Мила Серебрякова - Три с половиной любви
– Подождите, вы хотите сказать…
– Нет-нет, это все догадки, они ничем не подкреплены. Но если, как считает Слава, Гена хотел нагреть руки на шантаже…
– У тебя куриные мозги, – перебил жену Карасев. – При чем тут Махова? Зачем ты ееприплела? Она умерла от приступа, а Генку убили.
– Зина что-то знала.
– Сплетни. Ты подумай, как смерть семидесятилетней бабки может быть связана с убийством Генки? А-а, трепитесь, о чем хотите, я ухожу. Бесит меня ваша бабья тупость.
Выйдя от Карасевых, Катарина вернулась в поселок.
Прогремел гром, усилился ветер, деревья тревожно зашелестели листвой. На душе скребли кошки. Катка нутром чувствовала, что в самое ближайшее время должно что-то произойти. А вот что именно, ответить не могла.
ГЛАВА 11
Прошла неделя.
В четверг утром Катарину начал бить озноб. Ей никак не удавалось собраться с мыслями, все валилось из рук, шло наперекосяк, и вообще мир виделся в черном цвете. Причина была до безобразия банальна – день рождения свекрови. Вечером в доме Копейкиных начнется костюмированное шоу, в котором примет участие большинство жителей поселка. Плюс ко всему из Москвы приедут лучшие подруги Станиславовны: Ирма и Венера – две особы, которых, по мнению Катки, давно пора определить в специализированное учреждение за компанию с Розалией.
Катарина сидела перед окном в спальне, время от времени поглядывая на настенные часы, в ожидании безумного вечера.
Свекровь ворвалась в комнату, как обычно, без стука. Бросив на кровать объемистыйполиэтиленовый пакет, она довольно потерла руки:
– Пора перевоплощаться. Детка, почему ты такая кислая?
– Нет настроения.
– Сейчас я тебе его подниму. Увидишь костюм, ошалеешь от радости.
– Скорее от страха. Вряд ли я обрадуюсь одеянию Кикиморы.
Розалия принялась уродовать невестку. Первым делом она занялась наклеиванием аксессуаров. На трюмо появился накладной нос, при виде которого Катка чуть не рухнула состула. Это было нечто! Длинный, тонкий, землистого оттенка горбатый носяра сильно загибался книзу, отчего имел поразительное сходство с орлиным клювом.
Розалия выудила из кармана ярко-зеленый тюбик со специальным клеем, как объяснила она сама, клей был безопасным, и выдавила белую, тягучую субстанцию на внутреннюю сторону носа невестки. Когда чудо-нос был приклеен и Ката ощутила себя идиоткой, не сказочной, а самой настоящей, именинница извлекла на свет божий огромных размеров уши.Далее Катарине был приклеен подбородок и три омерзительные резиновые бородавки.
Кикимора получилась идеальная. Приснится такая тетенька ночью человеку с расшатанной нервной системой – заикой на всю жизнь останешься.
Одежда для Кикиморы была подобрана «со вкусом». Черная, вся в дырках и заплатах юбка, коричневая блузка с громкой надписью «СССР» на спине и стоптанные до неприличия башмаки.
Наталье повезло больше: Розалия приклеила ей нос, уши и всего одну бородавку. Подбородок было решено не использовать. Но и без накладного подбородка Натка оченьпоходила на Бабу-ягу. А когда свекровь обрядила ее в мешковатое болотного цвета платье, а на спину прикрепила горб из поролона, страшно сделалось даже Катке.
Сама Розалия облачилась в наряд Императрицы, что, согласитесь, несколько не вяжется с тематикой предстоящего праздника. Вроде все гости должны быть сказочными персонажами, а тут вдруг Императрица. Как ни крути, а Ее Императорское Величество сказочным персонажем не назовешь даже с большой натяжкой. Но спорить с Розалией – дело гиблое,посему ни Ката, ни Наташка не стали конфликтовать со взбалмошной именинницей.
К семи вечера стали подтягиваться разодетые гости. При виде Катки «сказочные персонажи» прикрывали рот ладонью и гнусно хихикали. Их смех жутко раздражал Копейкину, она держалась из последних сил, ей хотелось на все плюнуть, выскочить из дома, сесть в машину и умчаться в московскую квартиру. Подальше от всех этих «Колобков», «Мальчиков-с-пальчиков» и «Василис Прекрасных».
Но, в общем и целом, если не брать в расчет упаднического настроя Кикиморы и Бабы-яги, которые с нетерпением ждали окончания вечера, праздник удался на славу. Гости во главе с Розалией смеялись, шутили, ели-пили, получая от этого процесса ни с чем не сравнимое удовольствие.
