Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская
– У меня сеть клиник «Парацельс». Три клиники, если быть точной. Оборудование импортное. Самое современное, бешеных денег стоило. У нас даже лапароскоп имеется.
– А что это?
– Такой аппарат, который позволяет проводить операции на внутренних органах без разрезов. Там такая трубка…
– Да бог с ней, с трубкой, меня другое интересует: откуда вы столько деньжищ взяли, чтобы сразу три клиники оснастить.
Лидия вздохнула:
– Вы даже не представляете, через что пришлось пройти. Столько унижений, мук, потерь и разочарований. Это было двадцать лет назад. Я только-только окончила медицинский вуз, пришла в интернатуру, которую сейчас отменили. Моим руководителем в институте был известный профессор Фридман, и в больницу я пришла в отделение, которое он возглавлял. Идея создать свою сеть клиник возникла у него не сразу, сначала он открыл свой консультационный кабинет. Взял меня туда помощницей… Мы начали зарабатывать, и тогда появилась идея расшириться. А деньги требовались большие, тем более что у Фридмана была очень противная жена, ей все не хватало. И еще она безумно ревновала – беспочвенно, разумеется… Мучались мы, мучались, но потом появились спонсоры, которые дали некоторую сумму.
– Инвесторы, – уточнил Гончаров.
– Ну да. Только все равно этого было мало. Но однажды с нами связался представитель одного частного инвестора. Фридман встретился с ним, я тоже присутствовала. Мы приехали с кипой документов. Представитель инвестора внимательно изучил их, не забывая посматривать на меня. А потом сказал, что он не представитель, а именно тот самый инвестор, имя которого было у всех на устах. Мы растерялись, но Лев Борисович нас успокоил, сказав, что он даст даже больше…
– Лев Борисович, – не поверил в такое совпадение Гончаров, – уж не Карпоносенко ли?
– Именно, – обрадовалась Лидия, – очень обаятельный молодой человек… То есть тогда он был молодым – лет сорок, но выглядел он очень элегантно: такой интеллигентный, красный шелковый галстук…
– Много он вам дал?
– Очень… Не могу говорить, потому что это коммерческая тайна. Но отдавать пришлось с большим трудом. А цены за наши услуги задирать нельзя, потому что этим могут воспользоваться конкуренты, а потому пришлось демпинговать и при этом повышать качество обслуживания клиентов…
– Я чувствую, что у нас большой и очень интересный разговор намечается, – шепнул Игорь и склонился к подставленному ушку Лидии.
– Я тоже это чувствую, – выдохнула она.
– Почему рюмки пустые?! – строго провозгласил тесть Жаворонкова. – Отставить разговоры и всем выходить строиться.
Лидия отстранилась, потянулась за бутылкой темного коньяка, изобразила полными губами улыбку Джоконды, наполнила свою рюмку до половины и до краев ту, что стояла перед Гончаровым.
Тесть обвел всех суровым взглядом и произнес:
– Есть такой анекдот… Вы уж извините, но он армейский. Пригласили как-то профессора-филолога на юбилей генерала. Генерал поднял бокал и произнес: «В молодости был у меня в роте один…» «Стоп! – возмутился профессор. – Не в роте, а во рту!»
– Прекрати, наконец! – не выдержала теща Жаворонкова и махнула рукой остальным. – Давайте выпьем за умных мужиков.
Жена Жаворонкова посмотрела на Алексея Ивановича, вздохнула и сказала:
– За тебя, Леша!
Лидия заглянула в глаза Гончарова и шепнула:
– За вас!
И выпила залпом. Игорю ничего не оставалось, как сделать то же самое. Коньяк обжег горло, но соседка поднесла к его рту вилочку с кусочком буженины.
– Закусите.
Гончаров начал закусывать, а Лидия вдруг предложила:
– Давайте только с вами на брудершафт. А то как-то неудобно даже. Сидим уж столько времени бок о бок, а на брудершафт так и не выпили.
И тут же снова наполнила рюмки коньком.
– Что-то ты зачастила, Лидочка, – попыталась остановить ее жена Жаворонкова.
Но Лида объяснила всем, что они собираются выпить на брудершафт, и скомандовала:
– Ну, поехали!
Осушили рюмки по полному обычаю, скрестив руки, а потом трижды расцеловавшись. Присутствующие аплодировали, особенно громко бил в ладоши развеселившийся Алексей Иванович Жаворонков.
– Итак, продолжим разговор о вашем… прости, о твоем бизнесе, – предложил Игорь, – мы остановились.
– О бизнесе лучше в другой раз, – остановила его Лида, – а лучше прямо сейчас в другом месте.
– А где это? – не понял подполковник.
– Здесь совсем рядом, за стенкой – я же в соседней квартире проживаю.
Она резко поднялась и протянула руку Игорю, предлагая подняться и ему.
– Если вы танцевать хотите, то я сейчас музыку поставлю, – сказала жена Жаворонкова.
– Не надо, – остановила ее соседка, – у нас тут разговор один намечается, и, чтобы никому не мешать, мы ко мне сходим.
Глаза полковника Жаворонкова округлись, а тесть понимающе кивнул. А когда Гончаров с Лилей уже прошли мимо, тесть поднял вверх два сжатых кулака с поднятыми большими пальцами, а потом резко опустил руки.
И тут же прозвучала затрещина, но Игорь этого не видел.
Глава шестая
Мебель в квартире Лиды оказалась дорогая – может быть, не такая дорогущая, как у Курочкиных, но тоже впечатляла. Диваны и кресла были обтянуты рыжей кожей, а шторы на окнах светились от золотых нитей.
Гончаров расположился в кресле возле журнального столика, рядом стояла второе такое же. Хозяйка предупредила, что переоденется во что-нибудь домашнее, и, когда она вышла, Игорь отодвинул свое кресло чуть дальше – пусть на полметра, но все-таки.
Скоро вернулась Лидия, держа в руках поднос с бутылкой коньяка, пузатыми бокальчика, банкой черной икры, тарелочкой с оливками и блюдом с виноградом и абрикосами. Розовое платье хозяйка сменила на коротенький шелковый халатик с кружевами на рукавах. Ноги у нее были стройные.
– У меня есть хороший сорокалетний виски, если желаешь, но я, как врач, советую не смешивать. Этот напиток не хуже. Это «Хеннесси Паради» – лучший коньяк, который можно у нас купить. Я держала его для особо торжественных случаев.
– Большая бутылка, – оценил подполковник, – литра на полтора.
Он откупорил коньяк, разлил по бокальчикам. Они выпили, Лидия поднесла ко рту подполковника ложечку черной икры, но он ее отстранил:
– Я лучше фруктами закушу. Я икру не ем вовсе, потому как каждая такая ложечка – это сотни неродившихся осетров. То есть каждая икринка могла стать огромной умной рыбиной. А они действительно умные. Я был в осетровом хозяйстве и видел, как работники кормили их с рук. Я тоже попытался, но ни один осетр ко мне не подплыл, потому что я был для них незнакомцем, а значит, опасным человеком.
– Но мы-то с вами знакомые. И надеюсь, что станем более близкими людьми.
– Возможно, – согласился Гончаров, – в жизни случается всякое. Итак, мы с вами… простите, с тобой остановились
