… Вы назвали себя чудесниками, а я добавил — фокусники. От названия фирмы.
— Но не иллюзионисты, Павел Николаевич! — расхохотался Шанцев. — Все, что мы делаем, — грубо и зримо, как сказал поэт! Вы принимаете мое предложение?
— Надо бы с женой посоветоваться, — промямлил Пафнутьев.
— Тоже хорошее дело, — согласился Шанцев.
Пафнутьев догадался — это были завершающие слова, сейчас шеф «Фокуса» произнесет нечто прощальное.
— Я рад, что позвонил вам, — сказал Пафнутьев.
— Звоните, Павел Николаевич! Будем дружить квартирами, если можно так выразиться.
Пафнутьев в ответ произнес нечто совершенно бестолковое и с облегчением положил трубку.
Впечатление от разговора осталось тягостное. Ни в чем не дрогнул его собеседник, ни в чем не прокололся, не выдал себя. И взятку предлагает, не робея, — уверенно и напористо. Потому что это уже не взятка, а естественная и единственно правильная форма общения. Но его совет закрыть дело и забыть о случившемся прозвучал, как жесткое, неприкрытое требование. Да, это было его условием. Закрывай дело, Павел Николаевич, и поехали дальше. Жизнь продолжается. Наслаждайся немецкими дверями, испанской плиткой, итальянским кафелем. Короче, балдей на доброе здоровье.
— Крепкий орешек? — подал голос Андрей, понявший состояние начальства.
— У нас с тобой таких еще не было. Представляю, каков у него шеф, если этот в шестерках ходит.
— А шеф-то может оказаться и попроще.
— Не думаю, Андрюша, не думаю. Знаешь, в чем его сила? Он вписался в нынешнюю систему ценностей. Он не борется с общественной моралью, он ей служит. Соответствует. Больше того — он нужен. И знает это. Он хорошо это усвоил.
— А мы, Павел Николаевич? Мы нужны нынешнему обществу?
— Я в этом не уверен, — негромко проговорил Пафнутьев. — Я не уверен в этом, Андрюша, — повторил он. — Может быть, нас держат или, лучше сказать, нас содержат только для того, чтобы создавать видимость некоей борьбы с преступностью, вроде бы озабоченности. Мы похожи на декоративных собак. Лежит такая собака на диване, ухоженная, причесанная, с бантиком на шее. Может гавкнуть на кого-нибудь, может нерасторопного гостя за пятку схватить, но не больно, играючи, чтобы напомнить о себе, чтобы о ней не забыли, когда кости со стола сгребать будут.
— Что же делать?
— Делать свое дело. Тихо, спокойно, изо дня в день, изо дня в день, изо дня в день. Иногда и комнатная собака может в горло вцепиться. Если, конечно, ее довести до такого состояния.
— Вцепимся? — спросил Андрей с улыбкой.
— Я уже вцепился. Уже не смогу разжать зубы, даже если мне этого и захочется. У меня их судорогой свело, — проговорил Пафнутьев, не разжимая зубов, будто их и в самом деле свело намертво.
Часть вторая
КУПИТЕ ДЕВОЧКУ!
Крутой мужик был Шанцев Борис Эдуардович, достаточно крутой. Ничто в жизни его не удивляло, не озадачивало, все ему было ясно раз и навсегда. Не потому что был глуп или слишком уж прост, нет-нет. И образование в свое время получил, что-то педагогическое, и по спорту прошелся, медали до сих пор болтались в его квартире на самых видных местах, и кубки стояли на книжном шкафу, посверкивая хромом, никелем, бронзой. Оставив спорт, Шанцев за несколько дет погрузнел, потяжелел, но сохранил в движениях и живость, и быстроту. Если возникала неприятность — Шанцев ее устранял, и знал твердо, что все средства для этого хороши. Если же появлялся человек, который мешал, значит, он должен исчезнуть с его пути. Нет человека — нет проблемы, как сказал однажды очень умный человек.
Поговорив с Пафнутьевым и весело положив трубку, Шанцев придвинул к себе папку, чтобы заняться текучкой, уже перевернул несколько страничек, как вдруг почувствовал, что не может отдаться делу легко и увлеченно. Что-то тяготило, что-то мешало радоваться жизни и упиваться работой.
Шанцев еще пошелестел бумагами — договоры, деловые предложения, какие-то рекламные листки… Но снова что-то его отвлекло. Он с удивлением прислушался к себе. Постарался вспомнить, что произошло в этот день, что выбило его из колеи и лишило привычной уверенности. Перебрал всех посетителей, которые за день побывали в его кабинете, перебрал телефонные звонки, доклады и наткнулся наконец на недавний разговор с Пафнутьевым. И что-то щелкнуло в нем, что-то вспыхнуло, еле слышный звоночек подсказал — здесь!
— Пафнутьев, — проговорил Шанцев вслух. — Что-то не нравишься ты мне, Пафнутьев… Не так ты со мной говорил, как-то вот не так…
Прошло еще какое-то время, и Шанцев понял, что Пафнутьев говорил с ним несерьезно, дурачился, вроде подыгрывал, а он, Шанцев, вертелся, как вошь на гребешке, потешая следователя. Да, он его отшил, отказался от встречи, но Пафнутьев не выглядел удрученным. Похоже, его даже устраивало течение разговора.
Шанцев уже достаточно много знал о Пафнутьеве, навел справки по своим каналам, сделал запросы. Все эти сведения вписывались в их разговор, не противоречили ему, а все-таки какую-то занозу он чувствовал. Угрозы? Нет, угроз не было. Просьбы? И здесь все чисто, Пафнутьев ни о чем не просил. От ремонта квартиры не отказался, но и не принял предложения. С женой, мол, надо посоветоваться. О чем? Нужен ли ремонт? Ремонт всегда нужен, а советоваться
