Зона отчуждения - Марина Серова
– Патруль! Быстрее! – заорал во весь голос Антон.
Мы с Соней со всех ног кинулись к пожарной лестнице. Она прогнила, но ничего не оставалось, как спускаться по ней. Идти напрямик нельзя. Патрульные уже оккупировали парадную лестницу многоэтажки. Раздался крик и несколько выстрелов.
Соня вскрикнула и отстала. Я потянула ее в кусты. Антона и след простыл. Мы лежали в грязной жиже песка и боялись пошевелиться.
«Он бросил нас при первой же возможности и убежал спасать свою шкуру!» – молниеносно пронеслось у меня в голове.
Через несколько минут ребята в форме буквально исчезли. Будто не было их вовсе. Я приказала Соне лежать, а сама отправилась на разведку. Начинало смеркаться. Здесь становилось смертельно опасно. Зашла опять в девятиэтажный дом, из которого мы сбежали. Там никого не было. Заметила небольшой подвал на первом этаже и заглянула. Запахло крысами и сыростью. Не рискнув дальше идти, я вернулась к Соне. Она сидела на лавочке около входной двери и плакала.
Через несколько минут прибыл ее герой. Антон появился так же быстро, как и исчез.
– Милах, как ты? – Он подлетел к Соне, но она отстранилась.
– Позволь поинтересоваться, в случае следующей опасности куда нам бежать? – съязвила я.
– Вы не поверите. Сами еле ноги унесли. Борзый даже пострадал. Лежит весь в кровище в машине.
Мы проследовали вместе с Антоном к машине. Я осмотрела ногу его приятеля. Пулевое ранение. Хорошо, повреждена только мякоть, кость не затронута. Пуля прошла навылет. Жить будет. Я обколола место ранения антибиотиком, наложила повязку, скормила бедолаге обезболивающее.
– А где вы были, Антон? Что-то я не слышала, чтобы те двое патрульных в кого-то стреляли?
– Это не патрульные. Здесь кроме них полно других крутых ребят с пушками, – заключил он и с вызовом посмотрел на меня.
Я неодобрительно покачала головой, но промолчала. Мы сели в минивэн и продолжили поездку. Но в спешном порядке. Борзому становилось хуже. Его била мелкая дрожь, поднялась температура. Может, стресс сказался, может, болевой шок. А возможно, антибиотик не слишком эффективный попался. Я же не врач, не знаю.
– Ему бы в больницу, – задумчиво проговорила я, взглянув на Антона.
– Здесь нет больниц. Ехать до ближайшей больше суток, и это если выберемся из Зоны. Вечер уже, а ночью там охрана куда бдительнее. Ничего с ним не случится. Некогда нам с ним возиться, – огрызнулся он. – Тут, в Зоне, в больничку соваться нам нельзя – все мы понимаем, что проникли сюда незаконно.
Я вздохнула, приняв его доводы, пересмотрела лекарства в аптечке и вколола еще дозу антибиотика. Парень затих, свернувшись в кресле клубочком и укутавшись в одеяло.
– Катастрофа произошла за неделю до одного из главных советских праздников, Дня трудящихся. Работники культуры готовились к его проведению, печатали и рисовали плакаты к демонстрации. Они так и остались стоять в углу «Энергетика». Инфраструктура в Припяти была на высоте, в советские годы о комфорте ученых реально заботились, потому работать на ЧАЭС и жить в Припяти считалось большой удачей, сюда съезжались лучшие «мозги» страны», – вещал Антон без пауз. – Кинотеатр «Прометей»… Сегодня место почти неузнаваемо. От фонтана не осталось и следа, все заросло деревьями. Вот посмотрите.
Антон продолжил показывать местность, будто ничего не произошло. Он относился к своим знакомым как к скотине. Ну или ребята и впрямь и не в таких передрягах бывали.
Знаменитый парк развлечений с его желтым колесом обозрения оказался не таким грандиозным, как Соня его себе представляла. Даже разочаровал, судя по ее виду: самих аттракционов там было очень мало, кроме колеса и автодрома, есть лишь карусель и качели. Парк совсем крошечный. «Чертово колесо» должны были открыть лишь 1 мая 1986 года, оно было подарком к празднику и так и не успело поработать.
– Аттракционы очень сильно «фонят», железо собирает всю радиацию, так что не советую задерживаться в парке. Особенно стоять возле автодрома. Оказывается, парк – вообще одно из самых «грязных» мест Припяти. Грязнее в центре только на площади перед ДК «Энергетик» и отелем «Полесье», – сообщил Антон.
Спустя еще минут пять мы притормозили у здания, когда-то бывшего школой. Антон предложил войти. Его раненый приятель, естественно, остался в машине. Вроде бы температура начала спадать, так что я решила, что пока волноваться преждевременно.
В заброшенной школе было очень грустно. Вроде я и видела ее десятки раз на фото, но за душу берет, как кто-то мелом на доске написал свое имя и класс на момент учебы.
Дети Припяти приняли трагедию особенно близко к сердцу, и некоторые из них связали свою уже взрослую жизнь с городом, снимая фильмы, проводя исследования и устраивая туры в Зону отчуждения. Третья школа находится в очень плохом состоянии, внутри сырость. А здание школы № 1 уже обрушилось.
Детские противогазы на полу столовой. Припять была городом молодым во всех отношениях. Средний возраст жителей составлял всего двадцать пять лет.
Наконец минивэн примчал нас к заброшенному речному вокзалу. Отсюда ходили скоростные катера-ракеты. В здании вокзала когда-то было кафе, говорят, неплохое. В полностью разграбленном здании сохранилась красивая, хитро сделанная мозаика. А в автомате с газировкой остался «тот самый» граненый стакан, из которого пили все советские люди, но никто не болел.
И наконец, местная больница. Любая заброшенная больница отпугивает, но Соня, кажется, все глубже погружалась в серьезнейший стресс. К тому же Антон исправно снабжал нас фактами.
– Медсанчасть номер сто двадцать шесть, единственная больница Припяти, приняла первых пострадавших в аварии: пожарные, тушившие возгорание Четвертого энергоблока, сразу после вызова отправились сюда. В больничном подвале они сбросили с себя всю одежду, так как она была заражена. Вся форма до сих пор находится там, и даже самые отчаянные, побывавшие в подвале, ужаснулись от увиденного и вряд ли пойдут второй раз. В воздухе летала пыль с «горячими» частицами, фон доходил до миллиона распадов в минуту.
Перед входом в приемный покой лежали новенькие, совсем не ношенные сапоги.
– Кто-то их выбросил, и этот кто-то явно был в том самом подвале? – с ужасом в голосе прошептала Соня.
Я только пожала плечами. Да, девочка, вот так и излечиваются приступы романтики.
– Несмотря ни на что, этот мертвый город умер не до конца, – не обратив внимания на испуг своей девушки, продолжал свой рассказ Антон. – Даже после аварии здесь по-прежнему кипела жизнь. Предприятия Припяти работали для сотрудников атомной станции. Здесь не жили, но приезжали. По сей день работает прачечная: станция очень долго функционировала, там трудились несколько тысяч человек после аварии. Их одежду нужно обеззараживать, и лучшего места не нашлось. Это сейчас на месте станции только лишь старое здание, отдаленно напоминавшее грандиозное ЧАЭС, а долгое время
