Бретт Холлидей - Бретт Холлидей. Умри, как собака
— С шестью долларами он мог бы купить и то и другое не выходя с Майами Авеню,— заметил бармен.— Полно мест вдоль по улице, где он мог бы набить брюхо на доллар или два и получить ночлег за доллар сверх того.
Шейн хмуро кивнул. Он понимал, что бессмысленно надеяться проследить за человеком после того, как он вышел из «Трилистника» с дешевым пойлом в желудке и шестью долларами в кармане. Но он все же должен был попытаться. Томительно-долгие ночные часы еще предстояли ему, и он чувствовал бы себя менее несчастным, делая хоть что-нибудь, а не просто дожидаясь наступления дня.
Вот он и пытался. Он оставил машину припаркованной напротив «Трилистника» и двинулся сначала по восточной стороне Майами Авеню, обрабатывая шесть кварталов к северу, останавливаясь у каждой лавчонки или питейного заведения, упрямо взбираясь на один-два пролета лестницы в каждом дешевом отеле, повторяя снова и снова свои вопросы и получая все те же отрицательные ответы.
Через шесть кварталов он перешел на западную сторону и обработал дома в обратном направлении, дойдя до «Трилистника» по противоположной стороне и продолжая двигаться на юг к Флэглер-стрит. Там он снова вернулся на восточную сторону и пошел по направлению к «Трилистнику». К тому времени, как он совершил полный круг, уже совсем рассвело, и все бары и закусочные закрылись.
Было еще слишком рано, чтобы предпринять что-то еще, поэтому, он повернул направо на Четвертую улицу, продолжив свой опрос в меблированных комнатах по ее южной стороне на протяжении трех кварталов. Потом он вернулся по северной стороне, пересек Авеню, прочесал еще три квартала, а потом возвратился к своей машине. Было уже больше семи часов, когда он снова сел за руль и направился к своему отелю. Щеки его запали от усталости, глаза покраснели от бессонницы, а в результате — ровным счетом ничего.
Но все же он пытался что-то делать. Вернувшись в комнату, он прошел мимо стола с бутылкой коньяка в крохотную кухню и поставил на огонь маленький чайник. Отмерив шесть полных ложек тонко смолотого кофе, он подождал у плиты, пока закипит вода, и залил ее в кофеварку. Потом отправился в ванную, сбросил одежду, тщательно побрился, принял обжигающе горячий душ, чередуя его с самым холодным, какого только можно добиться в Майами.
После этого он уселся в гостиной с кружкой крепкого черного кофе и стал ждать телефонного звонка.
Глава XI
Телефон наконец зазвонил. Как и предполагал Шейн, это был Уилл Джентри.
— Я только что получил результаты вскрытия, Майкл.
— Ну и?…
— Джон Роджелл умер от сердечного приступа.
Напряжение схлынуло, и Шейн горестно запустил пальцы в свою рыжую шевелюру.
— Никаких сомнений?
— Ни малейших. Док Хиггинс проделал полное и скрупулезное исследование. У Роджелла остановилось сердце… доктор Дженсон так и предостерегал: нечто подобное может случиться, если Роджелл в его возрасте и при его сердечном заболевании женится на молодой женщине.
— Тогда за каким чертом кто-то пытался накормить Генриетту стрихнином и похитил Люси, лишь бы предотвратить вскрытие?! — гаркнул Шейн.
— Извини, что я смеялся над этим, Майкл. Он умер из-за остановки сердца, потому что проглотил по крайней мере полную чайную ложку настойки дигиталиса. Смерть наступила примерно через полчаса.
— Вот так штука, Уилл,— отозвался Шейн.
— Да, такие вот дела. Я понимаю, как ты беспокоишься о Люси. О ней все еще ничего не известно?
— Она звонила ночью… сказала, что у нее все в порядке и будет в порядке, если вскрытия делать не будут и похороны пройдут без заминки.
— Ты в это веришь, Майкл?
Настолько же, насколько я верю любому треклятому похитителю,— голос Шейна звучал жестко и напряженно.— Кто знает о вскрытии?
— Док Хиггинс и я… и владелец похоронного бюро.
— Ты лично знаешь этого гробовщика?
— Лично — нет, но его вчера вечером предупредили в недвусмысленных выражениях: никто не должен заподозрить, что тело увозили, и он понесет юридическую ответственность как препятствующий следствию по делу об убийстве, если произойдет утечка информации. Он это понимает. Я думаю, с этой стороны все надежно, Майкл. Роджелла снова положили в его гроб, и теперь-то уж нет решительно никаких причин, чтобы не кремировать его в полдень. Абсолютно никто ничего не узнает.
— Спасибо, Уилл,— сказал Шейн.
