Дом с семью головами - Тони Бранто
Отлично! Вот это будет настоящий фейерверк!..
6
Ровно без четверти два Джеффри Томпсон подскочил в своей кровати. И тотчас выругался.
Проклятая середина ночи!
Сколько ни пытался, он так и не смог разгадать, почему мамин голос будил его так нерационально. Поднимай она его хотя бы на три часа позже – и будильника не надо.
Впрочем, сонливости он не испытывал. Ему удалось поспать почти час – разговор с норвежцем его и впрямь изнурил.
Его рука потянулась к тумбочке за стаканом воды, как вдруг прогремел взрыв. Он вскочил на ноги и подбежал к окну. Что-то рвануло снаружи, где-то с другой стороны.
Заминированный дом, где они ночевали… Сослуживец, добрый, светлый парень, пошёл за водой… Нашлась только его каска…
Он накинул пальто поверх пижамы, вышел в коридор. Из соседней комнаты высунулась голова Карлсена.
– Что там?
Внизу раздались голоса, топот. Началась беготня.
Томпсон шустро спустился.
Входная дверь была отворена настежь, на крыльце стояла Барбара.
– Что произошло? – спросил мужчина.
Барбара, не шевелясь, пробормотала, выпустив облако пара:
– Взорвалась машина.
– Чья?
– Пока непонятно.
Мимо них пронеслась Сара с ведром воды.
– Давайте я!.. – спохватился Томпсон, но Сара не услышала.
У гаража полыхал старый «Ситроен». Доктор с Патриком забрасывали его снегом. Сара выплеснула воду туда, где минутой ранее было лобовое стекло. Томпсон выбежал к ним и стал помогать.
– Как это произошло?
Майкл Джейкобс отправлял в пламя охапки снега, будто спасал из огня своё чадо, то и дело тыча пальцем в норовившие упасть очки.
– Не имею понятия!
На нём было пальто и, судя по голым ногам, больше ничего. Томпсон, загребая снег руками, подумал, что ему, вероятно, была отдана единственная докторская пижама.
Сара принялась зачерпывать снег ведром.
– Сэр! Здесь две наших канистры! – крикнул Патрик.
Доктор Джейкобс обежал полыхавшую груду металла.
– Пустые, – растерянно сказал он. – У нас есть ещё?
– Это были последние, он всё вылил!
– Кто – он?
– Тот, кто ходил здесь! Я говорил! Помните?
Майкл Джейкобс, хмурясь, подался вперёд. Лицо его приняло жёсткое выражение.
– Посмотри на меня. Ты пил отвар?
– Сэр, ни капельки! – вскинулся Патрик.
– Хорошо, хорошо. Не останавливайся, туши!
Подскочил Томпсон.
– Ты видел, кто это сделал?
– Не видел – только слышал! Он весь вечер здесь околачивался, – воскликнул Патрик, часто дыша.
С крыльца прямо в снег, миновав грозную фигуру Барбары, бабочкой порхнула Урсула. На ней был ансамбль из купального костюма и шапочки ярко-красных тонов, к рукам по всей длине крепились «крылья», как у летучей мыши, вырезанные из белой полупрозрачной клеёнки.
Барбара похлопала по карманам халата. Она оставила шприц в рабочей одежде! И тут же поспешила за ним в комнату.
Урсула скакала в эйфории, как глупое насекомое, летала ошалелым мотыльком вокруг пламени, пока четверо без устатку тушили его с разных сторон.
До них доносилась её странная песнь, языка и слов которой никто не понимал.
Урсула пела, выделывая прыжки с поворотами, падая в снег и вновь взлетая.
Один раз она приземлилась совсем близко от полыхавшего железа, клеёнка крыльев моментально начала плавиться, и Урсула закричала:
– Я горю! Спасайте, спасайте меня!
– Хватай её!
