Расшатанные люди - Нана Рай
* * *
Солнце медленно опускается за горизонт и забирает с собой не только дневной свет, но и надежду на то, что жизнь вернется в прежнее русло. Мантра «Сегодня обычный день» не помогла. В обычный день Юлиана не стояла бы перед домом свекрови, нервно перетаптываясь с ноги на ногу.
«Я думаю, нам надо поговорить, дорогая».
Час назад Лидия Александровна начала разговор по телефону с этих слов, опустив приветствие. Ласковое «дорогая» вызвало у Юлианы приступ зубной боли, хотя месяц назад она была у стоматолога, который сказал, что с ней все в порядке.
И вот сейчас, стоя на гравийной парковке перед миниатюрным одноэтажным домом, Юлиана отчаянно пытается успокоить участившееся сердцебиение. Поговорить? С Лидией Александровной? Они прекрасно ладили, когда не виделись друг с другом. А то, что мать Ильи жила за городом, лишь усиливало их взаимопонимание. Что ж, видимо, их встреча была лишь вопросом времени.
Юлиана подходит к простой двери белого цвета, по пути заглянув в арочное окно, которое занимает почти весь главный фасад дома. Но оно занавешено плотным кружевным тюлем, и даже теплый свет, льющийся на ухоженный газон, не дает ни намека на то, что происходит внутри.
Входная дверь раскрывается прежде, чем Юлиана успевает нажать на звонок.
– Ты так задержалась, дорогая. Заходи уже, а то ночь скоро, – и Лидия Александровна улыбается красными губами, зажав в зубах мундштук с сигаретой.
Ее суховатую фигуру скрывает просторный пеньюар с белыми кружевами, а золотистые локоны завиты на бигуди и спрятаны под сеточкой. Когда Юлиана только познакомилась с Лидией Александровной, то сразу подумала, что она сбежала из голливудского фильма пятидесятых годов. Все еще феноменально грациозная, она могла очаровать кого угодно. Только не Юлиану и не ее отца.
«Высушенное яблоко» – так величал папа Лидию Александровну. А уж он разбирался в людях, проработав юристом всю жизнь.
– Я и забыла, как у вас уютно, – Юлиана натянуто улыбается и проходит в прихожую, где ее окутывают запахи сигаретного дыма и корицы.
– Ну, разумеется, у меня уютно, дорогая. Мы должны уметь скрашивать свою жизнь. Я всегда говорю Илье, что вам не хватает в интерьере домашних ноток. Все так официозно! Кроме кухни. Да, ретро-кухня – моя любовь. – Она проплывает в гостиную, откуда доносится треск патефона. Небольшая пауза, и дом заливает бархатный женский голос.
Лидия Александровна вообще любит все, что связано с ретро. Недаром Илья шутит, что она родом из водевиля.
Юлиана сует ноги в пушистые белые тапочки и осторожно заходит в гостиную. Пытаться расслабиться бессмысленно. Тело напряжено так, словно готовится скрутиться в морской узел.
– Ох, дорогая, Илья просил меня молчать, но я не могу. Это выше моих сил! – театрально вздыхает Лидия Александровна.
Она сливается с белым диваном, который словно только что доставили из элитного мебельного салона. Юлиана даже боится предположить, сколько сил свекровь тратит на то, чтобы сохранить его первозданную снежную белизну.
– О чем вы?
Юлиана садится в одно из кресел без подлокотников, украшенное винтажными золотыми лепестками. Да. Патефон, старинная музыка, узорчатые маленькие зеркала на стенах и черно-белые фотографии. Каждая деталь подобрана со вкусом и выверена настолько идеально, что того уюта, которым так хвастается хозяйка дома, нет и в помине. Дом напоминает декорации к фильму.
– О чем я? Детка, ну давай не будем устраивать тут угадайку. Я о Зое. Знаешь, с меня хватит того, что я два года не вмешивалась в ваши игры. Хотя в голове не укладывалось, как можно забыть собственного ребенка! Я просила Илью, чтобы вы родили еще… Да, это, безусловно, ужасная трагедия, но ведь надо жить дальше. Впереди еще столько черных полос, нельзя споткнуться на первой же и поставить на себе крест. А эта твоя амнезия…
– Стойте! – испуганно выкрикивает Юлиана.
Поток слов, который вдруг вырвался из Лидии Александровны, оглушает. Лишает дыхания. Юлиана не способна переварить столько за один раз и лишь отчаянно вжимается в спинку кресла, не отводя от свекрови затравленного взгляда. Та задумчиво качает зажатый между пальцами мундштук и кладет его в стеклянную пепельницу.
– Принесу травяного чая, – заключает она и оставляет Юлиану в одиночестве.
Короткая передышка необходима, чтобы не закричать и удержать себя в руках. Подумать только, она ведь даже не собиралась встречаться с Лидией Александровной, хотя это еще один человек, способный подтвердить или опровергнуть ее амнезию. И вот, пожалуйста…
Взгляд Юлианы спотыкается о белый стеллаж, на котором нарочито хаотично расставлены книги. Она срывается с кресла и бросается к нему в отчаянной попытке убедиться, что на фотографии в траурной рамке запечатлена ее дочь. Чудесная светловолосая девочка с голубыми глазами.
– О господи…
– Да-да, дорогая, я тоже потеряла родного человечка.
Лидия Александровна возвращается с серебряным подносом, на котором дымится чай в двух миниатюрных чашках из голубого фарфора.
Юлиана через силу отрывается от фотографии, впервые испытывая душевую боль при мысли о дочери. Словно от пореза бумагой.
– Зачем вы мне это говорите? – шепчет она и снова садится напротив Лидии.
– Чтобы ты перестала мучать моего сына. Мальчику гораздо больнее, чем тебе, ведь он все помнит. А ты прешь напролом, наплевав на чувства мужа. – Лидия Александровна щурится, но в уголках глаз все равно блестят слезы.
– Но как я могу жить дальше… Ведь я ничего не помню.
– Ты еще в полицию сходи за доказательствами и окончательно опозорь нашу семью! – вдруг взрывается Лидия и бьет маленьким кулаком по кофейному столику. Чашки со звоном подпрыгивают на подносе, расплескивая содержимое. – Тебе мало всей этой истории с твоим центром?! Давай, засветись как женщина, которая позабыла смерть родной дочери! – Ее голос полнится ядом, и Юлиана вжимается в кресло, чувствуя, что она здесь в роли мышки перед питоном.
– Я даже не думала об этом, – оправдывается она.
– Пока что. Уверена, завтра утром ты была бы уже в участке. В принципе, мне все равно. Делай, что хочешь. Но тогда уходи от моего сына. Я хочу, чтобы у него была нормальная, вменяемая жена, которая родит ему еще одного малыша и залечит его раны. Он столько лет играл счастливого мужа, скрывая от тебя свою боль. И все потому, что он безумно тебя любит. – Лидия Александровна отпивает из своей чашки, переводя дыхание. – Ох, я не смогу убедить его бросить тебя, но если ты уйдешь, это другой вопрос…
От неожиданного предложения свекрови Юлиана делает большой глоток обжигающего ромашкового чая и со слезами на глазах проглатывает его.
– Так вот чего вы добиваетесь? Развода?
– Дорогая, ты вроде умница, но
