Лучшие истории о невероятных преступлениях - Эллери Куин
Она была стройной девушкой, изящной и изысканной, как дрезденский фарфор. Несмотря на свой довольно высокий рост, Ида не казалась крупной. У нее были очень светлая кожа и светлые волосы, оттеняемые маленькой черной шляпкой с короткой вуалью; голубые глаза и располагающая улыбка. Ида была в норковой шубе, которую Пейдж, неделю назад охотившийся за меховыми воришками Вест-Индской Док-роуд, оценил бы в полторы тысячи гиней.
Эта мысль его расстроила. Впервые ему пришло в голову, что после смерти старого судьи Ида Мортлейк стала очень богатой женщиной.
– Полковник Маркуис. – воскликнула она, покраснев. – Я думала…
Стоявший позади нее человек откашлялся, прервав ее речь.
Пейдж никогда не видел сэра Эндрю Трэверса без парика и мантии адвоката, но в частной жизни у него оказалась та же манерность, что и в зале суда. Вероятно, она стала частью его личности. У сэра Эндрю была широкая голова, массивная грудь, выбритый до синевы подбородок и непроницаемый взгляд. Жесткие черные волосы были такими густыми, что могли бы быть и длиннее, но их подстригли чуть выше ушей.
Сэр Эндрю был суров и в то же время приветлив. Через его темное пальто проглядывал серый галстук, а цилиндр и перчатки придавали ему официальный вид. Его сочный, глубокий голос наполнил, казалось, всю комнату.
– При столь шокирующем событии, полковник Маркуис, – произнес он, – вы легко поймете чувства мисс Мортлейк. Как друг бедного Мортлейка я попросил позволения сопровождать ее сюда…
Пейдж поспешно поднялся, вытянувшись, около стены.
Маркуис указал на кресла. Ида узнала Пейджа и улыбнулась.
Когда сэр Эндрю Трэверс опустился в кресло, Пейдж, казалось, воочию увидел, как слуга чистит его щеткой, чтобы придать этот лоск. Сэр Эндрю принял свой самый выигрышный вид.
– Откровенно говоря, полковник Маркуис, мы здесь, чтобы запросить информацию…
– Нет, – покачала головой Ида. Она снова покраснела, и глаза ее заблестели. – Это не так. Но я хочу сказать, что не верю, будто Гэбриэл Уайт убил отца.
Трэверс выглядел слегка раздраженным, а полковник Маркуис – вполне нейтральным. Он обратился к Трэверсу:
– Вам известны подробности?
– К сожалению, лишь те, что прочитал здесь, – ответил Трэверс, протянув руку и коснувшись газеты. – Как вы понимаете, я нахожусь в деликатном положении. Я адвокат-барристер, а не солиситор[11]. В данный момент я здесь только как друг мисс Мортлейк. Если откровенно, есть ли какие-то сомнения в вине этого несчастного молодого человека?
Помощник комиссара помолчал.
– Единственное, что есть, – после паузы произнес он, – это необоснованное сомнение. И потому не могла бы мисс Мортлейк ответить на несколько вопросов?
– Конечно, – кивнула она. – Для этого я сюда и пришла, хотя Эндрю мне не советовал. Говорю вам, я знаю, что Гэбриэл Уайт не мог этого совершить.
– Простите за вопрос, а он вам интересен?
Лицо Иды порозовело, и она пылко воскликнула:
– Нет! Признаться, нет – не в том смысле, какой вы подразумеваете. Он мне скорее не нравится, хотя был очень мил со мной.
– Но вы знали, что его приговорили к порке и тюремному заключению по делу о грабеже с применением насилия?
– Да. Я обо всем этом знала. Он сам мне сказал. Он был, конечно же, невиновен. Видите ли, это не в характере Гэбриэла – он идеалист, и подобное противоположно всем его идеям. Гэбриэл ненавидит войну и насилие во всех его видах. Он член разнообразных обществ, выступающих против войны, насилия и смертной казни. Есть одно политическое общество, называемое «Утописты», – Гэбриэл убежден, что это политическая наука будущего, – и он один из его лидеров. Вы помните, когда его судили, прокурор спросил, что делал добропорядочный гражданин в таком неблагополучном районе, как Поплар, в ночь ограбления бедной старухи? Гэбриэл отказался отвечать. И они сделали из этого свои выводы. – Ида говорила горячо и быстро. – Но вообще-то он собирался на встречу «утопистов». Большинство их членов очень бедны, и многие из них иностранцы. Гэбриэл сказал, что, ответь он, присяжные просто посчитали бы их кучкой анархистов. И это бы еще больше настроило их против него.
– Ясно, – после небольшого молчания произнес полковник Маркуис. – Как долго вы его знаете, мисс Мортлейк?
– Почти три года. В смысле, я познакомилась с ним за год до его… до того, как Гэбриэла посадили в тюрьму.
– Что вам о нем известно?
– Он художник.
– Есть кое-что, – продолжил полковник Маркуис, – что не вполне согласуется с вашими словами. Вы готовы поклясться, мисс Мортлейк, что Уайт не мог убить вашего отца? И все же, если я правильно понимаю, это вы позвонили вчера днем, в четыре тридцать, и умоляли защитить вашего отца, потому что Уайт угрожал убить его. Это правда?
– Да, я так и сказала, – ответила она с простодушным видом, – но, разумеется, не думала, что он действительно это сделает. Я была в панике, в ужасной панике. Чем дольше я об этом размышляла, тем хуже мне все представлялось… Вчера днем я встретила Гэбриэла – примерно между тремя тридцатью и четырьмя часами. Если вы помните, около четырех или немного раньше начался дождь. Я находилась неподалеку от Норт-Энд-роуд, когда увидела Гэбриэла. Он шел, опустив голову, мрачный, как туча. Сначала Гэбриэл не хотел со мной говорить. Но я остановилась недалеко от кафетерия «Лайонс», и Гэбриэл сказал в своей резкой манере: «Давай зайдем и выпьем чаю». Мы так и сделали. Сначала он почти не разговаривал, но в конце концов разразился бранью в адрес моего отца. Заявил, что собирается убить его…
– И вы не были этим потрясены?
– Гэбриэл часто говорил нечто подобное, – ответила Ида, взмахнув рукой в перчатке. – Но мне не хотелось скандала на публике. Я сказала: «Ну, если ты собираешься продолжать в том же духе, пожалуй, мне лучше уйти». Я ушла, а он остался сидеть, положив локти на стол. К тому времени начался дождь и засверкали молнии, а я боюсь грозы. Поэтому я поехала домой, взяв книгу из библиотеки.
– А дальше?
– Я предупредила Робинсона, привратника, никого не впускать, вообще никого, даже через черный ход. Вокруг поместья – высокая стена. Кстати, я до сих пор не понимаю, как Гэбриэл пробрался внутрь. Так вот, я подошла к дому. В доме никого не было, и еще эта гроза – все это вызвало у меня панику, и паника росла. В общем, я схватила телефон и… – Ида откинулась на спинку стула, тяжело дыша. – Я просто потеряла голову, вот и все.
– Ваш отец знал Уайта ранее, мисс Мортлейк? – спросил Маркуис.
Этот вопрос ее встревожил.
– Да, я почти уверена, что да. По крайней
