Море играет со смертью - Влада Ольховская
В реальности каштановая аллея была совсем короткой. Во сне она тянулась бесконечно, и Полина смеялась, и солнечные лучи пробивались сквозь густую листву и оседали на волосах девушки рыжими пятнами…
Вот потому настроение у Бориса было хуже некуда с самого утра. К чему эти сны, зачем? Да еще такие, что счастье в какой-то момент ощущается реальным. Кому это нужно? Он серьезный человек, у него трое детей!.. Он в срочном порядке находил в памяти все эти солидные, важные аргументы и засыпал ими оставленное сном счастье, как пожар засыпают песком. Кажется, помогло. Но настроение лучше не стало.
Ну а дальше у него и вовсе появились причины держаться за это плохое настроение – он узнал о мертвых телах, которые шторм вымыл на берег. Трупов оказалось семь, все с «Соная» – прогулочного катера, который тем утром ушел в море. Шесть туристов, один член экипажа. Мало, конечно, на борту было гораздо больше народа. Но тут важен сам факт…
«Сонай» ведь до последнего оставался среди добрых надежд. Да, с катером не было связи несколько дней. Но это не означало гибель: могло быть повреждено оборудование, мог исчезнуть сигнал. Многие предпочитали верить, что катер просто потерялся в море, дрейфует где-то там, ждет спасения. Или что он добрался до дальнего порта и из-за общей неразберихи, созданной штормом, никак не может связаться с отелем. «Сонай» был относительно большим и новым судном, у него сохранялись все шансы выжить.
И вот появились эти мертвецы. Возможно, их попросту вымыло за борт, так что надежда на возвращение катера оставалась, но уже не такая сильная, как раньше. Она теперь едва теплилась…
Борис, проходя мимо пляжа, видел, что с родственниками погибших работает Полина. Она была не такой, как в его сне, – и при этом такой же. Странное сочетание, злившее его еще больше. Злость требовала выхода, и он предпочел обратить ее в энергию, столь необходимую при разборе завалов.
Но и тут не все было гладко. Упавшие стены и перекрытия сдвигались с трудом, бетон крошился, дерево рассыпалось. Борису казалось, что рухнувший отель издевается над ним, и спасателю понадобилась вся сила воли, чтобы скрыть это чувство от окружающих.
Из-за того, что сегодня решительно все шло не так, работа продвигалась мучительно медленно. Миновала половина дня – а им удалось извлечь из руин только два трупа. Злость начинала брать верх, Борис понял, что это не дело, и объявил перерыв чуть раньше, чем планировал. Людям сейчас нужно было отдохнуть, отдышаться, очиститься от вездесущей сероватой пыли, а ему – прийти в себя.
Делать это он предпочитал в одиночестве, но на сей раз одиночество бесцеремонно украли. Стоило Борису отойти в сторону с бутылкой воды, как на лавку рядом с ним всем своим грандиозным весом плюхнулся Александр Зотов. Лавка жалобно заскрипела, прогнулась, но выдержала.
– Борис Эдуардович, добрый день, – кивнул ему Зотов. – Как у вас там? Что-нибудь нужно?
– Желательно, чтобы не было логистических проблем, как сегодня. Цирк на ровном месте.
Борис не стал продолжать, в этом не было необходимости. Судя по мрачному взгляду Зотова, руководитель и так знал, что произошло.
Тела погибших не хранились на территории отеля – из-за отсутствия подходящих условий. Их на специальных машинах отправляли в ближайший город, уже там проводились и вскрытия, и все процедуры, необходимые для пересылки трупа в другую страну. Процесс был налажен неплохо, машины дежурили в «Пайн Дрим» постоянно и быстро уезжали.
Но сегодня быстро не получилось. У ворот устроили стихийный митинг местные женщины. Их было немного, но они оказались на удивление шумными и буйными. Борис понятия не имел, что им нужно, да и не интересовался. Его заботила лишь судьба мертвых тел, которые могли пострадать из-за этой напрасной суеты.
Полиция подоспела вовремя, женщин разогнали, задержка получилась незначительная – всего на полчаса. Но это не должно было становиться традицией, потому что вести о новых извлеченных из-под завалов телах быстро разлетались, к машинам стягивались родственники, жаждущие узнать, не их ли близких наконец освободили для вечного покоя.
– Я сделаю все, чтобы это не повторилось, – заверил его Зотов.
– Да уж надеюсь… Чего они вообще хотели?
– А чего могут от нас хотеть местные? Эта их, с позволения сказать, стачка была спровоцирована двумя основными причинами.
– Какими же?
– Жаждой наживы и суевериями. Человеческая глупость не отступает даже перед лицом трагедии. Пожалуйста, не думайте об этом.
Борис сомневался, что там все было настолько просто – он видел ярость и отчаяние, с которыми женщины бросались на металлическую ограду, прорываясь внутрь. Но он не хотел тратить время и силы, чтобы разбираться с этим, ему своих забот хватало.
– Мне нужно идти, – сказал он.
– Подождите, прошу. Так значит, с разбором завалов все нормально? Новое оборудование не нужно?
– Там больше ручная работа идет, оборудование пока не нужно.
– Я тут нашел план здания, возможно, пригодится.
Зотов протянул ему сложенный пополам лист белой бумаги, слишком новый, чтобы быть оригиналом чертежей. Но брать документ Борис в любом случае не собирался, он кивнул на руины, просматривавшиеся за усыпанной строительным мусором лужайкой.
– Там план уже не принципиален, это хорошо утрамбованная груда мусора.
– Я тут подумал: возможно, удастся скорректировать раскопки, ориентируясь на план? – многозначительно поинтересовался Зотов, заглянув в глаза собеседнику.
Вот они и дошли до самого главного. Борис был удивлен, но не сильно, он с самого начала сомневался, что представитель компании подошел к нему лишь для приятной беседы.
– Забудьте, – сухо отозвался Борис. – Мы будем действовать так, как безопасней для людей и лучше для сохранности тел, насколько это вообще возможно. А то, что у вас где-то там сейф завалялся, меня не волнует.
Зотов наконец смутился:
– Дело не в этом, что вы!.. Да я бы никогда!..
– Мне не важно, в чем дело. Сейчас я вижу единственно возможный путь работы. Поэтому все свои пожелания можете записать на бумажку, сжечь, а пепел выпить с шампанским на Новый год.
Борис поднялся с лавки и ушел, не дожидаясь ответа Зотова. Паршивое настроение закрепилось на весь день.
*