По докторской команде Патрик кинулся ловить праздничную купальщицу, а та, хохоча, ринулась сквозь пургу в сторону от огня, от света. Патрика быстро настигла одышка. Он потерял Урсулу во тьме и упал на колени. Где-то впереди раздался вскрик, потом тяжёлые шаги, и голос его матери совсем рядом произнёс:
– Хватай ноги.
Он с отвращением нащупал в сугробе босые ступни, затем щиколотки, схватил их и поднялся.
У дома Барбара, ничего не говоря, взвалила тело Урсулы на своё плечо, взошла на крыльцо и обернулась.
– Чего стоишь? Машина твоя?
Патрик поспешил к ещё живому огню, хотя от машины мало что оставалось.
Войдя, Барбара тут же сбросила с себя Урсулу и, как чемодан, шлёпнула её на кушетку, сложила «крылья», села рядом и откашлялась.
И тихо произнесла:
– Как я устала от этих психов.
7
– Полагаете, это сделал кто-то из пациентов?
Женщина дёрнулась.
В проёме двери гостиной во мраке стояла фигура.
Барбара виновато покачала головой:
– Я не знала, что тут кто-то есть.
И поправилась:
– Я не то имела в виду. Я хотела сказать, что просто не поняла, что это такое было…
– Чардаш, – сухо бросил Адам Карлсен.
Миссис Холлис взглянула в недоумении на едва видневшийся силуэт.
– Чардаш – традиционный венгерский танец, – пояснил Карлсен. – Исполняется мужчинами и женщинами. Начинается лирично по кругу, затем темп меняется, становится ритмичным, экспрессивным.
Выражение лица Барбары, пока она слушала, было тупым.
Её дыхание пришло в норму, она поёрзала и сказала:
– Я не знаю, о чём вы толкуете.
Адам Карлсен мрачно кивнул.
– Когда ты официально псих, тебе многое сходит с рук, правда?
Барбара откашлялась.
– Не понимаю, о чём вы.
– Я сам пока не разобрался. Но чувствую, что это удобно, – сказал Карлсен.
– Не поняла. Вы знаете, кто поджёг машину? – спросила Барбара.
Юноша вспыхнул румянцем. Для него прозвучал сигнал – он отставал на два шага в своём расследовании. Однако тьма, скрывавшая позор (он стыдился своих красных щёк только в особых случаях, как этот), позволила ему сказать почти ядовито:
– Нет. Но я точно знаю, что когда человек безумен, то не осознаёт этого. А если кричит, что безумен, я бы ему не верил.
Часы в гостиной пробили дважды.
Лицо Барбары замерло, стало бездушным, почти как те, что высечены в горе Рашмор.
Они продолжали молчать.
Вскоре спустился Бульденеж, прижимая к вискам дрожащие пальцы.
– Голова раскалывается! Мой бог, что там такое?
– Кто-то поджёг машину, – ответил Карлсен.
Старик поглядел на Урсулу.
– Это она натворила? Ох, бедняжка…
– Это не она.
– Не она? Вы её укололи? Что это на ней?
Барбара тяжело вздохнула.
– Это шторка из ванной.
Глава 9
1
В половине третьего все отогревались у большого камина в гостиной.
Урсула лежала на диване в смирительной рубашке и походила на мумию, её ноги были обёрнуты в плед.
Бульденеж повторял и печально покачивал головой:
– Бабочку завернули обратно в кокон.
– Зачем это на ней? Вы же сделали укол, – спросил Томпсон Барбару.
– Она скоро очнётся. От испуга может поцарапать себя.
Вошёл доктор Джейкобс – он уже переоделся – и спросил:
– Итак, кто это сделал?
Молчание.
Доктор запрокинул голову.
– Кто. Это. Сделал, – выталкивал он из себя по слову.
Безрезультатно.
– Что ж, присядем.
Ощутили все разом – вошёл глава большого семейства. Сейчас он снимет ремень…
Вместо ремня доктор достал тетрадь и карандаш.
– Быть может,