— Черт побери, я беспокоюсь о Люси, как и ты. С другой стороны, Майкл… теперь мы получили ясное доказательство, что Роджелл все же был убит кем-то из присутствовавших в доме в тот вечер. Мы будем работать так быстро, как только возможно, но…
— Расскажи мне о дигиталисе,— прервал его Шейн.— Это обычное лекарство от сердца?
— Конечно. Роджелла им годами пичкали. Ежедневная доза — двенадцать капель — поддерживала его жизнь. Сначала его прописал доктор Дженсон, а новый парень, Ивенс, оставил ту же самую дозу. Все знали, что он должен каждый день принимать по двенадцать капель. Скорее всего они воспользовались этим снадобьем для убийства как раз в надежде, что превышение дозы не будет замечено даже при вскрытии.
— Сколько людей могло знать, что полная ложка будет смертельной дозой?
— Вероятно, каждый, кто за ним ухаживал. Хиггинс говорит, что их могли предупреждать о необходимости очень аккуратно отмерять лекарство, а излишек будет опасен для человека с такой болезнью, как у Роджелла.
— А причина смерти? — усомнился Шейн.— Она совпадает с диагнозом Ивенса в свидетельстве о смерти?
— Полностью. Хиггинс допускает, что и сам мог бы подписать свидетельство о смерти при данных обстоятельствах. Он не считает Ивенса виновным.
— Как им удалось сделать так, чтобы старик принял увеличенную дозу?
— Это как раз легче всего, Майкл. Вот тебе полная картина, как мы ее сейчас представляем. Его жена всегда сама следила, чтобы он принял двенадцать капель около полуночи, перед тем, как ложиться спать. Она давала их ему в чашке какао с молоком, которое экономка готовила каждый вечер внизу на кухне и наливала в термос, а потом уходила к себе. Конечно, все домашние могли об этом знать. Пузырек с лекарством держали в ванной комнате, которой пользовались Роджелл с женой. Анита вполне могла влить полную ложку в молоко той роковой ночью. Точно так же и любой другой в доме мог взять пузырек и влить дигиталис в термос, оставленный внизу.
— Они не слишком строго оберегали хозяина дома,— иронически заметил Шейн.
— Ты прав. А теперь, черт побери, я хочу знать, как ты собираешься выручать Люси?
— Я должен тебе сказать, Уилл. Ничего не предпринимай, пока я с тобой не увижусь. Ты можешь держать под рукой детективов, которые были в ту ночь у Роджеллов?
— Хорошо. Но не жди, Майкл, что я буду пребывать в бездействии. Мы обязаны схватить отравителя, который уже совершил одно убийство и может совершить второе.
— А он или она уже схватили Люси,— сурово напомнил Шейн.
— Жду тебя в моем кабинете,— отрубил Джентри и бросил трубку.
Шейн позвонил Тимоти Рурку, и тот встретил детектива у бокового входа в главное полицейское управление. Они задержались на улице, пока Шейн вкратце знакомил Рурка с последними событиями, а потом вместе вошли в кабинет Джентри.
Шеф полиции Майами, плотный мужчина, лицо которого с резкими чертами цветом напоминало сырую говядину, держал во рту толстую черную сигару. Он крепко закусил ее, увидев спутника Шейна.
— Что за черт, Майкл? Я думал, ты хочешь, чтобы все было тихо.
— Я взял Тима в помощь,— пояснил Шейн.— Он уже мне помог. Он откопал Дэффи вчера вечером и был со мной, когда я получил заключение Бэда Толливера. И о Люси он тоже знает. Он ничего не разболтает.
— Ну, дело твое,— уступил Джентри.— Так как же быть с Люси? Выкладывай без обиняков.
Шейн извлек из кармана два клочка желтой бумаги и положил их перед Джентри.
— Это передали мне и мисс Генриетте Роджелл вчера около полуночи. Принес посыльный, который забрал их в баре на Майами Авеню.
Пока Джентри читал обе записки, Шейн продолжал описывать свой визит в «Трилистник».
— Я приехал прямо на квартиру к Люси, Уилл, и обнаружил, что она, видимо, побыла там пару часов во второй половине дня, скорее всего после обеда, и поспешно оттуда ушла. Я уверен, что она сама не знала в точности, с какой целью и куда уходила, поскольку там ничего не было оставлено для меня. А позднее от нее был телефонный звонок, о котором я тебе говорил.
От удивления Джентри широко раскрыл глаза, позабыв о своей привычке поднимать и опускать веки, пользуясь ими на манер венецианских жалюзи. Он откинулся на спинку стула, снова сложил записки и спросил:
— Кто-то разнюхал, что ты выкопал собаку. Как они узнали, что именно ты это сделал… и как они добрались до Люси?