Без четверти двенадцать Артур Генрихович вышел на крыльцо покурить. Киса Лизавета, улучив момент, выскользнула на улицу и дала деру. Никогда прежде персиянка непредпринимала попыток улизнуть из дома, но сегодня, очевидно, обалдев от непрекращающегося крика, кошка решила на время покинуть шумный коттедж, дабы отсидеться под каким-нибудь кустом.
Розалия подняла панику. Заявив, что Лизка не приспособлена к уличной жизни и ееобязательно растерзают на части бездомные собаки, она понеслась в темноту вслед за четвероногой любимицей. Понеслась прямо в шикарном наряде Императрицы с диадемой наголове.
В полночь гости стали откланиваться. В четверть первого в гостиной остались лишь Ката и Наталья.
– Полчаса прошло, – пролепетала Натали. – Где Розалия-то?
Ката, она же Кикимора, пожала плечами.
– Сама гадаю. Я, пожалуй, пойду ее поищу.
– Подожди, нос и уши хоть сними. – Натка дотронулась до собственного носика и ахнула: – Кат, не снимается. Помоги.
Попытка избавить Наташку, а заодно и себя от накладных аксессуаров успехом неувенчалась.
– Что делать? – заламывала руки Наталья. – Какой клей она использовала? Мне это не нравится.
Чертыхаясь, Катка вышла из дома. Подойдя к воротам, она остановилась и позвала свекровь.
– Розалия Станиславовна.
Тишина.
В поселке свекрови не было. Ката обошла все улицы и даже умудрилась найти Лизавету – кошка сидела возле забора Люблинских. Розалия как сквозь землю провалилась. В голову начали закрадываться тревожные мысли, Катке сделалось страшно. Не за себя, за свекровь. Ну куда она могла деться? Не растворилась же в воздухе, в самом деле.
Свернув влево, Катарина потопала в сторону деревеньки, полагая, что Розалия запростомогла туда отправиться на поиски Лизки.
В деревне лишь в одном – крайнем – домике горел свет. Подойдя ближе, Копейкинаувидела опирающегося на калитку курящего мужика.
– Извините, – крикнула она, стараясь держаться от незнакомца подальше, чтобы тот не скончался от вида Кикиморы. – Вы случайно не видели, здесь не проходила женщина в костюме… Э-э… Здесь не проходила женщина?
– Никто не проходил, едрена кочерыга, – прогудел мужик. – Сам стою тут как столб. Совести у людей нет.
– Вы тоже кого-то ищете?
Мужик бросил окурок на землю и достал новую сигарету.
– Не ищу, а жду. Теща опять взбесилась.
– Как взбесилась?
– Молча. Она в психушке на учете стоит, когда сильно буянить начинает, мы вызываеммашину с санитарами. Полежит в больнице месячишко, в себя придет и домой возвращается. До нового приступа! Сегодня весь вечер бузила, пришлось звонить. Обещали через сорок минут приехать, а все нет. Ну где, спрашивается, застряли? Ночь на дворе, пробок нет. – Мужик сплюнул и продолжил изливать душу: – Что характерно, сосед мой, Поликарпыч, сказал, что минут двадцать назад машину вроде видел и даже санитаров двух заприметил, а куда они делись, неизвестно. Обратно уехать без тещи они не могли, я ж ясно по телефону сказал, что бабка сбрендила, срочно приезжайте.
Посочувствовав мужику, Катарина потопала домой, искренне надеясь, что Розалия за время ее отсутствия вернулась. Но надежды неоправдались, стоило ей открыть дверь, как бледная, словно полотно, Наташка спросила:
– Ты ее нашла?
– Нет. Всю кругу обошла, даже в деревню ходила. Нигде ее нет.
– Ой, мамочки. – У Натальи на глаза навернулись слезы.
Но в голос разрыдаться она не успела. Помешал телефонный звонок. Звонила некая Галина Сергеевна из психиатрической клиники. Суть звонка заключалась в следующем: в психушку была доставлена явно неадекватная дама, облаченная в странное платье, утверждающая, что она Императрица.
У Катки из рук выпала трубка. Она вспомнила слова мужика о буйной теще и якобы приезжавших санитарах. Теперь понятно, почему сбрендившая бабка до сих пор дома. Вместо нее в психбольницу отвезли Розалию. Кошмар!
За свекровью Ката отправилась в компании Натальи. О своем внешнем виде забыли обе, поэтому в психушке долго и тщательно проверяли документы двух «красоток». Лишь спустя два часа, когда заведующая отделением в двадцатый раз проверила их документы ивыслушала историю о дне рождения, она дала добро, и Копейкины в полном составе смогли вернуться домой.
В постели Катарину ждал большой сюрприз вкупе с огромным разочарованием. Из-за накладных ушей она не могла лечь на бок, а нос и подбородок мешали спать на животе. Единственная поза, в которой ей было удобно отбывать в царство Морфея, – это лежать на спине, но Катка с ранних лет не могла заснуть в таком положении.
