Кофе и полынь - Софья Валерьевна Ролдугина

— Маркиз Рокпорт тоже трудится на благо Аксонии.

— И он, поверьте, первым предложил бы сделку. Уже на своих условиях, — отмахнулся Эллис. — Впрочем, дело ваше. Но вообще-то шансы докопаться до истины — найти убийцу и предположительно украденные документы — не так уж малы! Хотя свидетельство призрака, признаюсь, больше запутало дело, чем прояснило, — нехотя добавил он.

Отвлечься от мыслей о сделке с мертвецом, имеющим в своём распоряжении целый сонм мистических союзников — вассалов и предков, было не так уж легко, и я сделала над собой усилие, чтобы сосредоточиться на словах Эллиса.

— Неужели? И почему же запутало?

— Я подозревал дворецкого, Гибсона, — признался детектив. И откинулся на спинку стула: — А призрак спутал мне все карты… Девица? Да ещё и алманка? Впрочем, он же не говорил, что девица — именно злодейка. Как там сказал граф? «Снова она», «я виноват», «если бы я заметил» — не очень-то похоже на описание убийцы, скорее, на воспоминание о жертве. Но служанок из клуба я всё-таки проверю, а ещё попробую узнать, не приходила ли в тот день некая особа, которую раньше в клубе не видели. Ведь если б это была одна из жён, которые заглядывают туда каждую неделю, граф вряд ли бы так удивился.

Я склонила голову к плечу:

— Думаете, это могла быть гостья? Кто-то, кто воспользовался удобным знакомством, чтобы проникнуть в клуб, как я?

— Возможно. Хотя алманок и алманцев, даже давно обосновавшихся в Аксонии, сейчас мало куда приглашают. Тем более речь идёт о клубе, где собираются члены парламента, — и Эллис задумчиво постучал пальцем по столешнице. — Давайте-ка подытожим, что мы уже знаем наверняка. Граф покинул загородную резиденцию в спешке. Прибыв в Бромли, он отправился сразу в клуб, не заглядывая в свой столичный особняк, и там был убит — спустя час или около того. Прямо перед роковым выстрелом он попытался связаться с «осами». Весьма вероятно, что его пытались шантажировать или завербовать. Замешана некая женщина, точнее, «девица-алманка», и её он прежде уже встречал при неблагоприятных обстоятельствах. Но голос, который окликнул графа за мгновение до убийства, явно принадлежал мужчине… Ах, да, о сути своей внезапной поездки граф не сообщил даже супруге. Интересно, что за девица. Может, любовница? — и он глянул на меня искоса.

— Вы сами ведь утверждали, что граф — исключительной честности человек, — немного упрекнула я Эллиса. Не то чтобы из-за старого суеверия, что мёртвых плохо не говорят, просто мне показалось, что детектив меня подначивает, проверяет на прочность… верней, на чопорность. — Не сходится.

— Как раз сходится! — с уверенностью ответил он. — Это бесчестные люди тотчас же забывают о своих прегрешениях и тотчас же забывают лицо соблазнённой девицы, а праведники подолгу помнят даже о том, кому наступили на ногу в толпе. Но это лишь домыслы, вы правы. Обойдёмся без них. Сейчас уже становится понятно, что произошло, осталось понять кто убийца и что им двигало… И документы. Но насчёт них есть у меня одна мысль, — добавил он многозначительно — и отказался пояснять, что имеет в виду.

Я, впрочем, и не настаивала.

Уже уходя, Эллис остановился на пороге и нахмурился:

— Ах, да. Чуть не забыл. Роджер Шелли — если вы помните такого — узнал о нашей с Мэдди помолвке и направил мне письмо, в котором поинтересовался, получит ли он приглашение на свадьбу.

Разумеется, я помнила имя человека, претендовавшего на то, чтоб называться Эллису братом… и не забыла трагические обстоятельства, при которых эти двое виделись в последний раз.

— Неожиданно, — вздохнула я. — И что думаете ответить?

Эллис взлохматил себе волосы — и нахлобучил кепи так, что оно почти закрыло лицо.

— Я не пришёл на похороны женщины, которая, возможно, была моей матерью, — глухо ответил он. — И давно решил для себя, что прошлое остаётся в прошлом. Моя семья — это те, кто заботился обо мне в приюте, и те, кто был рядом в трудные времена.

— Вы не хотите видеть мистера Шелли братом, — кивнула я сочувственно. И осторожно спросила: — А что насчёт друга? Вам не привыкать к друзьям с чудачествами. Мистер Шелли, конечно, престранный, и не всегда можно понять, шутит он или нет, но ему не откажешь в некотором шарме.

Признаться, я опасалась, что Эллис ответит так же жёстко, как и прежде: «Пусть с собственной головой сначала подружится, а потом уже со мной». Или даже ещё хуже! Однако он просто махнул рукой на прощание — и вышел.

Похоже, что Эллис сам пока ещё ничего не решил… или, быть может, не желал окончательно рвать с Роджером?

…с человеком, который, возможно, был его братом.

Домой я приехала со смешанными чувствами.

Сейчас, когда силы вернулись ко мне, а яркие впечатления от встречи с Валхом померкли, потускнели, то всё произошедшее казалось уже просто сном, включая внезапную болезнь и целый день, проведённый в постели. Не делать ничего и просто ждать — вестей от Лайзо, результатов расследования и Небеса знают, чего ещё! — было невыносимо. К ужину я едва не опоздала, разбирая почту, которую вообще-то собиралась по обыкновению оставить на утро… Но, несмотря на все усилия, отвлечься и успокоиться не получилось.

Снова и снова мои мысли возвращались к одному и тому же.

А что, если и впрямь заключить сделку с графом Ллойдом? Там, за чертой, отделяющей мёртвых от живых, он обладал некой властью — на его зов явились десятки, если не сотни духов тех, кто, как и он сам, клялись служить Аксонии, служить Короне.

Мог ли он помочь мне?

Наверное, да.

С другой стороны, Валх кружил где-то поблизости, как стервятник, ожидая, когда я совершу ошибку, проявлю слабость. Он подстраивал ловушки, наблюдал, выжидал…

Разумно ли отправляться во сне за пределы особняка, защищённого добрым колдовством? Разумно ли подвергать себя опасности снова, едва избежав её — чудом, по случайности?

Определённо нет.

Значит, следует дождаться удобной возможности, проникнуть в клуб наяву и там, избавившись от сопровождающих, поговорить с призраком?

— Нужно запретить вам встречаться с детективом, если он так скверно влияет на ваше настроение, — проворчал Клэр, когда ужин уже подходил к концу, и нам принесли с кухни горячий шоколад с корицей, сливками и ванилью — скорее десерт, нежели напиток. Дети уже давно справились с шоколадом и поднялись в спальни, чтобы приготовиться ко сну; мы с дядей задержались за столом. Я — потому что